У Лидии Казберовой — снова трудности. Ее программа «Женские откровения», два месяца назад стартовавшая на СТБ, видимо, на этом канале выходить больше не будет. Официального объявления о прекращении проекта, как и официальных объяснений этому, пока нет. Есть только объяснения неофициальные — слишком уж откровенная и неуютная получилась программа. Зритель ожидал вторые «Женские истории с Оксаной Пушкиной», а получил рассказ о нашем общем лицемерии и всеобщей нелюбви. Вторжение авторов в изнанку личного шокировало, как давно уже не шокируют приевшиеся шоу «про это». Имеет ли телевизионщик право уговаривать женщину, пришедшую писать отказ от только что рожденного ребенка, не делать этого? Имеет ли автор право расспрашивать ребенка, от которого отказались близкие, о подробностях того, как с ним обращались дома? Эти вопросы поднимала Наталья Лигачева в своей еженедельной колонке-телеобозрении — и не находила на них ответа. Похоже, свой ответ нашли топ-менеджеры телеканала СТБ, решив отказаться от производства «Женских откровений» после выхода циклов «Сиротство» и «Безотцовщина».
Впрочем, Лидия Казберова к подобным перипетиям судьбы привыкла еще со времен нашумевшего 42-серийного «Следствия»: почти полностью пройдя на «Интере», на последний сериях программа переместилась на СТБ. С тех пор Казберова воспринимает свои программы как некое живое существо, говоря, что вот теперь и «Женские откровения» начинают двигаться в сторону другого телеканала. Правда, какого именно, пока не признается. Кстати, «Следствие» после «Интера» и СТБ демонстрировалось на московском ТВ-6. Говорят, что в связи с последними событиями на НТВ большую актуальность для российских телеканалов стал представлять и другой сериал Казберовой — «Наезд», снятый по мотивам одноименной книги одной украинской бизнес-леди, чей бизнес в свое время весьма пострадал от неких злоумышленников, связанных с определенными структурами.
Лично я отношусь к разряду зрителей, приверженных чистоте жанра, и сложное переплетение документального повествования с постановочными эпизодами порождает хаос в моей чистой зрительской душе. Поэтому признаюсь — к числу поклонников творчества Лидии Казберовой не принадлежу. Однако не могу не восхищаться ее творческой смелостью, самоотверженностью и настоящей одержимостью в работе. И потому мне тоже будет грустно, если ее «Женские откровения», едва появившись, навсегда исчезнут из нашего ТВ-эфира.
— После «Следствия» и «Наезда» все ожидали от вас совсем другой программы. Почему вдруг произошел такой резкий уход от темы криминала?
— Я бы не назвала это уходом, скорее — погружением в ту же тему, но на большую глубину. Ведь меня всегда интересовало не само преступление, а его психология, истоки. Как так случается, что в одном роддоме рождаются будущий президент и его киллер? Почему у них так по-разному складывается судьба? В «Женских откровениях» я ищу и нахожу ответы на эти вопросы.
— И в чем же, по-вашему, ответ?
— Безусловно, здесь смешано многое: и генетика, и воспитание, и социум, и сама личность, и Божий знак.... Но все-таки истоки — в семье, она начало всех начал. Несложившаяся судьба нашего ребенка — зеркало наших пороков, удавшаяся — зеркало нашей честной жизни. Это открытие прежде всего для меня, ведь я сама — мать, бабушка.
— Наверное, многих зрителей, а особенно зрительниц, обмануло название программы, они ожидали что-нибудь вроде «Женских историй с Оксаной Пушкиной»...
— Находятся зрители, которые даже звонят нам и благодарят именно за такой жесткий откровенный разговор. Но, безусловно, есть те, кого программы такого рода раздражают. Они считают, что мы не имеем права задавать детям откровенные вопросы, задавать жесткие вопросы женщинам. Этого и побаивались на СТБ, когда мы начинали проект. Ведь коммерческого в программе мало, и очень много боли и горя. Я интересовалась у многих женщин, смотрят ли они «Женские откровения», они отвечали, что им очень тяжело их смотреть. «Но почему? — спрашивала их я. — Вы ведь смотрите фильмы ужасов, триллеры, жестокие программы — разве это не страшно?» — «Но ведь это отторгает наше сознание, а то, что мы видим, — режет, заставляет копаться к себе, будоражит совесть». «Ну кому же приятно, — говорила мне психолог, — когда о тебе говорят правду, это же как демонстрировать уродливые части своего тела». По сути, так оно и есть. И то, что я делаю сейчас, и то, что делала в «Следствии», — это рассказ об уродливых формах существования. Но для того, чтобы от них избавляться, нужно признать, что они существуют, научиться говорить о них, отыскать причину их появления и бороться уже с причиной.
— Трудно ли было искать героев, которые бы согласились на откровенный разговор?
— Многие отказывались от интервью, многие после интервью ссорились с нами, некоторые просто уходили со съемочной площадки. Многие из тех, что оставались, не желали раскрываться до конца. Я разговариваю с человеком и вдруг понимаю: то, что он говорит, на самом деле не является его личным открытием в жизни. Он рассуждает правильно, порядочно, но так, будто бы по заказу нашей программы, будто бы рапортует человечеству о том, как надо жить. Но ведь в жизни-то на самом деле происходит совсем не так, и живут они совсем иначе. Например, когда мы снимали фильм «Отчим», все женщины говорили о том, как они счастливы в новом браке, какие прекрасные отношения у их ребенка с новым отцом. Но когда я спрашивала, а если бы вернуться на 10—20 лет назад — вы бы развелись? Все как одна говорили: нет. То есть существует и другое полотно, когда каждый оказывается за закрытой дверью своей квартиры, и там, за дверью, происходят довольно неприглядные вещи. Но об этом никто не говорил, поэтому «второе полотно» я показывала в игровых моментах программы: то самое утро с гремящей посудой, такие семейные разговоры, такая нелюбовь друг к другу и желание поскорее друг от друга избавиться...
— То есть в «Женских откровениях» «правда жизни» и «откровения» были только в постановочных эпизодах, а реальные люди как бы «играли»?
— В игровых эпизодах я пыталась просто проигрывать то, как я вижу эту жизнь за закрытой дверью. Ну что поделаешь, если мы, славяне, не готовы быть откровенными. Хотя откровения все-таки были — три героини достаточно открыто говорили все, что они думают по поводу своей личной жизни. Особенно женщина, которая родила ребенка, зная, что у него не будет отца. Очень интересным получилось в этой программе интервью с главным врачем роддома. Он почти кричал, и со злостью такой: «Не имеют права рожать! Она должна делать аборт!» По-моему, очень показательная у нас с ним получилась беседа.
— А как случилось, что вы постепенно стали «человеком- оркестром» — вы и режиссер, и сценарист, и продюсер, и автор диалогов, и интервьюер?
— У меня очень сложный характер: требую от людей так, как требую от себя. А многие этому просто не обучены. Молодые ребята желают сразу самоутвердиться и пожинать плоды. Я пытаюсь объяснить, что все приходит со временем, но... Кроме того, финансовые сложности, которые неизбежно настигают некоммерческий продукт, всегда требуют от автора максимальной изворотливости: нет денег на диктора — приходится озвучивать самой, потом появляются другие проблемы, с ними тоже приходится самостоятельно справляться... Но уж если я что-то начинаю делать, меня очень сложно остановить.
— А если бы я спросила: а зачем вам все это нужно?
— Я бы ответила: я получаю удовольствие от своей работы. Видимо, это какая-то аномалия характера...
