У Петра Чайковского есть такой цикл — «Времена года» называется. Он не только про изменения в погоде, но и — в настроениях. Но, похоже, нашему ТВ такие нюансы не под силу. Похоже, боевой окрас и клич краснокожих — это раз и навсегда избранная им тактика в «диалоге» со зрителем. Похоже, у кого-то создалось впечатление о суперэффективности и беспроигрышности нагнетания массового психоза — и некогда задуматься не только о том, что истерия — это всегда палка о двух концах, но даже и о том, что во времена завершения большой войны обычно резко снижается интерес публики к искусству размахивания дубинкой, и повышается спрос на более изящные виды пусть даже по- прежнему боевых искусств...
«Прокурорская речь» минут на пять Игоря Сторожука в последних «7 днях» (УТ-1) насчет злосчастной инаугурации, а, если точнее, насчет того, что неполитики, собравшиеся в непарламенте (разве ж это парламент?!), не только не работают, а если и работают, то неконструктивно, но еще и не любят народ, потому что не уважают его выбора, сделанного 14 ноября, не позволяя Президенту присягнуть народу во Дворце «Украина», удивила. И не столько своей обычной теледемагогией — вместо конкретных аргументов. Сколько рьяностью ее исполнения. Так и хотелось попросить: да не надо с таким пылом и страстью оправдывать «головокружение от успехов» у наших победителей. Народ уже и так тих, доволен «правильным выбором» и на все готов — лишь бы его не трогали и не мешали выживать в ожидании «ускорения реформ».
Впрочем, нет, конечно — изменения есть. Наше доблестное УТ-1 уже не ищет, не покладая рук, некоего Сергея Иванченко, якобы замешанного в неком терак..., вернее, тер-фарсе. Испарилась из эфира программа «На самом деле» — но сама скоропостижность кончины этих штучек невольно наводит на мысль о торжестве не профессионализма, (мол, фи — это уже не может быть нашими приемами), а лишь о торжестве удачно выполненных киллерских задач. Что, конечно, не отменяет нашей благодарности за то, что хотя бы на время Этого у нас стало чуточку меньше. Вообще, надо сказать, «Интер» отреагировал на видимость «перемены участи» страны более адекватно, чем УТ-1. Здесь нынче уже не воюют в открытую, потихонечку покусывая лишь «противников» в набирающей темпов борьбе за свои, СДПУ(о)-онные бизнесовые и политические интересы. Хотя и тут не могут удержаться, и не пережимать в демонстрации значимости как самой СДПУ(о) в победе, так и некоторых ее отдельных членов и самого «Интера». Праздничный репортажный сюжет в «Подробностях недели» (21.11.99г.) в связи с двухлетием самих «Подробностей» и информационно-аналитической службы канала (ИАС) с фразами типа «наша программа стала неотъемлемой частью вашей (зрителей — Н.Л. ) жизни, поэтому это не только наш праздник, но и ваш» или «успех нас не пьянит» — это, как мне кажется, что-то из области «Ай да Пушкин, ай да сукин сын» — вот только что-то «Евгениев Онегиных» в нашей информационно-аналитическом ТВ, в том числе и на «Интере», я давно не наблюдала. Ну да — ладно. Гораздо больше меня, как телезрителя, занимает другой вопрос. Помнится, когда-то Александр Зинченко, почетный президент «Интера», в одном из интервью «Дню» объяснял, по каким параметрам их канал препарирует ретранслируемую им сетку вещания ОРТ. В качестве основных факторов были названы актуальность той или иной российской программы для Украины, наличие или отсутствие подобного проекта у украинского производителя и степень интереса к передаче наших зрителей. И вот мне любопытно: исходя из чего, из каких договоренностей с ОРТ и теми, кто за ним стоит, считается, что мне, украинскому зрителю, не интересны, скажем, «Клуб путешественников» или «Непутевые заметки» Д.Крылова, или программы из серии Третьяковка, Русский музей — история одной картины, или «Мы и время» В.Познера, или та же «Цивилизация» Льва Николаева, до недавних пор бывшая в эфире ОРТ, но не демонстрировавшаяся в варианте «Интера». И кто и почему вдруг посчитал, что украинскому зрителю не обойтись без «Авторской программы С.Доренко», в которой последний вот уже какое воскресенье подряд «мочит» Юрия Лужкова и его сотоварищей? Вот мне интересно: почему Юрию Сенкевичу или Владимиру Познеру — брысь, а Сергею Леонидовичу Доренко — пожалуйста, пожалуйста?..
Вообще-то там, в Москве, нынче пресса бьет тревогу по поводу растущих рейтингов программы Доренко, который уже выигрывает у взвешенного и корректного Е. Киселева (НТВ). И, заметьте, пока что даже ОРТ, с его мощью, не смогло, судя по всему, поднять интеллигентную общественность Москвы в защиту С.Доренко, программу которого, вместе с программой Н.Сванидзе (РТР) запретили на днях транслировать в Башкирии. Про неконституционность этого решения с экрана ОРТ говорят политики и чиновники. А вот интеллигенция — даже та, на которой уже клейма негде ставить от частоты участия во всяческих «голосуй — протестуй» — молчит. Очевидно, даже ей не совсем удобно защищать Такую журналистику. Ибо, конечно, свобода слова и прессы заключается в праве человека и СМИ говорить все, что они считают нужным — вне зависимости от побуждений. Но, с другой стороны, в цивилизованных странах подобный клинический случай, как с приемами Доренко, регулируется и четко прописанным правом личности и общества на защиту от лжи или полуправды, сказанных не по неведению, а по злому умыслу. В постсоветских же обществах ни особых прав, ни возможностей использовать имеющиеся их крупицы — практически нет, о чем свидетельствовала и практика наших СМИ во время президентских выборов. Я уже не говорю о том, что к случаю с Доренко вряд ли можно применить такую неотъемлемую часть свободы слова, как свобода самовыражения, ибо когда сегодня человек «мочит» Ю. Лужкова, а еще вчера он «мочил» того же Березовского — явно речь не идет о собственных убеждениях. И я, например, не могу получать, как, говорят многие, удовольствие от того, что вот, мол, все политики — бяки, так пусть такие, как Доренко, хотя бы кого-то из них «достанут». Почему-то я еще с детства с брезгливостью относилась к тем, кто, весело съев припрятанные мамой конфеты вместе с сотоварищами, бежал тут же, еще не прожевав, к родителям, и «разоблачал» парочку друзей из тех, кто послабее, оставляя чистым себя и того, сильного, которого хорошо было иметь в «заступниках». Я готова согласиться, что можно получить некий кайф от наблюдения за цинизмом неучастия. Но цинизм всегда праведного гнева политических флюгеров — это нечто другое. По-моему, абсолютно права была телеобозреватель «Известий» Ирина Петровская, когда писала о том, что подобное понимание свободы слова есть сейчас одной из главных угроз именно же свободе слова. Ибо — цитирую коллегу — «рано или поздно, устав купаться в грязи, которая выливается с экрана, задохнувшись от немыслимой вони, общество решит, что свобода слова — вреднейшая из свобод. И тогда оно с радостью встретит и приведет к власти того, кто объявит этой свободе войну. («Известия», 9 октября 1999 года). Конечно, вряд ли башкирский прецедент — это реальный протест именно общества против методов информационного киллерства. Местные власти просто воспользовались — во имя своих, опять-таки, целей — невозможностью для общества такую — аморальную — свободу слова защищать. Но хотя башкирский случай — это, действительно, опасный прецедент явной цензуры, тем не менее, не случайно один из главных критиков этого решения Госсовета Башкирии — лидер НДР Владимир Рыжков отметил, что за подобные действия местных властей ответственны косвенно и те, кто в Москве развязывает информационные войны.
Но самое интересное приходит в голову, когда вспоминаешь о нашей традиции разыгрывать в своих политических спектаклях историю России 2—3-летней давности. А это значит, что, к примеру, ежели будет у нас двухпалатный парламент, и губернаторы областей будут избираться электоратом, то, может статься, во время выборов в Верховную Раду в 2002 году и у нас уже не только оппозиции, но и центральной власти придется побороться за... свободу слова, защищая, например, того же Валерия Лапикуру, явно примеряющего на себя нынче костюмчик от Сергея Доренко, от желания какого- нибудь региона «вырубить его» из ящика. Все ведь, как известно, происходит сначала в виде драмы (борьба нынешней оппозиции за выход в телеэфир), а затем — фарса... Нет, конечно, нашему «бойцу» до их «супердубинки» — как до... И не только потому, что Доренко разоблачает от имени одних олигархов — других олигархов, от имени одних при власти — других при власти, а Лапикура или тот же Сторожук, и иже с ними — на тех, кто у «кормушки», руку еще никогда не поднимали. В конце концов, открытая борьба кланов у нас еще впереди. Но и потому, что Доренко оперирует фактами, хотя и не отказывает себе в удовольствии их весьма вольного комментария. Валерий Лапикура же с коллегами «комментируют» свои собственные мнения по поводу... Доренко оперирует полуправдой, рассказывая о коррупции одних и не замечая рядом стоящих таких же других. Лапикура же использует полуложь — не говоря о Главном вообще. Но что, однако, может помешать, в случае чего, «нашим победителям» сделать героем и такого, провинциального разлива, медиа-киллера?! Да ничего — ибо, в условиях нынешней абсолютной монополии власти на информацию на общенациональных каналах, нет в стране реального информационного противоядия. Того противоядия, которое поможет обществу в самом себе выработать антивирус к подобным методам ведения политической борьбы. Причем это противоядие не может заключаться только в том, что на другом канале другой Доренко будет «мочить» других политиков. Реальным противоядием может стать только наличие в стране и максимально объективных СМИ, которые будут неустанно давать реальную оценку как политикам, так и их пропагандистским «рупорам». До тех пор, пока методы Доренко будут в обществе востребованы — они будут использоваться, от этого никуда не денешься. Поэтому, наверное, выход один: ежедневной кропотливой работой убеждать сограждан в том, что они — не лохи, что они могут и должны делать выбор, основываясь не на чьих-то громких разоблачениях или популистских лозунгах, а на самостоятельном здравом изучении и анализе ситуации. И как бы не был этот путь для настоящих журналистов похож на путь мечтательных идеалистов, в конечном итоге, однако, именно он не только помогает обществу решать его проблемы, но и создает журналисту имя, а не клеймо.
