«Не является ли то, что происходит в Сирии, началом газовой войны, новой войны за природные ресурсы?» — спросила корреспондентка российского телевидения у сирийского президента Башара Асада в недавнем интервью. Президент ответил: «Мы всегда пребывали в стратегически выгодном положении с выходом к Средиземному морю, через нас проходят все пути с севера на юг и с востока на запад».
Для непосвященного этот вопрос мог показаться каким-то несуразным в общем контексте разговора, даже искусственным в уже привычном освещении событий в Сирии. Между тем, «газовый вопрос» — это как раз в яблочко. Лишь несколько красноречивых примеров-процессов последних лет, перечень которых дает основания утверждать, что за «цветными революциями», а в дальнейшем и за «арабской весной» идет заметный газовый душок, а политика государств, перефразируя классика, в большой степени испорчена газовым вопросом.
Вспомним, Помаранчевая революция в Украине, а перед тем — и Розовая в Грузии дали толчок к реанимации регионального образования ГУАМ, на которое возлагали задачу реализации транспортного коридора для каспийских энергоносителей (начать планировали с нефти) в Европу. Куратор этого проекта и теневой эмиссар администрации Буша под вывеской «проекта переходных демократий» Брюс Джексон был частым и без объявления визави на Банковой. Впрочем, план потерпел фиаско. В 2010 г. премьер Путин во время известной «газовой войны» пригрозил Минску перебросить газотранспортные потоки в обход Беларуси (премьер Азаров немедленно отозвался готовностью предоставить для этого украинские мощности), позднее Кремль активно поддержал соперников Лукашенко на президентских выборах...
Россия с Германией ввели в строй газопровод «Северный поток», на повестке дня — строительство «Южного» (украинские представители правительства бодро уверяют, что это никак особо не отразится на статусе Украины как главного транзитера российского газа в Европу). Похоже, потерпела полный крах реализация проекта «Набукко», благодаря ему Турция стремилась собирать египетский, алжирский и центральноазиатский газ и поставлять в Европу. В то же время «Голубой поток», который должен был доставлять российский газ через Турцию аж в Израиль, ограничился территорией одной Турции из-за отказа России от изначальных планов. Между тем Катар уже в этом году планирует достичь уровня производства сжиженного газа в объемах, в полтора раза превышающих тот эквивалент нефти, который добывает Саудовская Аравия. Регазификационные терминалы для катарского СПГ будут и на Юге Европы, и в Британии. Эмират уже перетянул на себя 6% европейского рынка, прежде всего — за счет России. Но транспортировка по газопроводу, разумеется, обходится дешевле, нежели с помощью специального флота сжиженного с последующей регазификацией. А поставки как саудовской нефти, так и катарского газа критично зависимы от положения в Ормузском проливе, где Иран уже продемонстрировал, как может его перерезать в случае нападения на него. К тому же, Иран сам богат газовыми запасами.
Сегодня кажется невероятным, что еще в июле 2009 г. Россия, Катар и Иран учреждали Форум стран-экспортеров газа — первоначальной структуры «газовой ОПЕК», — чтобы, как говорили, «не допустить разжигания извне конкуренции между ними». Тогда категорически против этих намерений выступили США и Евросоюз, чтобы предупредить формирование ими согласованной всемирной цены на газ. Учитывая то, какие диаметрально противоположные позиции занимают все трое относительно Сирии сегодня и двусторонние конфликты, можно утверждать, что идея «газового ОПЕКа» успешно торпедирована.
Несомненно, что именно Сирия является решающей частью любого плана транспортировки и газа Залива, и газа североафриканского. Здесь стоит вспомнить, какую значимость для Европы имели как ливийские энергоносители, так и деньги за них, получаемые полковником Каддафи — вплоть до, как утверждают, финансирования предвыборной кампании до недавнего времени президента Франции Саркози. Каддафи «с другом Берлускони» как-то взялись за проект «Зеленого потока» ливийского газа по дну моря в Италию. Еще на время войны против него Катар принялся парализовывать ливийскую нефть из захваченных повстанцами районов. Туда же нацелилась и Турция с уже упомянутой идеей собирать весь североафриканский газ (на данный момент «арабская весна» не достигла Алжира с его богатейшими залежами и собственной независимой политикой).
Были сообщения об открытии огромных месторождений газа в самой Сирии — как раз возле города Хомс, получившем известность в мире благодаря намерениям вооруженной оппозиции превратить его собственное сирийское «Бенгази» в опорный пункт, откуда (по ливийскому рецепту) вооруженный мятеж победоносно распространился бы на всю страну с известными последствиями. А еще в 2009 г. объявили об огромных запасах газа в средиземноморских водах (по американским подсчетам, целый мир может прожить на них на протяжении года), на которые претендуют на данный момент трое, — Израиль, Ливан и Кипр. Тель-Авив (а с ним и Вашингтон) в восторге — он может стать мощным экспортером газа. О совместной добыче не может быть и речи из-за имеющихся антагонизмов. Прежде всего, Ливан и Израиль не имеют мирного соглашения и четко определенных границ, более того, по документам ООН, Израиль после того как покинул южный Ливан в 2000 г., продолжает оккупировать район Шебаа. Бейрут предпочитает, чтобы за демаркацию взялась ООН, которая, разумеется, не в восторге от этой идеи. А в случае дальнейшего существования такой региональной силы, как нынешняя Сирия, нечего и мечтать, что к власти в Ливане можно привести уступчивое правительство.
И снова здесь очередное несчастье для Турции: Израиль и Кипр уже договорились между собой протянуть нить газогона. И Анкара выступает категорически против, потому что единственная признает независимым государством турецко-киприотское образование на севере острова и утверждает, что сделка лишает законной части турков-киприотов. И союзников нет, потому что со всеми соседями Турция успела поссориться, сведя на нет когда-то славную свою политику «нулевых проблем», за что парламентская оппозиция уже требует голову министра иностранных дел Давутоглу — для начала.
Если Турция явно переоценила свои шансы и влияние, то Украина — по уже устоявшейся традиции — пытается угадать и примкнуть к победителю. Еще в июле 2010 года белорусский президент обсуждал с сирийским коллегой энергетические проекты с привлечением таких поставщиков энергоносителей, как Катар и Венесуэла, а также Украины как транзитера. Президент Башар Асад подтвердил это в декабре того же года в эксклюзивном интервью «Дню»: «Для Сирии («Юг») и Украины («Север»), думаю, в настоящий момент было бы чрезвычайно полезным связать Балтийский регион с нашим регионом — Украина снова выступит как центр, а также получит доступ к Красному морю и странам Залива». Киев и Дамаск начали активно готовить соглашение о зоне свободной торговли. Но из-за событий в Сирии Киев нажал на тормоза как раз перед подписанием. А после колебаний, что отобразилось в двойственных заявлениях, уже 1 апреля (это может впоследствии оказаться очень символичной датой для такого изменения приоритетов) официальный представитель по приказу министра МИД сидел в Стамбуле на собраниях «Друзей Сирии», где решали, как вооружать оппозицию и платить зарплату боевикам.
Теперь понятно, что это было сделано, руководствуясь очевидными корыстными мотивами: Россия категорически отказалась снижать цену на газ, поэтому в Киеве принялись искать альтернативу. Или эта альтернатива, наконец, стала актуальной (хотя «День» писал о ней годами до этого). Сам премьер Азаров подсчитал, что в данный момент стоимость катарского газа, с учетом доставки, втрое дешевле российского импортированного газа. И немедленно пригласил эмират к строительству терминала по приему сжиженного газа в Одесской области. Это открытие Николай Янович сделал прямо в Катаре, где его принимали в мае на наивысшем уровне. Вдохновенный изобретением формулы более дешевого газа, по возвращению в Киев он немедленно рассказал это на заседании правительства и потребовал подготовить «программу стратегического партнерства Украины с Катаром на 20 лет», с которой Президенту Януковичу будет не стыдно поехать осенью к эмиру Хамаду Аль-Тани. Об объявлении какого-то государства стратегическим партнером мы не слышали уже со времен Кучмы, когда шутили: «Наш стратегический партнер там, где ступила нога Президента». В то же время, такое поразительное изменение поведения относительно Сирии является попыткой угодить Доху, движущей силе свержения президента Асада. На Катар полагаются и в решении такой обнаруженной неприятности, что Турция не дает согласия на проход через Босфор даже условных танкеров со сжиженным газом для Украины — ее можно понять, она будет упорно настаивать на своей территории для транзита на своих условиях. Поэтому Азаров пообещал трехсторонние — Украина, Турция и Катар — переговоры в конце этого месяца.
Такой всплеск активности с целью диверсификации источников энергоносителей, казалось, можно только приветствовать. О нравственности не говорим — realpolitik такие рефлексии отбрасывает. Но и без того возникают уместные вопросы. Прежде всего, насколько это серьезно, а не только лишь пропагандистская воинственная риторика с целью морального давления на Россию? Уже в субботу после встреч с Путиным и Медведевым Азаров объявил, что увидел у них желание пересмотреть контракт. Насколько это удастся реализовать в условиях олигархо-бюрократического уклада и коррупции? Наконец, адекватно ли оценивают власть имущие возможность отхватить кусочек в условиях еще засекреченной, большой, как мы убедились, войны мировых игроков за контроль и распределение энергоносителей, когда эти игроки так резко могут менять и свою позицию и правила?
