Появление подразделений российской армии на Донбассе и обострение ситуации на фронте ощутимо всколыхнули украинское медиапространство. Многомесячный опыт войны, кажется, уже научил журналистов быть крайне осторожными при освещении событий и отделять правду от моря дезинформации, но распространение панических настроений среди общества предотвратить таки не удалось. Дали о себе знать и комментарии многочисленных «экспертов», и сообщения бойцов с передовой, у многих из которых есть доступ к социальным сетям. Понятно, что последние, особенно оказавшись под артиллерийским обстрелом, вряд ли могут написать что-то оптимистичное. Но здесь следует помнить, что отдельный солдат, в силу объективных обстоятельств, просто не может видеть всю картину войны. Впрочем, не прибавляют уверенности рядовым гражданам и официальные сообщения СНБО, а также пресс-центра АТО — слишком часто на протяжении последнего времени, опровергнув информацию журналистов или местных жителей о наступлении врага на очередной населенный пункт, они были вынуждены подтверждать ее уже на следующий день... В таких условиях, репортаж журналиста, который непосредственно находится на месте событий, — на вес золота. Только настоящий профессионал умеет рассказать зрителям правду с передовой (какой бы горькой она не была) так, чтобы не деморализовать ни бойцов, ни тех, кто находится в тылу. С одним из таких профессионалов — Андреем Цаплиенко — спецкором ТСН канала «1+1», который недавно вернулся из Мариуполя, «День» пообщался накануне.
Андрей Цаплиенко — один из наиболее опытных военных журналистов в Украине. В свое время для канала «Интер» ему пришлось делать репортажи с места вооруженных конфликтов в Афганистане, Македонии, Ираке, Кот-д’Ивуаре, Непале, Шри-Ланке, Южной Осетии, Кашмире, Либерии, Бурунди и Колумбии. Вряд ли он мог когда-то подумать, что полученные там навыки придется применять в Украине. Но такое время наступило — его репортажи из Крыма и Донбасса запомнились многим зрителям. Интересно, что свое недавнее увольнение с «Интера», на котором Цаплиенко проработал 17 лет, и переход на «1+1», журналист мотивировал, в частности... стремлением делать репортажи на украинском языке.
— Андрей, вы недавно вернулись из Мариуполя. Какая атмосфера там сейчас среди людей?
— На сегодняшний день войны в Мариуполе нет, но ее угроза существует — с севера, со стороны Волновахи продвигаются российские войска и силы «ДНР», с востока, с Новоазовского плацдарма также в любой момент может прийти враг. Кстати, если он встретит сопротивление в Мариуполе, ничего не помешает ему просто обойти город и двинуться дальше на Бердянск, на Крым. С моря же готовятся к высадке два десантных корабля. Ситуация очень сложная, невзирая на «живые цепи», антипутинские демонстрации и очень высокий уровень патриотизма, который мы там наблюдали. Однако наших сил в городе пока что мало — долго военное сопротивление Мариуполь оказывать не сможет.
— То есть, с вашей точки зрения, агрессор будет атаковать даже те города, где нет поддержки среди местного населения?
— В Мариуполе соотношение сторонников Украины и симпатиков сепаратистов — где-то 70/30. Позиция людей достаточно быстро меняется — здесь Донбасс, и нужно это учитывать. Сегодня такое соотношение там именно потому, что два месяца мариупольцы прожили под властью ДНР и поняли, что это такое. Но я не думаю, что в 350-тысячном городе найдется очень много пассионарных людей, которые будут готовы взять в руки оружие. Хотя такие, безусловно, есть, и я их видел — они готовы воевать с россиянами. Пока с начала этой войны все происходит по путинскому плану, о котором говорили и Андрей Илларионов, и Яков Кедми, и многие журналисты. Нам говорили, что мы — паникеры и «фантасты»... Не думаю, что армию Путина остановит даже какой-то большой город с проукраинскими настроениями. Если он решит атаковать Мариуполь, то сделает это. Дело не в настроениях людей, а в количестве войск, которые там находятся. А войск и тяжелой техники там явно недостаточно. Тем более что со стороны Волновахи надвигаются значительные силы противника, которые уничтожили нашу Иловайскую группировку.
— В своих сюжетах вы предоставляете достаточно много фактической информации, в частности о технике и вооружении наших бойцов. Не может ли ее использовать враг?
— Никакой секретной информации мы не предоставляем. Факты, которые могут навредить нашим войскам, остаются вне эфира. Что касается вооружения, я думаю, противнику о нем и так хорошо известно. Количество, качество оружия, морально-психологическое состояние бойцов — все это они учитывают. Россия проводит сейчас хорошо продуманную операцию. Как говорят в Вест-Пойнт, ты можешь знать, какое оружие есть у противника, в каком оно состоянии, но единственные две вещи, которые остаются секретными, — это «где» и «когда», где и когда нанесут удар, начнется атака или контрнаступление. Такие вопросы нашим военным мы даже не пытаемся задавать. Все остальное — врагу и так известно. С другой стороны, если мы не скажем, что на вооружении у наших бойцов в Мариуполе, которые должны противостоять «градам», танкам и тяжелой артиллерии, есть лишь устаревшие РПГ, автоматы и крупнокалиберные пулеметы, наши же зрители удивятся: «Вы рассказывали, что наши солдаты — такие отважные ребята. Почему же они сдали город? — спросят они. — По-видимому, украинские бойцы — изменники и дезертиры...». В то же время это сигнал власти и командованию о том, что не стоит скрывать реальное положение дел. «Диванная сотня», которая сидит в Фейсбуке, спрашивает: «Почему мы сдаем Волноваху? Почему не разгромили боевики в районе Луганского аэропорта?» Как я могу объяснить человеку, что других вариантов в этой ситуации, с нашим вооружением и с нашим руководством, у нас просто не было. Мы научились эффективно воевать с террористическими группировкам, но воевать с российскими вооруженными силами — это совсем другое дело.
— В последнее время на фоне достаточно скупых официальных сводок с фронта в СМИ и социальных сетях распространяются откровенно панические сообщения. По вашему мнению, это стихийная реакция общества или часть спецоперации врага?
— Недавно я имел возможность лично видеть, как они появляются. После возвращения из Мариуполя зашел в один из киевских магазинов и вижу: стоит пожилая женщина достаточно запущенного вида (видно, что когда-то была интеллигентным, опрятным человеком, но опустилась). Они разговаривали с продавщицей. Краем уха услышал этот разговор. Женщина рассказывала, что собирается в Москву, потому что, мол, Путин скоро здесь все захватит, а продавщица ей кивает. Пришлось вступить в дискуссию: «Не волнуйтесь — все будет хорошо, мы победим, — говорю им. — Для чего вы здесь панику разводите». А эта женщина чего-то испугалась — сразу замолчала и вышла из магазина. Я спросил продавщицу, не ее ли это знакомая. Оказывается — нет, сама подошла и начала разговор... На мой взгляд, это тоже часть спецоперации — панику разводят умышленно. Думаю, что есть целая сеть людей, которые занимаются этим за деньги.
— Как мы можем противодействовать? Реагирует ли на эти вызовы государство?
— Необходимо брать информацию только из достоверных источников, сравнивать ее, анализировать. Иначе противодействовать этому практически невозможно. К сожалению, правда тоже не всегда приятна, но нам нужна именно она. Журналисты и официальные источники должны предоставлять правдивую информацию, даже если их лично она не устраивает. Чтобы плохие новости не деморализовали солдаты, следует подбирать наиболее адекватную форму их подачи. Об опасности захвата новоазовского плацдарма мы, журналисты, работающие в зоне АТО, предупреждали заблаговременно. Эта информация поступала от разведчиков разных подразделений, которые там работают. Как вы думаете, почему они обратились к журналистам? Ребята поняли, что их руководство не обращает внимания на эти сообщения... Называет их маловероятными, паническими и тому подобное. Поэтому у них просто не было другого выхода, кроме как обратиться к журналистам. К сожалению, командование отреагировало на эту информацию поздно — когда уже россияне захватили Новоазовск. Теперь российская техника стоит под Мариуполем. Когда было время отправить туда авиацию, танки мы этого не сделали. Ведь это происходило во время переговоров, празднования Дня Независимости — я думаю, отсутствие адекватной реакции имело только политическую почву. Мы бездарно «проспали» это момент.
Что касается информационной политики государства, то я бы не хотел критиковать ее отдельно, ведь она является следствием и неотъемлемой частью общей политической стратегии. Скажу лишь, что еще в начале АТО предлагал создать единый центр, который координировал бы действия журналистов относительно освещения ситуации. К сожалению, реализовать идею не удалось.
— Ощущаете ли вы сегодня в своей работе помощь со стороны военных? Как люди в погонах реагируют на журналистов?
— Нормально. Когда ты сотрудничаешь с подразделениями, которые ведут боевые действия, проблем не возникает. Проблемы могут быть в тылу, в ведомствах, при получении официальных комментариев. Когда же ты, как говорят американцы, работаешь «On the ground», то все нормально — тебе доверяют, и ты доверяешь. Впервые с этим я столкнулся во время иракской кампании. Кстати, когда американцы входили в Ирак, они внедрили достаточно эффективную систему т. н. «embedded journalist» — журналистов закрепляли за определенными частями. Это гарантировало им, во-первых, безопасность, а во-вторых, возможность получить самую свежую информацию. К сожалению, у нас такой системы нет, но стихийно мы работаем с определенными подразделениями именно на таких принципах.
— Что самое сложное в вашей работе в настоящий момент?
— Самое сложное — это моральная составляющая, видеть страдания людей, видеть, как разрушается страна. Физические нагрузки, бессонница — это ничто в сравнении с моральным грузом. Иногда ты чувствуешь себя бессильным, потому что ничего не можешь изменить. Конечно, такие мысли приходят лишь иногда. Общая информационная картина событий в стране — это очень важный фактор. Твоя работа как журналиста — один маленький элемент большого пазла. Считаю, что в этой ситуации мы просто обязаны победить, иначе — потеряем государство. Моральный груз от понимания этого факта, а также от осознания того, насколько трудно нам дается эта война, — очень велик. Сегодня в зоне АТО находятся лучшие люди Украины, патриоты, они верят в то, что жизнь вокруг можно изменить к лучшему. Они готовы жертвовать собой только ради того, чтобы Украина просто была. И я понимаю, что, к сожалению, многие из этих людей не вернутся домой...
