В понедельник «Документ» («1+1») предложил телезрителям документальный фильм, в котором исследователи пытались найти исторические, материальные подтверждения рождения и жизни Христа. Они пришли к выводу, что Рождество отмечается в декабре или январе ошибочно, поскольку Тот, Чье рождение мы празднуем, появился на свет, скорее всего, в марте-апреле. Нашли и другие «ошибки» в Евангелии, которые, однако, не меняют сути свершившегося. Поскольку, как следовало из дальнейшего обсуждения, евангелисты, во-первых, не были репортерами, а во-вторых, совсем не бытовые подробности в жизнеописании Христа считали важными. Где Он родился, в каком хлеву, кто, почему и какими путями нес дары к Его колыбели, были ли у Него братья-сестры, все это не меняет главного — беззаветного следования своей жизненной задаче Того, Кого два тысячелетия именуют Спасителем. Чего хотели судьи от Христа? Отречения от миссии в обмен на спасение тела. За что осудили? За преданность Истине.
И мы, Ему подобные, в течение своей жизни не единожды оказываемся перед выбором — сохранить в себе вечное, или, ничем не жертвуя (?), лелеять бренное. Мы свободны выбирать между верностью идее и комфортом, и этот выбор испытывает нас ежедневно.
Но, как отметили участники обсуждения, главное в мире таинство — это таинство жизни. Никто не знает, чем и когда закончится история этого мира, и начнется ли затем другая. Подвиг духа без гарантий последующей земной награды — вот тот урок, который мы все пытаемся усвоить в течение двух тысяч лет.
О событиях куда более близких, но не менее загадочных, спорили в студии «Двойного доказательства». Переяславскую Раду, которую в советские времена трактовали как центральный факт украинской истории (хотя в разных энциклопедических изданиях, в зависимости от идеологических ветров, Хмельницкого называли то предателем, то героем) и годовщину которой собираются отмечать в Украине на официальном уровне, современные историки трактуют совсем иначе.
Без идеологического камуфляжа и надуманной риторики причины и следствия подписания этого, так и не ратифицированного казацким советом договора, который Герцен назвал трагедией для Украины, но трагедией назидательной, понятны и очевидны. Хмельницкий тоже строил отношения с сопредельными государствами «многовекторно», пытаясь перехитрить всех. Теперь считается, что Переяславское соглашение, которым Россия в дальнейшем воспользовалась, определив ему совсем другой статус, было превентивной мерой против неизбежной московской агрессии. Вряд ли Хмельницкий осознавал всю опасность такого временного военного союза, к которому сам относился, как к тактическому моменту.
Очень интересными в этой связи были мнения россиян по поводу «Переяславского воссоединения», представленные в процессе дискуссии. Как всегда откровенно и образно высказалась Валерия Новодворская, сравнившая «братскую любовь» России к Украине с чувствами голодного удава. Она считает, что мы здесь годовщину Переяславской Рады должны отмечать отнюдь не торжественными мероприятиями, что украинцы должны испытывать скорее скорбь и печаль по этому поводу.
И нет особой разницы в том, обманули Хмельницкого, или он стал жертвой самообмана — вряд ли будущее вверенных ему людей и территорий беспокоило его больше, чем сохранение личной власти. Сегодня для нас Переяславская Рада — миф, легенда. Сказка, которая ложь, но с намеком. С намеком длительным и кровавым.
Историю, конечно, не перепишешь, но не слышать ее предостережений — путь к самоуничтожению. Мы долго по нему шли, выбирая из всех дорог самую опасную. Теперь главное — не обмануться на очередном историческом перекрестке.
