Берлинский аэропорт Тегель, который до сих пор встречает множество пассажиров, прибывающих в столицу ведущего экономического государства Европы, выглядит обветшалым и провинциальным. Открытие аэропорта Бранденбург отложено более чем на год по техническим причинам (определенного рода вызов немецкой репутации и эффективности). Однако Берлин излучает уверенность, несмотря на то, что в Центральной Европе выдался серый и холодный март. Запутанный, не очень красивый и перегруженный историей город находится более чем когда-либо на стадии совершенствования.
Берлин — это строительная площадка, которой удалось трансформировать свое прошлое в позитивную энергию. «Разнообразие уничтожено: Берлин 1933—1938 гг.» — это объединяющая тема для ряда выставок, посвященных 80-летию прихода к власти Гитлера и 75-летию Хрустальной ночи. В Немецком историческом музее на Унтер-ден-Линден целые классы учеников и студенческие группы смотрят экспозицию, демонстрирующую разрушение криминальным режимом, объекты которого — от громкоговорителей до униформы и оружия — показаны в учебной манере.
Молодые берлинцы не могут игнорировать свое происхождение. Возможно, даже потому, что прошлое все еще звучит как предупреждение — его до сих пор можно увидеть физически в топографии и сегодняшней архитектуре города. Берлин поражает своей простотой, блестящей современностью (это символизирует стеклянный купол Рейхстага — замысел британского архитектора Нормана Фостера) и прежде всего интенсивностью.
Такая позитивная энергия резко контрастирует с декадентской красотой Парижа, города, который находится на пути к «музеификации». Конечно, если вы можете позволить себе жить там, Париж остается замечательным местом для этого. Но Берлин лучше подходит для работы, даже если то, что вы делаете, очень плохо оплачивается. Швейцар, который принес мой багаж в гостиничный номер, тунисского происхождения. Он счастливый берлинец и гордится, что является новым немцем. И даже на низкую зарплату он может жить и растить своих детей в этом городе.
Благодаря умеренной стоимости жилья Берлин не стал гетто для богатых, как Париж. В отличие от французов, которые жалуются на высокую стоимость жилья, покупательская способность немцев более гармонично выстроена, а значит, остается больше денег на бытовые расходы и для вклада в экономический рост.
Конечно, позитивная энергия Германии — результат успеха, который трансформировался в уверенность, воплощением чего является канцлер Германии Ангела Меркель с ее силой и простотой.
Меркель очень изменилась на своем посту. Пять лет назад она не имела того авторитета, который появился у нее сейчас. Сегодня, как и Папа Франциск, она, очевидно, обрела внутренний покой.
Был ли у Франции со времен Франсуа Миттерана президент, который был бы равен немецкому канцлеру? Если бы Франция заменила Германию как «больного человека Европы», то это могло бы случиться прежде всего по политическим причинам: видения, мужества и силы на северном берегу Рейна, когда на южном господствовало бы колебание, инерция и слабость.
Конечно, по причине слишком низкой заработной платы и неблагоприятных демографических тенденций в Германии эта страна будет продолжать сталкиваться с трудностями. Но подчеркивать только эти проблемы, как это делают некоторые французы, значит бежать от жизни. Демография Германии не может рассматриваться как решение проблемы безработицы французской молодежи, хотя можно было бы воспользоваться лозунгом: «Им не хватает молодежи, нашей молодежи не хватает рабочих мест — какое прекрасное совпадение!» Такие распространенные настроения равнозначны безответственности и свидетельствуют о том, что время работает в интересах Франции независимо от того, реализует ли она структурные реформы.
Нынешняя (политическая и экономическая. — Ред.) направленность Франции является источником глубокой обеспокоенности в Германии, эволюция которой должна рассматриваться в Париже как источник вдохновения — пример для подражания, даже если страна не должна заниматься самобичеванием. Тем не менее, сегодняшняя дискуссия во Франции вокруг немецкой модели напоминает ужасающие дискуссии после поражения Франции во франко-прусской войне. В июне 1871 года, сразу после завершения войны, французский государственный деятель Леон Гамбетта говорил: «Наши противники победили, потому что на их стороне были предвидение, дисциплина и наука». Кажется, Германия все еще может объединить эти вечные ценности.
Основным отличием сегодня является то, что европейский процесс объединения исключает войну, даже экономическую, между двумя странами. Напротив, в немецком зеркале французы должны задать себе фундаментальный вопрос. Сделали ли они в последние десятилетия правильный выбор в отношении своих лидеров и политики?
Французская власть не поощряет скромность. В своей последней книге «Дни власти» бывший министр сельского хозяйства Брюно Ле Мер пишет снисходительно о доме, в котором живет его датский коллега в Копенгагене, и сравнивает его с дешевым жильем. С огромной помпой, слишком большим количеством камней преткновения и нехваткой динамизма Франция сегодня может и должна учиться у Германии.
Проект Синдикат для «Дня»
Доминик МУАЗИ — старший советник Французского института международных отношений, профессор Института политических исследований, автор книги «Геополитика эмоций: как культура, страх, унижение и надежда меняют мир».
