Между чашкой и губами можно много раз пролить — говорится в старинной английской пословице. Что-то, казалось, решено, а что-то на самом деле — нет. Если такого выражения нет на фарси, то, предполагаю, скоро будет.
• Причиной, конечно, являются «Параметры общего комплексного плана действий относительно ядерной программы Исламской Республики Иран» — рамочного соглашения, которое только что приняли Иран и P5 + 1 (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН: Китай, Великобритания, Франция, Россия и Соединенные Штаты — плюс Германия). Соглашение представляет собой важную политическую и дипломатическую веху, содержит больше деталей и имеет более широкую область применения, чем многие ожидали.
Но при всем этом текст оставляет без ответа больше вопросов, чем решает. На самом деле — как покажут ближайшие недели, месяцы и годы — основные вопросы должны быть решены. Ближе к истине сказать, что настоящие дебаты об Иранском ядерном соглашении только начинаются.
• Рамочное соглашение устанавливает существенные ограничения относительно иранской ядерной программы, в том числе на количество и тип центрифуг, реакторов и количество и качество обогащенного урана, которым страна может владеть. Установлены стандарты для проверок, необходимых для обеспечения уверенности, что Иран выполняет свои обязательства. Предусмотрено положение относительно облегчения экономических санкций, если Иран будет выполнять свои обязательства.
Суть в том, что соглашение будет гарантировать предупреждение ориентировочно за один год до момента, когда Иран примет решение о строительстве одной или нескольких ядерных вооружений, до момента, когда он может достичь этой цели. Такая оценка допускает, что мониторинг, который закладывается в соглашение, выявит любое нарушение Ираном договоренностей достаточно рано, чтобы задействовать в ответ скоординированные международные мероприятия, в частности повторное введение санкций, прежде чем Иран может получить ядерное оружие.
• Существует не менее пяти причин сомневаться, что соглашение вступит в силу или будет иметь желаемый эффект. Первая включает в себя следующие 90 дней. То, что было объявлено, это были временные рамки; формальное всеобъемлющее соглашение предполагается завершить до конца июня. В то же время будет нелегко изменить сердца и умы, когда те, кто обсуждал промежуточное соглашение, вернутся на родину и столкнутся с критикой со стороны правительств и общественности относительно его условий. Уже появляются существенные отличия в том, как американская и иранская стороны представляют то, что было предметом переговоров.
Вторая проблема связана с конкретными вопросами, которые еще предстоит решить. Самыми сложными могут оказаться временные рамки, когда должны быть сняты разные экономические санкции. Этот вопрос вызывает наибольшую обеспокоенность у Ирана. Но эти же санкции также являются источником наибольших рычагов влияния на поведение Ирана. А это значит, что многие в США и Европе хотят сохранить их до тех пор, пока Иран не выполнит в полном объеме свои критические обязательства.
• Третий источник сомнений заключается в том, примут ли разные стороны какой-либо долгосрочный пакт. Неопределенной остается позиция Ирана и США. Так называемые сторонники жесткой линии в Иране, несомненно, будут против соглашения с «Великим Сатаной», которое ограничивает ядерные амбиции их страны. Но также широко распространено среди иранцев желание выйти из-под экономических санкций. Следовательно, Иран одобрит договор, если верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи поддерживает его, что, вероятно, так и есть.
• В США еще большая неопределенность. Президент США Барак Обама должен бороться в намного более сложной политической обстановке, начиная с Конгресса США. Существует широко распространенная и понятная обеспокоенность по поводу того, что у Ирана будет оставаться ядерный потенциал, адекватности условий мониторинга и инспекций и того, что случится через 10, 15 или 25 лет, когда закончатся различные ограничения относительно Ирана. Нет никаких гарантий, что президенту удастся убедить Конгресс утвердить окончательный договор и/или отменить санкции.
Вопрос получения политического одобрения тесно связан с четвертой причиной обеспокоенности: как будет имплементироваться окончательное соглашение. История о контроле над вооружениями позволяет предположить, что будут случаи, когда Иран, имеющий репутацию скрывающего соответствующую информацию от инспекторов ООН по вопросам вооружений, будут подозревать в том, что он не придерживается буквы и — в значительно меньшей степени — духа заключенного соглашения. Необходимо согласовать условия процесса оценки поведения Ирана и определение соответствующей реакции.
• Пятая проблема не столько в соглашении, сколько во всем остальном — внешней и оборонной политике Ирана. Соглашение касается ядерной деятельности Ирана. В нем ничего не говорится об иранских ракетных программах или поддержке террористов и боевиков, не говоря уже о том, что Иран делает в Сирии, Ираке, Йемене или еще где-то на турбулентном Ближнем Востоке, или о правах человека в стране.
Иран является потенциальным имперским государством, которое хочет доминирования в регионе. Даже если ядерное соглашение будет подписано и реализовано, это не повлияет на реальность и, возможно, даже сделает ее хуже, поскольку Иран вполне может приобрести лучшую репутацию и стать неприкосновенным с возможностью в долгосрочной перспективе создать ядерное оружие.
• Обама прав: вышеописанное ядерное соглашение лучше, чем Иран, владеющий ядерным оружием, или возможная война для предотвращения такого результата. Но любое соглашение должно также продуцировать повсеместную уверенность в США и регионе, что оно поставит надежные ограничения для ядерной программы Ирана, а также что любой обман обнаружат рано и реакция будет твердой. Это нелегко; действительно, не будет преувеличением предположить, что усилия для создания такой уверенности вполне могут оказаться требовательным, как и сами переговоры.
Проект «Синдикат» для «Дня», перевод Мыколы СИРУКА, «День»
Ричард ХААС, президент Совета по международным отношениям, в прошлом директор по планированию политики в Госдепартаменте США (2001—2003), был специальным посланцем президента Джорджа У. Буша в Северной Ирландии и координатором Будущего Афганистана.
