20 октября этого года Верховная Рада Украины одновременно с Сеймом Польши приняли Декларацию Памяти и Солидарности о событиях истории Второй мировой войны.
Казалось, эта Декларация снимает то напряжение, которое сложилось между поляками и украинцами в трактовке некоторых раздражающих моментов исторического прошлого после принятия в июле Сеймом Польши «геноцидной» резолюции о волынских событиях 1943 года. В упомянутой совместной Декларации сказано, что она принимается, «чтобы воздать честь миллионам жертв, которые понесли наши народы во время Второй мировой войны, и осудить внешних агрессоров, которые пытались уничтожить нашу независимость». В документе обращено внимание на то, что пакт Риббентропа-Молотова от 23 августа 1939 года, заключенный между двумя тоталитарными режимами, коммунистическим Советским Союзом и нацистской Германией, привел к взрыву 1 сентября Второй мировой войны, вызванной агрессией Германии, к которой 17 сентября приобщился Советский Союз. Подчеркивается, что следствием тех событий была оккупация Польши Германией и Советским Союзом, а в 1940 году — советская оккупация Литвы, Латвии и Эстонии. Следствием этого стали массовые репрессии против наших народов. Те события привели также к принятию в Ялте в 1945 году решений, которые начали новый этап порабощения всей Восточной и Центральной Европы, который продолжался полвека.
Наконец, в Декларации отмечается, что необходима активизация беспристрастных исторических исследований и сдерживание сил, которые ведут к спорам в наших государствах.
Вроде бы все (или почти все) правильно. Декларация — это, конечно, хорошо. Но какие реальные дела будут после нее? Заявлено, что в ноябре возобновится диалог польских и украинских историков, которые будут обсуждать «трудные вопросы». Напомню, что такие диалоги-семинары велись перед тем не один год, были выпущены сборники по их результатам. И что имеем? Сейм Польши принимает резолюцию, где украинцев обвиняют в геноциде поляков, евреев, чехов и даже (внимание!) армян. Настоящий «триумф» «исторической правды»! На польские экраны выходит художественный фильм «Волынь», где откровенно фальсифицируется история. Зато украинскому обществу подсунуто искаженное представление о событиях на Волыни в 1943 г. С помощью историков и журналистов входит в информационное поле понятие «волынская трагедия» — фактически мягкий заменитель термина «волынская резня», который навязывается польской стороной.
Уже сейчас у многих жителей Украины создалось впечатление, что самое главное событие, которое было на Волыни в 1943 году, это массовые убийства поляков, совершаемые украинскими националистами-бандеровцами. А то, что в то время на Волыни массово уничтожались немцами и поляками украинские села и крестьяне и что украинские националисты создали здесь Украинскую Повстанческую Армию, которая не раз вступала в бои с немецкими оккупантами и их союзниками, среди которых была и польская полиция и самооборона, об этом почему-то забывается. Все это будто оказывается в тени истории.
Проблема украинских историков, которые вели польско-украинский диалог по «трудным вопросам», была не только и не столько в недостаточной изученности ими источников, сколько в том, что они не имели, а, по большому счету, и до сих пор не имеют украинской концепции Второй мировой войны. Свои концепции этого события создали победители — США, Англия, Франция, Советский Союз, эстафету от которого приняла на себя Россия. Эти концепции, что вполне понятно, через работы историков, масс-медиа, произведения искусства, навязывались побежденным. Украина, как и Польша, оказалась в сфере влияния Советского Союза и советской пропаганды. Поэтому свое виденье Второй мировой они так или иначе согласовывали с виденьем советским.
После распада СССР поляки довольно быстро сформировали свое виденье событий Второй мировой, которое не совпадало с советским. В целом оно сводилось к тому, что Польша является жертвой. Именно она в начале Второй мировой пережила нападение со стороны нацистской Германии, которая разделила Польшу вместе с Советским Союзом. Это стало результатом пакта Риббентропа-Молотова. Соответственно нужно осудить этот пакт! О том, что этот пакт стал логическим продолжением Мюнхенского «заговора», к которому польская власть была причастной, конечно, не говорится. И Мюнхенский «заговор», и отмеченный пакт разрушали Версальскую систему, на которой держалась нерушимость границ в межвоенной Европе.
Конечно, современные польские историки сознательно маргинализируют эти моменты, как и то, что определенный период польская власть сотрудничала с нацистской Германией. Они пытаются не обращать внимания на многочисленные факты коллаборационизма польского населения во время немецкой оккупации, а также на сотрудничество в то время польских структур с большевиками.
Зато акцент делается на польском движении сопротивления, всячески глорификуется Армия Краева, которая стояла на антикоммунистических позициях. Возвеличивается Варшавское восстание 1944 года. Указывается на огромные потери, которые понесли во время этого восстания поляки. Еще одним символом жертв для них стала Катынь, собственно расстрелы польских военных большевиками в 1940-ом году.
Однако в последнее время польская сторона вполне сознательно творит еще один символ «жертвенности» — т. наз. «волынскую резню». При этом преувеличиваются масштабы польских потерь на Волыни в 1943 году. Сами же эти потери в работах некоторых исследователей, в частности работников польского Института национальной памяти, подаются едва ли как ни самое большое преступление Второй мировой войны.
Отчего это так делается — догадаться нетрудно. Обращать внимание на нацистские преступления в Польше не очень хорошо. Ведь Германия — главная сила Евросоюза, который оказывает большую финансовую помощь польской власти и польскому гражданскому обществу. Напоминать о Катыни — ссориться с россиянами. Вот бывший президент Польши Лех Качинский напоминал. И... погиб в авиакатастрофе на пути к этой Катыни. Так что с «русским медведем» лучше быть осторожными. Не то, что с украинцами. Они — слабаки. Поэтому можно лепить из «волынской резни» самое большое преступление Второй мировой. Украинцы это «проглотят».
Что и происходит. Украинские историки, по большому счету, соглашаются с концепцией «волынской резни» или «волынской трагедии». А украинские медийщики, не особо вникая в суть дела, распространяют польские мифологемы. И уже наши политики готовы каяться за «преступления», которые совершила УПА против поляков на Волыни в 1943 году.
В действительности же главным событием на Волыни в 1943 году была не «резня поляков», а широкомасштабное восстание, которое подняла УПА против немецкой оккупационной власти. И именно, исходя из этого события, нужно объяснять процессы, которые в то время происходили в этом крае. Есть более чем достаточно документов, свидетельств в интересах этого. Лишь бы наши историки не ленились их читать и использовать.
В частности, в этом году вышли две книги документального характера, которые свидетельствуют, что на Волыни в 1943 году произошло антинацистское восстание. Первая — воспоминания Максима Скорупского, куренного УПА, «У наступах і відступах». Стоит несколько слов сказать об авторе. Максим Скорупский родом из села Антоновцы, которое во время Второй мировой войны стало одной из главных баз УПА на Волыни. Неподалеку от него находился командный пункт соединения УПА-Юг. Село и командный пункт не могли взять немцы. Дошло до того, что они бомбили это место из самолетов. Советские войска брали Антоновцы с помощью танков. В конечном итоге, село было уничтожено. Сегодня от него почти ничего не осталось.
В частности, Скорупский писал: «Весна 1943 года была действительно весной бурливой. Стихия борьбы с немецким оккупантом охватила все украинские земли. Территорией самых больших боев была Волынская и Полесская земля... Большая полоса Кременецко-Дубенского леса, который соединялся со Славутско-Шепетовскими лесами, стала вторым после Полесья центром широкого украинского повстанческого движения. Здесь создавались повстанческие отряды, штабы, военные школы». Дальше он отмечает: «Бандеровцы охватили большинство населения, подчинив и втянув в свою организацию широкие массы. По селам были образованы хозяйственные пункты, администрационные станицы... Первой такой «республикой» было село Антоновцы. Партизаны чувствовали себя там, как у себя дома. Заложены пекарни, лагерь Крука сделал в усадьбе молочарню, молоко туда доставляли окружающие села, как контингент для партизанов. Водяная мельница работала «на повну пару» для партизан и гражданского населения...»
Антинацистское восстание на Волыни поддерживали не только украинцы, но и представители других народов, которые проживали в этом крае. В частности, это касается чехов, которые жили здесь отдельными поселениями. В одном из мест своих воспоминаний Скорупский так рассказывает о них: «В Гульче Чешской я впервые встретился с названием ЧПА «Чешская Повстанческая Армия». На все село было только несколько вооруженных чехов, но они гордо называли себя ЧПА и объясняли, что они борются в рядах УПА, как отдельная национальная группа, против оккупантов. Их политическим руководителем был бывший посол в польском сейме (фамилия мне неизвестна) из села Квасилова. В действительности это была чешская самооборона села, организованная по приказу УПА».
О восстании на Волыни в 1943 году пишет также Николай Жулинский в книге «Моя Друга світова», которая увидела свет в этом году в киевском издательстве «Ярославів Вал». Ее автор — известный в Украине общественный и культурный деятель, директор Института Литературы. Его детство пришлось на Вторую мировую и прошло на Волыни. В этой книге он представляет не только собственные воспоминания, но и воспоминания своих родных, односельчан, добавляя к этому исторический фактаж и документы.
Автор книги не употребляет термин Волынское восстание. Здесь он будто «соглашается» с нашими историками, которые не употребляют этот термин. Однако то, что он описывает, полностью подходит к тому, чтобы волынские события 1943 года означить как национальное восстание.
Наконец, есть немало документов, которые трактуют волынские события 1943 года как восстание. И это не только документы из лагеря УПА. Такое определение встречаем и в немецких, и даже советских документах. Например, в телеграмме высшего руководителя СС и полиции Украины обергрупенфюрера СС Ганса Адольфа Прюцманна от 25 августа 1943 года читаем следующее: «Главнокомандующему территориальной группы армии «Юг». В связи с тем, что рейхсфюрер СС отдал сильные отряды порученных мне воинских частей в распоряжение фронта, я вынужден ограничиться остатками этих частей для подавления украинского национального восстания на Волыни (выделение наше. — П.К.). Поскольку на севере Украины возникают из-за этого большие неконтролируемые районы, то в ближайшем будущем нужно рассчитывать на усиленное давление банд в южном направлении».
А вот слова командира советских партизан Петра Вершигоры. 4 марта 1944 года он писал, обращаясь к Украинскому штабу партизанского движения: «Нельзя допустить в Польше той ошибки, которую мы сделали на Волыни, отдав руководство народным восстаниям против немцев (выделение наше. — П.К.) в руки контрреволюционных группировок националистов».
Немцы и поляки нападали на волынские села, которые поддерживали повстанцев. Жгли их, убивали крестьян. При этом часто убивали варварскими способами, сжигали в ригах, подвергали пыткам перед смертью. Об этом много говорится и в воспоминаниях Максима Скорупского, и в «Моїй Другій світовій» Николая Жулинского. Наконец, отец последнего был схвачен поляками и отправлен в «Освенцим» — лагерь смерти, из которого немногие возвращались. Был даже момент, когда маленький Николай Жулинский мог быть убит поляком-полицейским. Но повезло.
Реально в тогдашних условиях поляки на Волыни стали союзниками немцев и вместе с ними подавляли украинское восстание. Кстати, в упоминавшемся польском фильме «Волынь», несмотря на его антиисторичность, показано, что немцы являются защитниками поляков в противостоянии их с украинскими националистами. Это в целом отвечало действительности.
Если беспристрастно проанализировать все эти события, то становятся понятными причины «волынской резни». Нападая на польские поселения-пляцувки, полицейские отделения, которые преимущественно были польскими, украинские повстанцы защищали себя и мстили за совершенные насилия. Среди жертв «волынской резни» далеко не всегда были невинные люди, немало было и таких, на совести которых были убиты украинцы, в т.ч. женщины, дети, старики.
Возможно, украинским историкам пора уже перестать посыпать свои головы пеплом и перестать повторять мантры о «волынской трагедии», а начать говорить о Волынском восстании 1943 года. Подобных восстаний тогда Европа еще не знала. Позже уже было Варшавское, Словацкое восстание. Но Волынское восстание было первым! Да и масштабы его поражали. И должно бы это событие стать предметом нашей гордости, а не позора.
