Он — военный журналист с довольно большим стажем. Вел передачу «Час Ч» на ICTV около пяти лет, до этого совместно с коллективом Первого национального создавал программу «Служу народу Украины», впоследствии — на протяжении года делал программу «Новая армия» для СТБ, потом опять на Первом национальном — «Наше войско» и «Новая армия». Снимал сюжеты в Косово во время миротворческих миссий. Ян Иванишин любил свою работу, львиная доля которой была связана с Центральной телестудией Минобороны. Но уволился в звании майора, видя, как с каждым годом деградирует военная журналистика. Он говорит: «Мой опыт так же, как и десятков моих коллег, был никому не нужен. Система лишалась думающих людей. Они были ей не нужны» «День» побеседовал с Яном Иванишиным о том, кто и как разваливал военную журналистику, как большие «дерибаны» уничтожили украинскую армию и кто сможет урегулировать ситуацию на востоке Украины.
— Могу отметить профессиональную работу журналистов Центральной телерадиостудии Минобороны, которые находятся в зоне АТО, — они квалифицированно снимают и рассказывают. Гражданские же часто даже не знают элементарной терминологии, — рассказывает Ян Иванишин. — Например, называют пограничников Вооруженными силами. Таких примеров множество. Один из моих преподавателей даже гневно пишет у себя на странице в Фейсбуке: «Заберите наконец этих малолетних девушек с микрофонами от воинских частей, лучше возьмите несколько полковников с опытом, военных журналистов в штат центральных каналов». И доля истины в этом есть.
— Как, по-вашему, должны сотрудничать Минобороны Украины и СМИ сегодня, чтобы достичь большего конструктива?
— Минобороны надо было бы проводить специальные тренинги для журналистов. Или разработать, возможно, рекомендации для гражданских СМИ. Все должны осознать, что сегодня мы живем в состоянии войны. Поэтому было бы хорошо ввести мораторий в информировании относительно определенных аспектов — расположения войск, их количества, вооружения и т. д. Да, гражданскому журналисту нужен рейтинг, тираж. Для этого он должен дать классную картинку и свежие факты, чтобы быть лучше конкурентов. Но иногда надо наступать на горло собственной песне.
— Как журналистам из зоны АТО надо подавать информацию, чтобы не навредить нашим военным и не разгласить государственную тайну?
— Скорее, военную тайну. Каждый, кто учился в военных училищах или институтах, знает, что можно, а чего нельзя говорить о расположении войск, количестве личного состава, оружии, о передвижении и т. д. Смотрел как-то сюжет на одном из украинских каналов. Классно сделано. Все красиво показали — где люди спят, как ходят по колени в воде, вот здесь они вырыли окоп. Здесь у них позиции. Фактически уже и не надо никакой разведки, террористы уже все знают — увидели. Вообще, большую часть разведывательной информации можно узнать из открытых источников.
Вот сейчас многие говорят: «Янукович за последние пять лет развалил армию и военную журналистику». Это происходило не последние пять лет. Некоторый подъем наблюдался при Евгении Марчуке, когда он был министром обороны. На военную телестудию впервые пошла профессиональная техника, транспорт был, свободный доступ к воинским частям, осуществлялось переформатирование. Обращал внимание на военные СМИ и Александр Кузьмук. Больно об этом говорить, но свертывание военной журналистики фактически началось при демократическом командовании Анатолия Гриценко. Именно тогда были расформированы военные газеты оперативных командований «Армия Украины» во Львове и «Слава и Честь» в Одессе. А один из военных журналистов из Центральной телерадиостудии Минобороны даже выиграл у Гриценко суд по поводу фактов цензуры (речь идет о военном журналисте Игоре Рудиче. — Ред.). Процессы уничтожения военной прессы фактически были заложены теми, кто сегодня себя позиционирует как демократ и либерал. А учитывая несколько коррупционных скандалов, которые в свое время освещала та же телерадиостудия Министерства обороны — например, распределение жилья, сдачу коммерческим структурам земель, домов офицеров, и т. п., журналисты иногда становились просто нежелательными свидетелями. Следовательно и ненужными системе.
— То есть военная журналистика разваливалась сознательно?
— Военная журналистика просто со временем перешла на обслуживание «паркетных» мероприятий. Тогда как за критические материалы угрожали просто умножить на ноль. Еще в 90-х в столице строились квартиры для военных, которых выводили из Германии, на немецкие же деньги. Построили где-то полторы или две тысячи квартир. Военных заселили не больше трети, остальные — милиция, депутаты, народные артисты — кто угодно. А всем, для кого строилось, кто возвращался из Германии, не хватило. Тогда были суды, люди бастовали, а тот же Игорь Рудич делал сюжеты об этом, то есть была реальная критика. Тогда даже студию хотели расформировать. Однако критиковали и дальше. Это была настоящая журналистика. Но за последние двадцать лет все сошло на нет. Я уволился в чине майора, потому что видел, как военная журналистика деградирует. Хотя за это время мог бы и до полковника дослужиться. Мой телевизионный опыт никому уже не был нужен.
— Почему на телевидении сегодня нет таких программ, как вот ваши «Час Ч» или «Наша армия»?
— Еще несколько месяцев назад за трансляцию программ, выходивших на центральных каналах, Минобороны было вынуждено платить. То есть Военная студия их бесплатно готовила, а Министерство покупало эфирное время, словно какая-то коммерческая структура. Сегодня денег на это нет. Однако Первый национальный ежедневно бесплатно транслирует десятиминутный выпуск военных новостей «Час «Ч». Остальные две программы выходят на каналах далеко не первой десятки рейтинга. Надо отдать должное, что делают эти программы, не имея ни достаточного финансирования, ни современной техники. Работают в АТО, в частях. Пытаются донести информацию о военных, которые служат в этих нелегких условиях. О патриотах, людях, которые просто влюблены в армию, на которых она до сих пор держится. Это золотой фонд страны. Простые люди. Несколько лет назад свой последний материал на военной студии я делал о танкисте из Десны, прапорщике, который, представьте себе, отказался от должности начальника склада, чтобы иметь возможность учить молодых ребят ездить на танках. Он всю жизнь этому посвятил.
А когда-то программы студии выходили в эфир на ICTV, СТБ, !5 канале!, ТОНИСе, их активно ретранслировали местные каналы. Однако все это — уже история. Почему? Телевизионное производство дорогое, а у нас средств на это, как всегда, нет. Фактически до сих пор это только денежное содержание офицерам и мизерные зарплаты гражданским. Остальное — энтузиазм. А на энтузиазме рейтинги не удержишь.
Сверху думали — зачем платить, если военной угрозы все равно нет? А люди и так работают. Ну, все так себе и теплилось, понемногу угасая. К тому же, понемногу увольнялись из-за бесперспективности последующей службы профессионалы, которые могли и покритиковать родное ведомство. А кому нужны нежелательные свидетели «дерибанов» земли, городков, домов офицеров и др.
Теперь все кричат — враждебное информационное нашествие! Где наши? Почему не отвечают? А чем отвечать, если солдату в окоп газету некому выпустить? И не на чем. Были когда-то даже полевые радиостанции «БУРЯ», ретранслировавшие программы и выдававшие в эфир собственные. Производные типографии для оперативного выпуска газет на передовой. Все давно расформировано. И даже несколько центральных военные СМИ в столице и те едва теплятся.
— Вы говорили о «дерибане» в военной сфере. Сегодня очень много споров и критики от журналистов, направленной именно на военные структуры, в частности, куда идут деньги, которые посылали люди на номер «565».
— Сейчас я уже давно не в системе и не знаю, кто что ворует или нет. Могу только делать предположение. Конечно, у меня сердце болит от того, что вижу. Я знаю ребят на передовой, знаю, что у них иногда нет ни еды нормальной, ни защиты. Однако мы не можем обвинять никого, пока вина не доказана судом. Этими делами должна была бы заниматься военная прокуратура. Но она, как отдельная структура, расформирована. Военные суды — уничтожены. Военная журналистика едва теплится. Все эти вещи в одном звене. Так же, как и социальные проблемы, которые никто не решал и решать не собирается. Тогда как продавались по мошенническим схемам земельные участки и помещения, за которые якобы должны были бы давать военным квартиры. Вспомнить тот же Луцкий дом офицеров в центре города, сделку с которым я как военных журналист расследовал. И та же военная прокуратура в этом активно помогала.
Знаете ли вы, что до сих пор не получили квартиры военные, которые стали на очередь еще до обретения Украиной независимости? Представьте — 1990 год! Как член жилищной комиссии Киевского гарнизона от прессы я хорошо знаю ситуацию. Жилье не строится. Перспектив — ноль. А у жилкомиссии даже забрали право распределять служебное жилье. А произошло это опять-таки при самом демократическом министре.
Мое мнение — виновата система, заложниками которой стали все: от обычного солдата до министра обороны. За 20 лет мы так и не построили украинскую армию. Мы до сих пор имеем старую, советскую. Только перевели уставы на государственный язык, одели в другую форму и... забрали у военных все привилегии. Даже пайки, за счет которых выживало много семей, отменили еще при премьерстве Виктора Ющенко. Обещали платить деньгами. С тех пор ни продуктов, ни денег. И обо всем этом все время в голос говорили военные журналисты. К сожалению, с каждым годом делалось все, чтобы этот голос слышало как можно меньше людей. Сегодня — время перемен. Сейчас или никогда.
— Что может решить смена кадров в военной отрасли?
— Во-первых — на должности надо брать молодых специалистов, а также тех, кто имеет боевой и миротворческий опыт. Тех, кто работал в многонациональных штабах. Украинцы столько лет принимают участие в миротворческих операциях, нас считают одними из лучших в мире. В стране есть множество подготовленных людей, которые могут и разработать на базе своего опыта план решения ситуации на востоке Украины, и выполнять его. Но их к этому не приобщают. Я бы немедленно вливал молодую кровь — ставил капитанов и майоров даже на большие должности. Тех, кто имеет западное современное мышление, патриотов.
В ВР должны как можно быстрее принять закон о свободном владении оружием и расширить разрешенные случаи его приложения. Люди должны иметь возможность защитить свою семью, свой дом, свой квартал, свой город. В каком виде это будет, пусть решают специалисты — территориальная оборона, военный резерв. Если враг идет на нашу землю — должны стрелять из каждого окна. Каждый, кто может держать в руках оружие. И это оружие должно быть не на складах, которыми пользуются террористы, а в сейфах у людей. Благонадежных и лояльных к государству. О которых государство заботится и которые вместе будут защищать его при малейшей угрозе.
— Как вы оцениваете первые назначения президента в силовом блоке, тот же указ о составе СНБО?
— В принципе, люди, которые были назначены указом президента в состав СНБО, это те, кто и должен там быть — силовики, финансисты, дипломаты. Единственное, что мне кажется важным, — это наличие политических советников, военных экспертов, которые анализируют ситуацию и к которым можно было бы прислушиваться. Из тех, кого я знаю, это могли бы быть Дмитрий Тимчук, Юрий Карин, Сергей Згурец, Валентин Бадрак. Потому что, насколько мне известно, у Путина есть несколько сверхмощных аналитических групп, которые постоянно разрабатывают разные сценарии возможного развития событий. Прогнозируют. Поэтому и у нас тоже должен быть этот «мозговой штурм», скажем, вокруг СНБО. Возможно, и такая структура, как Центральная телерадиостудия должна была бы быть не под крышей Министерства обороны, а СНБО. Чтобы комплексно освещать проблемами безопасности не только в рамках Минобороны, а всего силового блока.
Я очень хочу, чтобы сработал мирный план Президента. Это благородный и умный ход. Однако, скорее всего, план «Б» более реален. С людоедами говорить о вегетарианстве бесперспективно. Именно так всегда решает все вопросы Россия. Она не ведет переговоры с террористами на своей территории. Наводит порядок жестко и жестоко. К сожалению, это единственный способ поддержания порядка.
Что же касается масс-медиа, то сейчас такое время, что СМИ должны играть по правилам военных, а не наоборот. Это не потому, что «душатся» статьи или эфиры. Просто за каждым сюжетом, статьей — жизнь людей. Возможно, надо открыть в газетах и на каналах военные редакции, где бы могли работать с сохранением званий и выслуги военные журналисты. Конечно, это уже на усмотрение владельцев, но на том же Первом национальном можно было бы это сделать. Активнее сотрудничать с военными СМИ. Не «перепощивать» их съемки из интернета в эфир, а брать информацию из первых рук. Ведь ребята работают и снимают там, где гражданским просто запрещено в целях элементарной безопасности. Военные журналисты стоят с теми, кто сейчас воюет, в одном строю. И не использовать на полную их потенциал и опыт просто неразумно.
