Ровно 15 лет назад была разрушена Берлинская стена, которая на протяжении почти сорока лет разделяла Германию на две части — не только в территориальном смысле, но и, в первую очередь, в идеологическом. Падение стены стало символом начала новой эры на международной арене — прекращение «холодной войны», демократические преобразования в странах соцлагеря, «венцом» стал крах Советского Союза. Что изменилось с тех пор? Не стали ли последние 15 лет периодом утраченных надежд? Об этом в материале «соавтора» разрушения разделительной линии мира бывшего президента Советского Союза Михаила ГОРБАЧЕВА. Стоит отметить, что это российский взгляд на проблемы однополярного мира.
Вспоминая крутые перемены, потрясшие Европу и весь мир в ноябре 15 лет назад, мы должны радоваться достигнутому, а именно свободе, демократии и преодолению 40-летнего разделения Европы. Но мы также должны помнить об упущенных возможностях после мирного окончания холодной войны.
Окончание холодной войны было результатом революционных процессов, происходивших в Советском Союзе. Но продемократическая политика гласности и перестройки, начатая мной в середине 1980-х годов, не возникла неожиданно. Почвой для нее послужили реформы, предпринятые Никитой Хрущевым в 1950-х и 1960-х годах, и преобразования, проведенные позднее Алексеем Косыгиным.
Многие люди сегодня считают, что такие попытки «обновить» социалистическую систему и заставить ее работать для людей были с самого начала обречены на неудачу. Но в действительности провести эти более ранние реформы было гораздо сложнее, чем реформы, предпринятые мною в 1980-х и 1990- х годах. В период моего президентства мы старались взрастить демократическую атмосферу, но это оказалось возможным только потому, что в обществе больше не царил всепоглощающий страх.
Мы также старались сдержать гонку вооружений и урегулировать другие конфликты, существовавшие между Востоком и Западом. Но Берлинская стена в самом сердце Европы по-прежнему служила символом разделения. Обсуждая этот вопрос с канцлером Гельмутом Колем в июле 1989 года, мы пришли к выводу, что время положить конец разделению Германии еще не настало. По нашему мнению, демонтаж стены должен был стать делом XXI века.
Но немецкий народ решил иначе, взяв историю в свои руки и настояв на разрушении стены. За Германией быстро последовали страны Восточной и Центральной Европы, преодолев все препятствия на пути к свободе.
Мое видение своей роли как президента Советского Союза побудило меня не вмешиваться. Я считал, что не смогу сделать нашу страну более открытой, диктуя свою волю другим. Действительно, с моего первого появления в качестве Генерального секретаря ЦК КПСС на похоронах моего предшественника Константина Черненко я говорил, что каждая страна должна нести ответственность за собственную политику.
Таким образом, падение Берлинской стены пятью годами позже было следствием такого подхода. (Но даже в этом случае мои идеи и политика не были новыми: в 1955 году Хрущев говорил, хотя и в совершенно ином контексте, об объединении двух Германий). Моей задачей, в моем понимании, было обеспечить мирное возвращение полного суверенитета странам Центральной и Восточной Европы при минимальном вмешательстве со стороны Советского Союза. К удивлению и восторгу всего мира, перемены прошли мирно практически повсеместно.
Но сделало ли окончание холодной войны мир более опасным, приведя к росту терроризма, неопределенности, ненадежности и разрыва между богатыми и бедными? В качестве ответа на этот вопрос я хотел бы напомнить людям об ужасах холодной войны. Угроза ядерного Армагеддона была реальной, а три триллиона долларов, израсходованных на гонку вооружений, могли бы быть потрачены на помощь бедным странам.
С другой стороны, была упущена возможность создать более безопасный мир по окончании холодной войны. В 1980-х годах, когда был положен конец конфронтации между коммунизмом и капитализмом, появился шанс создать «новый миропорядок». Но распад Советского Союза означал отсутствие договоренности по установлению нового порядка. В результате последующая волна глобализации прокатилась по миру без какого-либо контроля, не позволив, таким образом, претворить в жизнь новое мышление для создания лучшего мира.
Конечно, мы, русские, несем большую часть ответственности за распад СССР, но и Америку надо призвать к ответу. Когда настало время перемен, вместо медленного демократического процесса Россия за одну ночь сменила дискредитировавшую себя коммунистическую модель на столь же непригодный для нее гарвардский сценарий. В конечном итоге этот план поставил страну в очень тяжелое положение.
Это не было тайным умыслом со стороны США, но распад Советского Союза был на руку Америке. США сочли себя победителями в холодной войне, а победители, по-видимому, устанавливают правила. Война в Ираке подтверждает это: новая американская империя заявляет о своих правах. Победители в холодной войне ожидают сегодня, что другие народы будут потворствовать их самодовольству.
К сожалению, такой старый образ мышления порождает больше кризисов, чем может разрешить. Фактически, односторонняя политика не может преуспеть в глобализованном мире, характер которого все больше определяют общие заботы и тревоги, нежели национальные интересы отдельных государств.
Таким образом, пятнадцать лет спустя после падения Берлинской стены миру необходимо новое мышление больше, чем когда-либо. Нам нужен новый миропорядок, который был бы выгоден всем, глобальное гражданское общество, которое помогло бы в борьбе с терроризмом. Мы знаем, что воздушные удары и специальные операции не обеспечат нам большую безопасность, поскольку необходимо бороться с бедностью, порождающей терроризм.
Это нелегкая задача. Как в 1989 году, мы стоим перед лицом крайней необходимости изменений и ответственного руководства.
Михаил ГОРБАЧЕВ — бывший президент Советского Союза и президент Фонда Горбачева в Москве.
