Драматичные восстания в Тунисе, Египте и Ливии выступили в роли катализатора более широкого арабского пробуждения, фундаментальным образом потрясшего политическое устройство Ближнего Востока, которое сохранялось с конца 1970-х гг. Хоть еще слишком рано предсказывать конечные результаты, несколько важных региональных выводов уже начинают вырисовываться.
Во-первых, для Ирана восстания являются палкой о двух концах. Иранский режим может выиграть от свержения или ослабления прозападных арабских лидеров и режимов в Египте, Иордании и Саудовской Аравии, но первоначальная поддержка Ираном демократических восстаний в Тунисе и Египте имеет и побочный результат. Иранским властям пришлось быстро менять политику, как только их собственное население начало требовать аналогичных демократических прав, из чего можно предположить, что Иран может столкнуться с более сильными требованиями установления демократии и политических изменений в средне- или долгосрочной перспективе.
Во-вторых, эти восстания угрожают усилением изоляции Израиля. С уходом Мубарака Израиль потерял своего важнейшего регионального партнера. Более того, учитывая серьезное ухудшение отношений Израиля с Турцией, уход Мубарака лишил его двух наиболее явных союзников в регионе. В то время как промежуточный военный режим Египта обязался придерживаться мирного соглашения 1979 г., новое, более демократичное правительство может принять и другой подход.
В-третьих, требования демократических изменений значительно усилили региональное влияние Турции. В то время как США и ЕС первоначально действовали осторожно, турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган прямо примкнул к демонстрациям с требованиями демократии на площади Тахрир в Каире. Этот его поступок повысил престиж Турции среди демократической оппозиции Египта и других стран региона.
Многие арабы восприняли бренд умеренного ислама, поддерживаемого правящей в Турции Партией справедливости и развития (ПСР), как возможную модель для Ближнего Востока. Многие турки начали смотреть на вещи аналогично. В своем недавнем интервью Эрдоган отметил, что Турция может быть «источником вдохновения» для стран Ближнего Востока, поскольку она показала, что ислам и демократия могут гармонично сосуществовать.
На первый взгляд турецкая модель с ее упором на светскость и демократию обладает очевидной привлекательностью в регионе, обремененном коррумпированными, автократичными, некомпетентными и неэффективными правительствами. Но исторический опыт и политическая эволюция Турции и арабских стран сильно отличаются. В результате, ее модель невозможно легко перенести.
Турецкий ислам более умерен и более плюралистичен, чем в остальных странах Ближнего Востока, и со времен, по крайней мере, Оттоманской империи Турция стремилась соединить ислам и западные ценности. Этим Турция отличается от большинства мусульманских стран Ближнего Востока, и это позволило ей избежать резких разногласий, переломов и насилия, характерных для политической модернизации остальных стран региона.
Создание партией ПСР бренда умеренного ислама во многом было ответом на внутренние причины, в особенности на совокупный эффект нескольких десятилетий демократизации и социально-экономических преобразований, в результате которых в Турции образовался новый предпринимательский класс, который был экономически либеральным, но социально и политически — консервативным. Данный класс, являющийся одной из основных электоральных опор ПСР, не существует ни в одной другой стране Ближнего Востока.
Кроме того, турецкая модель во многом обязана руководству Кемаля Ататюрка, основателя Турецкой Республики. Ататюрк, убежденный прозападник и политический провидец, преобразовал многонациональную Оттоманскую империю в современное государство на основе турецкого национального самосознания.
Но в трансформировании Турции Ататюрк начинал не с нуля. Процесс модернизации и сближения с Западом начался в конце ХІХ века в Оттоманской империи в период правления Тазимата. Несмотря на то, что кемалисты стремились радикально порвать с оттоманским прошлым, существовали важные элементы преемственности между их попытками сближения с Западом и аналогичными попытками, предпринимавшимися в поздний оттоманский период. И в том, и в другом случае опора делалась на элиты и на государственную инициативу.
Данных важных предпосылок не существует на арабском Ближнем Востоке. Большинству стран данного региона недостает сильных, независимых политических институтов и традиций, на которых можно было бы построить демократическое политическое устройство. Им также недостает активного гражданского общества.
В конце концов, у арабских стран нет преимущества турецкой традиции умеренного ислама и ее истории успешного слияния ислама и западных ценностей. В результате, падение старых структур власти во многих странах Ближнего Востока, вероятно, будет сопровождаться значительным политическим беспорядком и насилием.
Ф. Стивен ЛАРРАБИ — бывший член Совета национальной безопасности США, занимает должность почетного председателя по вопросам европейской безопасности в корпорации RAND.
