Журналистика может и должна вырабатывать ценности, даже если этот тезис воспринимется с недоверием. Украинское общество, заявившее на переходе от посттоталитарного состояния о своих амбициях стать демократическим, очень нуждается в качественной работе журналистики: хирургической — чтобы отсекать прошлое, и гомеопатической — чтобы «лечить». Но, чтобы осуществлять такие «процедуры», журналистам необходимо пройти моральный тренинг. Ведь головы многих, так же, как и наше национальное информационное пространство, — засорены огромными наслоениями, с одной стороны — остатками советской пропаганды, а с другой — новейшим информационным треском, попсой, безвкусицей.
Можно исследовать целый большой путь от 5 мая (День советской журналистики) до 6 июня (День украинской журналистики). На этом пути есть свое «расстрелянное возрождение» — достаточно вспомнить убийство редактора «Вечерней Одессы» Бориса Деревьянко, гибель Игоря Александрова, конечно же, трагическую смерть Гии Гонгадзе и многих других. В определенной мере тогда это стало знаком, после которого произошли деградация и стагнация украинской журналистики. Сегодня же мы имеем признаки ренессанса, но пока что они очень хрупки.
Вообще конец 80-х ознаменовался большим подъемом прессы, выросшей на базе классической украинской литературы, державшейся на подвижничестве многих героев и питавшей собой вольнодумную традицию, которая всегда была словно подземной рекой. Она не была на поверхности, но в фигурах либо Григора Тютюнника, либо Василия Стуса, либо Николая Винграновского, либо в динамите Лины Костенко — вырывалась гейзерами из-под бетонной плиты. С большими тектоническими сдвигами в начале 90-х появилась надежда на то, что Украина очень быстро трансформируется, и журналистика могла бы сыграть тогда определенную роль. Но национальный романтизм многих тех, кто заполнил собой весь эфир, дезориентировал. Мы невзначай не обратили внимания на то, что из старого опыта можно и нужно было перенести некоторые рациональные вещи в новую украинскую журналистику. Эмоционально это было справедливо, но мы расточительно отбросили многое, что можно было вынести из старой избы. Советское время демонстрировало очень неплохие образцы классической журналистики. Конечно, она существовала в пределах совершенно покрученной системы, с идеологическими наростами, но те, кто умел и хотел защищать людей, всегда находил для этого способы.
Тогда мне казалось, что когда упадут каменные стены, отделяющие людей от прессы, журналисты пойдут именно к людям. Но они пошли туда, где деньги. 1996 год я квалифицирую как один из периодов, когда журналистика пережила очень серьезные искушения: произошло растление малолетней украинской прессы. Тогда — со стороны премьер-министра Павла Лазаренко... До того таких денег украинская журналистика не знала. То, что сейчас называется «джинса», — родом именно из 1996 года, именно тогда появились и первые заказные статьи. Особую грубость этот псевдожурнализм обрел в 1999 году — во время вторых выборов президента Кучмы. Тогда журналистика делилась не по принципу качественной и легкого жанра, а на издания, обслуживающие власть — причем любую и на любых условиях, и одиночные издания, еще пытающиеся удержаться. Второй срок президентства Кучмы сопровождался постоянным рассматриванием политических планет: кто как располагается в президентском окружении. Это была аналитика «навозной кучи». А потом — от любови до ненависти — акция «Украина без Кучмы», которая завершилась большим пшиком.
И этому мы противопоставили абсолютно иную журналистику. Еще в 1997 году, когда появилась газета «День», мы заявили об отстаивании интересов гражданского общества. «День» приложил немало усилий, чтобы своей активной позицией изменить политическую ситуацию в стране. Наши журналисты боролись как львы, находя другой путь развития Украины. Но нас было мало — мы проиграли. И после 1999-го «День» по минимуму писал о политике, которая этого не стоила. Мы сосредоточились на истории, начали вводить в украинский контекст действительно крупные фигуры. Мы начали писать об истории не архивной, а невыговоренной, неоткрытой. Можно утверждать, что в изменения, состоявшиеся в течение этих лет с Украиной, мы, вместе с нашими читателями и экспертами — историками, философами, культурологами, вписали много правильных строк. С этого и родилась библиотека, которая не имеет аналогов — «Украина Incognita». Сейчас она состоит из семи изданий, которые охватывают концептуальные узлы нашей истории. «День» приложил немало усилий, чтобы эти книги стали достоянием читающей молодежи в украинских университетах. Но прочитали ли эти книги украинские журналисты? Знают ли они публицистическое наследство Джеймса Мейса? И является ли опыт «Дня» примером для наследования? Скорее для незамечания и умалчивания. Не для всех, но для многих. Ведь когда журналистика избавилась от контроля ЦК, она на некоторое время получила «контроль тусовки». Хорошо, что сейчас это меняется. Но все же слишком медленно. Иногда, чтобы «подколоть», говорят: Украина — родина слонов. Скорее — родина «жирафов». Долго доходит...
Проблемы в государстве начинаются тогда, когда люди не могут отличить добро от зла. Так вот журналистика должна учить граждан различать и думать, ее функции не ограничиваются вбрасыванием в пространство информации. А представить эту информацию? А прокомментировать? А поразмыслить над ней? А сомневаться?.. Какой строительный материал нам нужен для сегодняшнего и завтрашнего дня? Выбрать его можно лишь на основании сформированных ценностей. А по ценностям мы — европейцы, мы люди свободного мира, всегда доказывавшие свою потребность в свободе. Это не традиция бунта, это традиция сопротивления во всех смыслах — и в духовном прежде всего. Недавно презентовали выставку «УПА. История непокоренных». Это колоссальная летопись. Для журналистики это клондайк. Каждая фотография, каждая страница, представленная на экспозиции, — это база для очерков, репортажей, стотомных книжных серий, стосерийных документальных сериалов. Вопрос: будет ли осуществлять это украинская журналистика? И как? Объективистски? Мы видели посвященный этому событию сюжет на «5 канале», где журналист рассказал о том, что фотографироваться в то время было сложно... Да, это интересно, и спасибо за это «5 каналу», но, между прочим, во время этой встречи героев УПА, которых когда-то преследовал комитет государственной безопасности бывшей империи, пригласили в качестве почетных гостей туда, где их когда-то преследовали. Теперь это помещение называется Службой безопасности независимой Украины, за которую эти герои отдавали жизнь и пролили море крови — своей и чужой. Это же огромный символ нового времени! Там был Юрий, сын Романа Шухевича, там был командир УПА Мирослав Симчич, Левко Лукьяненко — а вот в сюжете — ни одного синхрона. Было много камер — на выходе — «ноль». Это нормальная журналистика? И это лишь один пример...
Журналистика, безусловно, прямо связана с проблемами общества. Но почему бы нам не взять за основу мнение, что именно с журналистики, с ее «выздоровления» должны начаться качественные изменения в самом обществе?
