«Все, что я пытаюсь продвигать в вещание каналов — не прихоть и не выдумка.
Те вещи, которые пытаюсь вернуть в употребление, я беру из словарей 1920-х годов, над которыми работали лучшие украинские языковеды: они исследовали язык, который создавался на протяжении столетий. Я на СТБ работаю давно, и свое виденье языка продвигал там с самого начала. Когда на канал пришло новое руководство, они выразили сомнение относительно правильности слов, которые используются в новостях. Решили пригласить специалистов из Института украинского языка, чтобы они проверили выпуски наших новостей. По-видимому, тогда Бог помог, потому что те, кто нас проверял, стали на нашу сторону. Даже сам руководитель СТБ (В. Бородянский. —«Дуся») так проникся результатами проверки, что решил вместе с Институтом языка выпустить книжечку, посвященную этому. Тогда мы были рады, что такое удалось сделать, но сейчас я вижу, что для СТБ она уже устарела. Хотя на других каналах и это не используют.
И здесь есть момент, который мне не очень нравится. С одной стороны, спасибо телеканалу СТБ за то, что они поддерживают эти идеи. С другой стороны, это мешает протолкнуть правильный язык на других каналах. Приходишь, предлагаешь им свое виденье, а они отказываются, говорят, что это фишка СТБ. Люди! Это не «эстебевский», это украинский язык, тот, который должен быть!.. Язык — живой организм. Когда человек привыкает к такому языку, то видит, что это живее и лучше звучит. Когда раз сказал так, тебе понравилось, то язык не поворачивается раз сказать по-другому. В одном более-менее человеческом словаре уже 60-х годов нашел слово «опука». На практике мы используем прилагательное «опуклий». А существительное «опука» означает «м’яч». Я начал включать это слово в спортивные новости. Думал, поймет ли кто-то вообще, и как к этому отнесутся. А через несколько дней товарищ из Черниговщины позвонил и поблагодарил от имени своего отца. Тот, оказывается, услышал это слово в новостях и вспомнил, что в детстве вместе со сверстниками ни о каком «м’ячі» не знали и гоняли именно «опуку». Главным поставщиком живого украинского языка является сельский язык. Именно там он претерпевает найменьшей деформации. Я из Николаевской области. Есть такой стереотип, который культивируют некоторые политики, что украинский юг — Одесская область, Николаевщина, Херсонщина — исключительно русскоязычные. Относительно областных центров — так и есть. Но уже в райцентрах, не говоря о селах, разговаривают на украинском языке не хуже, чем на Киевщине. Я помню, когда учился в райцентре в школе (это были 1970-е годы), мы с одноклассниками употребляли такие слова, которые сейчас едва протолкнешь на телевидении. Вот вам и «обрусевший Юг». Еще одно препятствие — принципы работы с рекламными или заказанными сюжетами. Говоришь: «Таких суффиксов в украинском языке не существует!» Боже упаси! Как фирма написала, так и должно быть. Ничего не докажешь. Вообще в рекламе сегодня очень много ошибок. Лет десять тому назад я боялся, что Украина так быстро обретает независимость, что наступит время, когда все будут знать украинский так хорошо, что литредакторы исчезнут как класс. Но потребность в них существует и до сих пор. Радует, что все двигается в одном позитивном направлении. Смотришь, на прошлой неделе на каком-то канале говорили так, а на этой неделе — уже лучше. Зависит от людей. Существует предубеждение, что не нужно расшатывать языки, мол, как сложился он в Советском Союзе, так и нужно оставлять. Но у языка традиций значительно больше, чем в советские времена. Те, кто это понимают, прилагают больше усилий, чтобы язык не был канцелярским, «верховнорадовским». Такие люди есть на всех каналах. На телевидении новости — ежедневно, поэтому это достаточно влиятельный инструмент. Люди быстро забывают, что еще 5—10 лет тому назад какие-то слова были необычными. Какие-то слова вообще нельзя было продвинуть, а теперь многие люди их употребляют. Лет 10 тому назад сказать «гвинтокрил» никто бы не мог даже подумать. А теперь слышишь это слово все чаще.
