Экранизация украинских авторов — явление не частое. Однако «1+1» и «Украинская медийная группа» постепенно, но настойчиво продвигаются в этом направлении. Два года назад на канале взялись за «Украдене щастя» Ивана Франко, этим летом Андрей Дончик снимал «Жажду экстрима» по пьесе Анатолия Крыма, а сейчас режиссер Олег Фиалко создает двухсерийный фильм по роману Юрия Винничука «Девы ночи».
— В оригинальном романе Юрия Винничука действие происходит во Львове 70—80-х годов прошлого столетия. Но уже в сценарии, место событий перенесено в некий необозначенный украинский город. Наверное, это не все изменения, которые внесeт экранизация?
— Да, события романа происходили лет тридцать назад — во времена партноменклатуры. Мы, условно говоря, снимаем римейк. Многие вещи менялись на ходу, но это, мне кажется, не испортит историю. Биография главного героя, после того как мы отправили его на пять лет в Америку, получается более неожиданной — существует уже определeнная пропасть между прошлым и настоящим. Он возвращается в родной город не только из-за своей бывшей девушки — у него ностальгия. Прошло пять лет — друзья пропали, кто- то уехал, кто-то в тюрьме… Юрий приехал и приспосабливается к новым обстоятельствам. Случайно на его пути появляется бывший приятель — сутенeр. Герой оторван от почвы, но лишь до тех пор, пока не понимает, что его бывшая возлюбленная стала проституткой. Мы сознательно не делаем из него пай-мальчика (это естественно: ему уже не 20 лет и жизненные обстоятельства способствуют) — он циничный, современный, нерафинированный…
— Почему вы сразу решили, что главную роль должен играть Павел Майков? У большинства зрителей он устойчиво ассоциируется с «Бригадой».
— Потому что типаж точно ложится на него — он не такой красавчик, не сладкий мальчик, которых я не люблю; интересен по фактуре, по характеру. Майков — удивительный человек: очень нежный, а с другой стороны — жeсткий, дистанционный… Год назад мы снимали проект «Барин» (не буду говорить о сумбуре продюсерского кино: о том, что увидел Майкова уже непосредственно на съeмочной площадке), и, к моему счастью, оказалось, что он действительно — в высоком смысле слова — удивительный профессионал. Павел, по сути, режиссер своей роли. Это было уникально: он несколько минут смотрел текст — и готов. Кроме того, он ещe и талантливый человек. Всe время с какими-то идеями — не абстрактными, а конкретными, направленными на наращивание кости своей роли — жест, фраза, поворот…
— С какими актeрами вы предпочитаете работать — типажными, характерными, разноплановыми…?
— Каждая роль — отдельная тема. В этой картине у нас получилось так, что почти все характеры уже заданы. Есть несколько типов драматургии: один из них — когда характер раскрывается через поступки.
— Разве сейчас это практикуется? По-моему, современная драматургия строится на фиксированном характере
— О современности говорить не хочу: за редким исключением это за гранью. Зрителя уже довели, приучили: присадили на такой примитивный кинематограф, как на стакан. Мы здесь очень тщательно все добирали: совпадения физиономические, внутреннего характера, потому что порой персонаж присутствует 20— 30 секунд, но за это время должен выдать то, что стопроцентно соответствует замыслу, его функции. Например, в фильме появляются разные «девочки»: одна, стоящая на обочине окружной дороги, другая — элитная… Мы находим и лица другие, и состояния, и проявления. Одна должна быть «базарной», а вторая изображать чуть ли не королеву. Если бы это была большая роль, то можно было бы выстроить через всю картину характер, а здесь в одном эпизоде нужно выдать и сюжетную функциональность, и точный характер. Хоть у нас почти 40 эпизодических ролей, слава Богу, всех удалось подобрать.
— Даже у Елены Сафоновой есть небольшая роль.
— У неe роль небольшая, но значительная! Сафонова дебютировала в моeм фильме «Возвращение Баттерфляй», и уже тогда я знал, что она — большая актриса. Но, когда она снялась в «Девах ночи», я понял что Елена — великая актриса! Если говорить честно, в фильме еe роль владелицы «Школы любви» драматургически невыписана, а Сафонова сделала из нее конфетку. Она в одной фразе находит такие драматургические хода… Когда всe звучит, как симфония, — ни одной нотки фальши. Это невозможно, но это и есть великий талант. И притом — никаких претензий. Представьте, еe поселили на 11 этаж, а у Сафоновой клаустрофобия! И скромно даже ничего не сказала. Пешком, без лифта... Ее, правда, тут же переселили... Но... В другой раз мы снимали сцену «Сон», где герой прорывается через спины-хитоны непускающих его людей. Кто стоит в этом окружение спиной, в хитоне? Она! Любая другая сказала бы: поставьте человека из массовки. А она еще, не пуская героя, заработала смещение позвонков. На следующий день у нее была адская боль! Даже не могла приехать на площадку попрощаться, хотя была очень тронута вниманием. Слава Богу, в Москве всe вправили… Пока Сафонова жива- здорова, для неe нужно писать какую-то потрясающую главную роль. Это суперзвезда. Я счастлив, что Бог опять нас свeл.
— Из вашего предыдущего проекта «Барин» в «Девы ночи» перешел не только Майков, но и Максим Коновалов. Вы сразу видели его в роли сутенера Макса?
— Да, я его себе представлял. Тут у него очень точное физиономическое начало. Во-вторых, немаловажным для зрителя всегда есть шлейф от других ролей. И плюс — он такой «расслаба»! Если персонаж Пашки Майкова — тоже далеко не аристократ, то Макс — такой себе «пролетарий». Это тот редкий случай, когда идешь от типажности актeра. А потом уже — профессионализм, мастерство и прочее.
— Не собираетесь вливаться в общий сериально- производственный поток?
— Никогда. Порою, когда предъявляешь какие-то претензии продюсеру, слышишь: «Ну, Олег, ты же не «Баттерфляй» снимаешь!» Да я и не говорю, что снимаю «Баттерфляй». О подобном уже и не мечтаю. Она тут и не нужна — вылизывание кадра, грим героинь по 6 часов в день. Но любое продюсирование должно быть качественным. А нередко кадры в сериалах снимают без света! В этом и есть трагедия, что зрителя приучают к антиэстетическому кадру, пошлости поведения, плохой игре во имя элементарной «отстежки» финансов с проекта в карман псевдопродюсеров.
— Вы говорите продюсерам: «Я снимаю ваше кино». Какое бы вы снимали своe кино?
— Против лома нет приeма. Я понимаю ситуацию, которая сейчас сложилась в Украине. Появился другой эффект восприятия, другое социальное ожидание, но пока не поздно, я бы снимал что-то духовное. Есть несколько сценариев на примете: например, семейная сага — там тоже есть криминал и бандитские разборки, но они на обочине. Я бы снимал на основе извечных человеческих ценностей. Грех — и его искупление. Предательство — и подробный художественный анализ этого процесса. Ведь искусство, и кино в частности, не должно только передавать сюжет — это каркас, на котором держится какая-то проблема. Мне б два миллиона, этого бы хватило! Сегодня для меня главная проблема — укрепление нравственности, тех незыблемых качеств, категорий, начал, которые не мы создавали и не нам их разрушать! Пусть не я, пусть придeт кто-нибудь другой, но чтоб, не дай Бог, не упустили время.
— В отношении «Дев ночи» у вас какая позиция?
— Даже снимая «Имитатора», я делал не просто комедию. И за «Девы ночи» не взялся бы, если б не выстроилась концепция, философский подход. Здесь, с моей точки зрения, в обычном, среднестатистическом мужике под влиянием обстоятельств, каких-то генетических начал, нравственных установок, просыпается уже уснувшее. Пусть такое преображение заметят десять человек — ради этого есть смысл снимать картину. Когда мысль эта устоялась в голове, я взялся за картину. Если бы этого не было, не снимал бы...
