Самым раскрученным телесобытием недели была, безусловно, часовая «прямая связь» с президентом России Владимиром Путиным. Вообще, сложно представить, чтобы три российских общенациональных телеканала в прайм-тайм предоставили Президенту Украины такую же возможность. Да и сомнительно, что кто-нибудь из российских журналистов спросил бы у нашего Президента, каким он «видит место для России на карте мира»…
Тем не менее, Путин этот час отработал чисто. И мальчику, Андрею Александровичу из 1-А класса, пообещал вместе сфотографироваться в удобное для первоклассника время (и выполнил-таки обещание). И о Западной Украине доброе слово сказал, и пару строк из Шевченко прочитал, и по поводу Черномырдина пошутил, что, мол, «он не большой специалист в языкознании». И очень актуально заметил, что «стабильность можно обеспечить только при условии соблюдения законности».
А в общем, прошедшая теленеделя отличалась особым напряжением, что понятно, учитывая приближение «времени икс». Приятно, что, несмотря на политический «разброс», украинские журналисты поддержали коллег «5 канала». Это значит, мы стали умнее, мы уже не воспринимаем интересы собственников СМИ, как свои собственные. Зато стали понимать, что такое цеховая солидарность. Но в принципе на общем телевизионном фоне прошедшей недели даже надоевшая реклама неполитических товаров была милее сердцу и уму, чем многое из того, что пришлось увидеть и услышать. Зато у публицистических программ, не связанных с выборами, зрителей наверняка было больше обычного.
Так, «Четверта влада» (УТ-1) в этот раз пыталась отметить праздничным разговором 100-летний юбилей Театрального института им. Карпенко-Карого. Разговор получился непраздничным. Собравшиеся в студии у Александра Савенко выпускники этого творческого вуза довольно скептично оценивали качество творческого образования и даже высказывали сомнение, нужны ли творческие вузы вообще. Говорили и о существовании проблемы преподавательского состава, который «страшно далек от народа», то есть, от реальности. Вследствие чего, видимо, выпускники вуза «даже не знают, как вести себя в профессии». Поэтому более успешными, по мнению некоторых участников обсуждения, являются те, кто не имеет специального творческого образования, поскольку «не зашорены навязанными вузом штампами, стереотипами и псевдоромантическими идеалами». Но, несмотря на такие нелестные оценки, все пришли к выводу, что такой неюбилейный разговор был очень полезен.
В «Я так думаю» («1+1») искали истоки терроризма. Не у нас конкретно, а вообще. Хотя говорили и о том, есть ли в Украине такая угроза. Итак, условиями для возникновения терроризма являются безработица, наличие части населения, которая не смогла адаптироваться в обществе, разрушение традиционного образа жизни. Но если «старый» терроризм, к которому относят партизанские и национально-освободительные движения, использовался в борьбе за территории, то неотерроризм «борется» не за, а против. В основном, против экономической глобализации и легитимности власти на определенных территориях. Есть, правда, еще и внутренний терроризм, направленный против политической системы, которая неадекватно «переваривает» интересы общества. Но, как сказал один из экспертов, «для нас основной угрозой является государственный терроризм». Есть и еще одна угроза, которая проявляется все отчетливее. Она состоит в том, что как противовес машине террора возникает соблазн создания «машины безопасности», когда баланс между свободой и безопасностью смещается в сторону безопасности.
А правдоискатели «Двойного доказательства» («1+1») развенчали в последнем выпуске программы еще один миф — о футбольном «матче смерти», состоявшемся в оккупированном Киеве в 1942 году. По официальной версии, играли тогда с футболистами-любителями из «Люфтваффе» наши «динамовцы», которым прямым текстом сказали перед началом игры, что матч нужно проиграть, а они не послушались и выиграли, за что их сразу после матча и расстреляли. Оказывается, все было совсем не так. И команда называлась иначе, хотя в ее составе «динамовцы» были (и тогда клуб «Динамо» был милицейским, а точнее, НКВДистским), и существовала она легально во время оккупации при хлебзаводе, и не расстреляли их после матча. Расстреляли четверых в феврале 1943-го после доноса завистника, и не за футбольные победы. А один из участников «матча смерти» даже сбежал вместе с немцами до прихода наших и потом неплохо жил то ли в Австралии, то ли во Франции. А жаль. Красивая была легенда…
