Снимки жительницы Ривного Людмилы Гошко почти неизменно, начиная с 2010-го, оказываются в лидерах зрительских симпатий фотоконкурса «Дня». Она не охотится за сенсациями, острыми темами, а характеризует свои работы как «тихую жизнь». Чтобы сделать фото, крайне важно для нее — чувствовать свет. Напомним, что и у «Дня» один из любимых лозунгов — не уставайте нести свет!
Где свет везде, а также за что Людмила любит украинский быт — в разговоре накануне завершения приема работ на уже ХХІІ фотоконкурс нашей газеты.
«ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ОБРАЩАЮТСЯ К МОЕМУ СЕРДЦУ»
— Многие из ваших работ посвящены в широком смысле Дому. Кажется, этот карантинный год был благоприятным для освещения этой темы. Так ли это? Стал ли он богатым на сюжеты?
— Конечно, карантин повлиял на то, что люди больше находились дома. Мы практически никуда за этот год с детьми не ездили, потому что прежде всего важно здоровье. Однажды мы с ними летом выбрались в деревню, и именно там большую часть я фотографировала. Село находится в Рокитновском районе, удалено от города, и я считала, что нам с детьми там провести время будет безопасно — там между домами большое пространство, не как в городе — квартира возле квартиры...
А когда туда попадаешь, то очень впечатляет количество света, которое там есть. Он везде. Вроде и в Киеве, и там солнце одно, но здесь оно какое-то особенное. Особые тени. Не знаю, почему там того солнца больше, чем в городе. Возможно, это энергетика, люди светлые — родственники мужа. Но просто из дома нельзя выйти без камеры. Там уже и привыкли, что я постоянно хожу с фотоаппаратом. Только тем и занимаешься, что что-то снимаешь. (Улыбается.)
В этом году я больше попробовала себя в натюрморте. Возможно, это не совсем журналистика, но я старалась обращать внимание на вещи, которые имеют определенное значение для истории. Это не какие-то привезенные, чужие, неродные предметы, а те, которые можно было найти вокруг, чем пользовались люди. Например, я зашла в старый дом, а на печи — графины (хотя мне объяснили в комментариях к фото на «Фейсбуке», что есть украинский аналог — карафка). Они производились в Украине, там особое толстое стекло, сейчас такие не делают. Они в пыли, немытые и грязные, но их внешний вид впечатляет — разные рисунки, и зеленый, и голубой, и белое стекло, и каждый имеет свою особую неповторимую форму. Вроде в разных стилях, но все равно они выглядят целостно. Эти графины раньше были на свадьбах, других важных семейных событиях — поэтому для меня они представляют историческую ценность.
Так же я делала натюрморты с вещами, которыми ранее пользовались дедушка, бабушка моего мужа. Их вроде бы по одному — одна чашечка, один нож, одна тарелка, ложка... Они приобретены абсолютно в разных местах, но все также выглядят в одном стиле. Я понимаю, что это были послевоенные времена, что, возможно, особенно декор не использовался. Потому что прежде всего надо было накормить людей, дать им посуду, из чего есть, а потом уже думать об узорах, каком-то эстетическом наслаждении. Это был Советский Союз. Варианты были — или деревянная посуда, которую делаешь сам из местного материала, или ты покупаешь на прилавках в магазинах — а там металлические изделия простенькой формы. Но все-таки это стилистика того времени и история, которую мы не можем вычеркнуть из нашей жизни.
Меня интересует украинский быт. Потому что, во-первых, я имею специальность «художественное ткачество», и эта тематика, шитье, рушники — эти вещи со мной говорят. Я любуюсь, как они сделаны, — каждая ниточка, узорчик... Эти вещи для меня теплые, они мне по душе, обращаются к моему сердцу. И я хочу показать своим детям, как раньше люди жили, как пользовались этими вещами. Мы попытались использовать их и сами — например, дедушка мужа делал особые маслобойки, без единого гвоздя. В селе и сейчас пользуются этими вещами, хотя этим маслобойкам уже, наверное, несколько десятков лет. Туда наливают собраные сливки, и вручную люди сами делают масло. Сын пробовал это делать. Его хватило минут на пятнадцать — он постоянно открывал крышку, лизал сливки и спрашивал, не готово ли еще. (Смеется.) А в конце концов сказал, что это очень тяжелый труд. В городе сейчас жизнь намного легче. Но все равно это экологически чистые материалы, натуральное дерево...
А однажды была гроза, и после нее выключили свет. На улице уже не было чем заниматься, и мы зажгли свечу. Играли с детьми в карты на полу, им было очень интересно и необычно. То есть эти фотографии отражают нашу жизнь. Люди так же там живут и сейчас, в этих интерьерах. Возможно, у кого-то более современно, но все равно ты там ближе к истории, к нашим прабабушкам и прадедушкам, чаще вспоминаешь о них, чем когда живешь «оторвано» в городе. Но, возможно, когда человек в этом находится постоянно, то не обращает большого внимания на эти детали. А ты приезжаешь — и то интересно, и это интересно, и детям это будет интересно!
«ЭТО НЕ ПОЗИРОВАНИЕ, ЭТО ПРОЖИВАНИЕ ЖИЗНИ»
— Как относятся ваши дети к роли моделей?
— Они не чувствуют себя именно моделям. Если, например, я объясняю, как пользоваться определенной вещью, то фотографирую так, чтобы они не обращали на это внимания. Это не позирование, это проживание жизни. К примеру, дочь пыталась ткать — мы нашли на чердаке чесалку, которой стригли шерсть. Говорю ей: попробуй, как раньше люди работали, как шерсть вычесывали. Она подергала немножко, говорит, что очень трудно. Обнаружили, что эта шерсть очень жирная, наверное, надо было ее перед этой процедурой вымачивать, стирать, обезжиривать. Так больше понимаешь, зачем эти предметы, они оживают.
— Ваш старший сын Никита тоже интересовался фотографией. Какие у него успехи? Или это увлечение прошло?
— Да, он пробовал заниматься фотографией. Но сейчас уже вырос и полностью переключился, ему это не слишком интересно. Мы с мужем художники, а дети не пошли по нашим стопам. Возможно, меньшие дети со временем к этому придут, но они все очень разные, и я не рассчитываю, что они будут обязательно подражать нам. Пусть выбирают то, что им больше по душе. Старший сын сейчас пошел в технику, делает динамики, паяет какие-то металлические проводки, аккумуляторы и использует кучу разных названий, которых я просто не знаю. Поэтому пока нет у нас явного наследника.
«НА МОНИТОРЕ НЕ ЧУВСТВУЕШЬ ГЛУБИНЫ»
— Если не ошибаюсь, в 2020-м исполняется уже 10 лет с момента, когда вы впервые прислали работы на фотоконкурс «Дня». Чем стал для вас этот опыт?
— У меня меньше возможностей жить жизнью полноценного журналиста, например, как Николай Тимченко, который постоянно ходит по улицам, фотографирует, всегда в эпицентре событий. Но эта жизнь меня интересует. Я всегда с восторгом приезжаю на выставку по итогам фотоконкурса, даже если не получается в день открытия ее посетить, стараюсь приехать позже, чтобы посмотреть эти работы вживую. Потому что интернет интернетом, но все-таки когда ты подходишь к работе, то дольше ее рассматриваешь. Получаешь больше эмоций. Я не знаю, почему такая разница. Возможно, когда смотришь на мониторе, это больше ассоциируется с телевизором — ожидаешь, что сейчас появится какая-то другая картинка, нет того полноценного восприятия. Не чувствуешь глубины. А когда на выставке подходишь к работе и смотришь на нее вживую, она с тобой говорит. Ты переживаешь ту ситуацию и появляются дополнительные эмоции, ощущения, ассоциации. Поэтому посещение выставки для нас является обязательным. Надеюсь, что в этом году, несмотря на ситуацию, мы найдем возможность приехать и посмотреть.
Я привожу старшего сына, обязательно ходим по коридорам и смотрим на работы тех людей, которые были в эпицентре жизни, что происходило в Украине за год. Много интересного. Например, на этой выставке можно увидеть политическую жизнь всей Украины за год. Для того мы и едем. Потому что у нас одна сфера, в других людей — другая, все подают на выставку свои лучшие работы и моменты, которые их больше всего поразили. Поэтому мы вдохновляемся, наблюдаем. Возникает ощущение, что ты так же находишься в эпицентре событий, как все фотографы-журналисты — низкий им поклон, — которые всегда там, где что-то происходит.
«ВОСТОРГАЮСЬ РАБОТОЙ ЛЮДЕЙ, ДЛЯ КОТОРЫХ СЪЕМКА В ЭПИЦЕНТРЕ СОБЫТИЙ ПРОИСХОДИТ ЕЖЕДНЕВНО»
— Ваши работы очень часто становятся лидерами зрительских симпатий. А какие работы коллег с нашего фотоконкурса, возможно, остались в памяти вам?
— Николай Тимченко у меня в друзьях на «Фейсбуке», и я имею возможность постоянно наблюдать его работы, не только те, которые есть на конкурсе. Также интересные работы у Бориса Корпусенко. Некоторых людей я помню не по фамилиям, а в лицо — видела, как они на выставке фотографировались возле работ.
А если говорить о самих фотографиях, то больше всего поражают серии, наверное. Когда фотограф берет какую-то тематику, ставит перед собой определенную цель и достигает ее через серию снимков. Наверное, меньше привлекают пейзажи, а больше всего жизнь политическая — снимки трибуны, схваченные моменты общения политиков... То, что мне недоступно, мне очень интересно и лучше запоминается. Казалось, я должна была бы обращать внимание на какие-то веселые, жизнерадостные работы, но я больше черпаю для себя из политических — ведь это настоящая журналистика. Увлекаюсь работой людей, для которых съемка в эпицентре событий происходит ежедневно.
