Имя Петра Бойко — многолетнего диктора Украинского радио, заслуженного артиста Украины, известно во всей Украине. «Обычные» новости и объявления в его исполнении превращались в художественные этюды, а чтение таких произведений, как «Кобзарь» Тараса Шевченко, «Берестечко» Лины Костенко, «Страна Моксель» Владимира Билинского, «Ментальность орды» Евгения Гуцало, монография Ивана Дзюбы «Тарас Шевченко» и другие шедевры нашей литературы, прозвучавшие в эфире Украинского радио и, в частности на канале духовного возрождения радио «Культура», стали образцом дикторского мастерства. Кроме того, именно священник (сегодня — протоиерей) Петр Бойко освящал государственный флаг Украины, который 24 августа 1991 года был впервые поднят над Верховной Радой. Сегодня Петр Тодосьевич празднует свое 80-летие. Мы поздравляем его с этой датой, а вниманию читателей «Дня» предлагаем беседу с юбиляром.
— Петр Тодосьевич, как складывалась ваша судьба, ваш жизненный путь?
— Пришел я в этот мир летом, в июне 1930 года, на Винниччине, в живописном селе Лопатинка. Мать была колхозница, отец тоже. Я привык его видеть всегда черным, опаленным солнцем, так как он все по полям, по полям.
А я был с мамой дома, и еще брат от первого маминого брака, старше меня на восемь лет. Первый мамин муж погиб еще в Гражданскую войну. Такой была моя семья.
«МАМА ПЕРЕПЕЛА МНЕ ВСЕ ПЕСНИ»
— Где и когда зародилось зерно вашего влечения к искусству, к слову?
— Мама у меня была очень чувствительным, чутким человеком, хотя и самая простая крестьянка. Она была творчески одаренным человеком, в молодости принимала участие в драматическом кружке. И пела песни. Она мне перепела все песни, которые знала, и они мне были как баллады. И я просил повторять еще и еще, и она послушно повторяла. С отцом я простился в 1944-м, мне тогда было 14 лет. Он пошел на фронт и пропал без вести. Брата уже тоже не было, он трагически погиб как раз перед освобождением нашего села от временной оккупации. Так мы с мамой остались одни.
До войны закончил четыре класса с похвальной грамотой. Где я мог работать в 14 лет? Предложили мне носить почту из села на железнодорожную станцию Оратов, а оттуда забирать письма, корреспонденцию, газеты и разносить по селу. И каждый день носить сводки о ходе сельскохозяйственных работ в райцентр за 8 км. Это называлось «носить сводку». Каждый день при любой погоде. Однажды шел как-то в страшную метель, слышу, едет кто-то на санях сзади. Остановились.
И тот, кто сидел на подмостке, говорит: « Что ж это ты в такую непогоду?». Я ему рассказал, что ношу почту. «А в школу кто за тебя будет ходить?» — «Нет возможности ходить в школу», — говорю ему. Да еще в селе не было всех классов. До войны была семилетняя школа, а теперь только третий класс есть. «Ты завтра зайди ко мне в райздравотдел», — говорит мне этот человек. Оказалось, что это был заврайздравотдела. Он направил меня в райисполком, где я получил одежду и обувь, а потом сказал: «А теперь тебе нужно ходить в школу!» И, таким образом, в соседнем селе Большие Растивцы я закончил пятый, шестой, седьмой классы на «отлично».
Потом заинтересовал меня горно-топливный техникум во Львове, так как там готовили техников-геологов. Это романтическая профессия! — думал я. Похвальная грамота за седьмой класс давала мне право поступления без экзаменов в любой техникум Украины. Я начал учиться во Львове. С одной стороны, была наука о минералах, петрография (о горных породах), и это было чрезвычайно интересно. А с другой стороны, там был Театр юного зрителя, театр имени Марии Заньковецкой, Оперный театр...
ТЕАТР — ЧАСТЬ ЖИЗНИ
— А вы помните свое первое впечатление от театра?
— Ошеломляющее! Первым спектаклем, который я увидел, была «Сорочинская ярмарка» в театре Заньковецкой. Как сегодня вижу народного артиста Украины Василия Яременко!
А вот с оперным театром было сложнее. Билеты были дорогие, и приходилось идти на разные выдумки, чтобы попасть на спектакль. Часто я приходил в театр во время антракта, людей выпускали на улицу, потом они заходили, а я вместе с ними.
В 1950-м мой геологический отдел перепрофировали. Выяснив, что в Киеве есть горный техникум с таким же отделением — геологическим, поехал туда. А в Киеве никого не знаю, негде остановиться. Испуганный, приехал под вечер в техникум, мне чудом удалось пообщаться с заместителем директора. Он меня внимательно выслушал и говорит: «Считай, что ты уже у нас учишься. Ты нам подходишь, мы тебя берем. Приходи завтра на занятия». И я ожил! Но наступает вечер. Где я буду ночевать? Зашел в техникум, смотрю что к чему. Ага! Вижу ступеньки, за ступеньками — угловое помещение и шкаф какой-то лежит. Я открыл тот шкаф, вытянул полки, залез в тот шкаф, закрылся и заснул, а утром пошел на занятия. А потом была учеба в техникуме, самодеятельность в киевском Доме учителя. И, конечно же, театры. Это часть моей жизни.
«ГОВОРИТ КИЕВ!»
— А как судьба привела вас на Украинское радио?
— Техникум я окончил — опять-таки на «отлично». Хотел поступать в театральный, и мне это почти удалось, но неожиданно я получил телеграмму о том, что мать при смерти. Я поехал спасать мать. Вернулся в Киев в конце августа и узнал, что приказ о зачислении в театральный институт уже подписан. Итак, я забрал документы из театрального института, и чтобы не терять год, пошел в университет. И хотя было поздно, но, поскольку меня знали в университете как участника самодеятельности всех вечеров, мне сказали: «Петр, давай документы, только пять дней остается до начала учебного года!» Именно моя любовь к слову и то, что люди это ценили, мне помогло: я попал в столичный университет на законных основаниях, как студент первого курса геологического факультета.
А затем услышал объявление о конкурсе на замещение вакантной должности диктора на Украинском радио. Место было одно, а нас пришло 300 человек. Из нас отобрали двоих: выпускника театрального института имени Карпенко-Карого, артиста театра и кино Бориса Придаву и студента первого курса геологического факультета Киевского университета Петра Бойко. Боря пошел работать все-таки на киностудию, а на радио оставили меня. С 1 августа 1953 года я начал работать на радио.
Андрей Федорович Евенко, ведущий диктор Украинского радио, был моим крестным отцом в этой области. Он завел меня в студию, где я первый раз включил микрофон и сказал: «Говорит Киев!». Это для меня было незабываемым впечатлением!..
Моей школой было именно радио, мастера, которые работали на радио. А моим кумиром был московский чтец Дмитрий Николаевич Журавлев. Впоследствии, после концерта в Колонном зале нашей филармонии, побежал к нему за кулисы и договорился о встрече с дикторами Украинского радио. Этот разговор я запомнил на всю жизнь! «Я очень верю слову, — сказал он тогда. — И слово обладает такой магической силой, что если я скажу так или иначе то или иное слово, то люди увидят тот самый дуб, Волконского, что угодно. Я очень верю слову, и слово меня никогда не подводило».
Несколько другой стиль у Ираклия Андронникова. Это живой рассказ, это импровизация! И это школа.
Так же, как в магии слова Юрия Васильевича Шумского. У нас не так много осталось записей Юрия Шумского, считаю — гениального чтеца. Никто из украинских чтецов не может, на мой взгляд, сравниться с Юрием Васильевичем Шумским. Но так низки были в то время те, от кого зависело, сколько сохранится наследие после него, что сделали всего лишь несколько записей. Это настоящая школа — слушать Шумского или Ростислава Георгиевича Ивицкого, артиста театра и кино, народного артиста Украины. Я уже его застал на сцене как мастера художественного слова. Память у него была удивительная. А еще способность компоновать произведения так, что возникало ощущение целостного из отдельных поэтических отрывков.
Или Полина Моисеевна Нятко! О ней у меня особые воспоминания. Когда я собирался в Москву, то меня послали к ней на последнюю консультацию. Вернулся со второй премией, пришел поблагодарить ее. Ну и закончилось тем, что она, завкафедрой сценического слова в Институте им. Карпенко-Карого (а затем руководила сценическим словом в драматической студии при Театре им. Франко) взяла меня преподавать вместе с ней.
Были и радиопостановки. Гашинский, Кусенко и сам гениальный Амвросий Максимилианович Бучма! Чтобы Амвросию Максимилиановичу не идти на радио на репетицию, группа приглашается к нему домой, на углу улиц Владимирской и Житомирской. Мы сидим в красивой гостиной, и вот появляется сама доброта, сама мудрость, само художественное совершенство.
Дикторов набирали по необходимости. Впоследствии я уже сам занимался подготовкой дикторов. Все слушалось, все корректировалось. Создание голоса, дикция и орфоэпия, интонирование, интонационное разнообразие... И все постепенно. Сначала короткие объявления, потом расширенные, затем короткие выпуски новостей, а уж потом полноценные новости. Тогда мы читали большие полотна, социально значимые статьи. А литературные передачи в 9.30. читал молодой Петр Бойко.
УТРО 24 АВГУСТА 1991 ГОДА
— И до сих пор на Украинское радио приходит Петр Бойко и читает литературные передачи. Петр Тодосьевич, каково ваше жизненное кредо?
— Не выходить из той атмосферы, из той ауры, в которую тебя вводит созерцание Христа... И пчелы. На меня с детства гипнотически влияли крест и пчела. Дело в том, что на рубеже 60-летия своей жизни, двадцать лет назад, случилось так, что я спросил настоятеля первой церкви, которая была независимой от Москвы в Украине, отца Владимира: «Могу ли я думать в своем возрасте о том, чтобы стать на путь служения Господу?» Я получил такой ответ: если вы об этом подумали, то уже имеете утвердительный ответ — можете. Я начал знакомиться с порядком ведения богослужений, треб, и пришло время, когда я стал дьяконом, а затем и священником. Никогда не забуду того момента, когда я стоял первый раз в качестве священника с крестом, благословлял людей после литургии.
И то утро 24 августа 1991 года, когда солнце только поднималось из-за Днепра у Святой Софии — огромное сине-желтое полотнище, и я освящаю его. И как кроплю кропилом: «Освящается флаг этот во имя Отца, и Сына и Святого Духа». И как летит вода навстречу солнцу, а эти брызги делают радугу! Вот не придумаешь такого! И если бы я ничего не сделал на ниве священства, а только освятил Государственный Флаг Украины, который впервые был поднят над Верховной Радой, то и этого для меня было бы достаточно. Я всей душой признателен моим учителям, которые учили меня быть преданным слову, как Богу, ибо слово — это Бог.
