На днях в Венгрии отмечают 60-летие восстания, которое было подавлено советскими войсками при участии органов государственной безопасности AVH — аналога КГБ СССР. День, когда началась революция, 23 октября, стал государственным праздником, согласно решению Государственного собрания Венгрии 2 мая 1990 года. По случаю этого события в Посольстве Венгрии в прошлую пятницу был проведен круглый стол «Венгерская революция 1956 года как проявление системного кризиса и начало краха просоветских тоталитарных режимов».
Во время этого мероприятия «Дню» удалось пообщаться с экс-министром иностранных дел Венгрии, историком Гейза Есенски, который в 15-летнем возрасте принимал участие в венгерской революции. Он рассказал, почему венгры восстали против сталинского режима и какие уроки были извлечены после подавления этого восстания.
«СОПРОТИВЛЕНИЕ ВЕНГРОВ СПРОВОЦИРОВАЛА ЕЩЕ И ПАНИКА КОММУНИСТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ И ИНТЕРВЕНЦИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА»
— Сталинский период был невыносим. Почти каждый десятый венгр находился в тюрьме или был депортирован. И остальная часть населения также жила в постоянном страхе. Понятно, что в первые годы после Второй мировой войны экономическая ситуация была не очень хорошей, но тем не менее, происходило возобновление экономики. А введение коммунизма привело к недостатку продуктов, началась милитаризация экономики. И Венгрия, как и другие страны социалистического лагеря, вынуждена была готовиться к войне. А это значило, что стандарты жизни были очень низкими. И из-за жесткой диктатуры люди были действительно парализованы.
Но после смерти Сталина началась так называемая оттепель, и потому среди венгерского руководства кое-кто выступал за существенные перемены, и среди них был премьер-министр Имре Надь, который остановил депортации и выпустил многих людей из тюрем. Он прекратил эксплуатацию крестьян, живших в ужасных условиях. Следовательно, в стране происходило ощутимое улучшение, но в 1955—1956 годах Надь был отстранен от власти, исключен из компартии. И люди очень боялись возвращения еще более жесткой диктатуры. Поэтому в октябре студенты сформулировали требования из 16 пунктов, которые были направлены только на реформу системы управления. И в этом не было попытки делать вызов Советскому Союзу, но с первыми демонстрациями требования стали более радикальными, но контролируемыми.
Между тем запаниковавшие венгерские коммунисты попросили советскую армию вмешаться и осудить демократические требования как фашистскую контрреволюцию. И это еще более обозлило толпы, молодых людей и рабочих, которые называли диктатуру пролетариата, — эксплуатацией пролетариата.
Поэтому можно сказать, что революция была вызвана не только из-за репрессий, сопротивление венгров спровоцировала еще и паника коммунистических лидеров и интервенция Советского Союза.
«ВЕНГРЫ ВЫСТУПАЛИ НЕ СТОЛЬКО ПРОТИВ КОММУНИСТОВ, А ЗА ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ»
— Так выходит, что венгерская революция состоялась спонтанно и не имела ни плана, ни организаторов?
— Действительно, до 1956 года абсолютно не было никакого заговора, не было ни одной организации, которая бы стремилась устроить революцию. В то время интеллектуалы организовали что-то вроде клуба, который посещало все больше людей. Таким образом, движение сопротивления возникло на низовом уровне, где формулировались требования или выражали предложения. Но никто не собирался свергнуть режим даже после того, как мы собрались на массовую демонстрацию напротив статуи польского генерала, который воевал за венгров в 1848—1849 годах. Мы хотели акцентровать внимание на требованиях, которые были выдвинуты студентами и которые поддерживала общественность.
Первая реакция коммунистического руководства Венгрии была неадекватной. Оно не признавало, что эти требования легитимны. Первый секретарь компартии Эрне Гере немедленно осудил демонстрантов и обратился за помощью к Советскому Союзу.
— А какими были требования?
— Венгры выступали не столько против коммунистов, а за демократический социализм. В первые дни революции очень быстро возобновились партии, которые были запрещены в 1948 году. И после этого уже возникло требование ввести многопартийную систему, которая существовала до войны. По всей стране были сформированы революционные комитеты, и при этом в стране был порядок.
И после первой недели восстания у нас были все основания считать, что Советский Союз признает, что лучше иметь дружественную Венгрию, а не страну, находящуюся под притеснением. И в самом деле, мы считали, что сможем получить статус таких стран, как Австрия или Финляндия. Стран, которые свободны, но понимают, что будучи соседом Советского Союза, они не могут проводить антисоветскую политику и должны координировать внешнюю политику с Москвой.
«СОВЕТСКОЕ РУКОВОДСТВО НЕ МОГЛО ВОСПРИНЯТЬ ДЕМОКРАТИЮ В СТРАНЕ, КОТОРАЯ УЖЕ БЫЛА ЧЛЕНОМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО БЛОКА»
— Что подтолкнуло советское руководство к военному вмешательству в Венгрии и подавлению революции силой?
— С одной стороны, британско-французская интервенция в Суэце способствовала военному вмешательству Советского Союза в Венгрию. Но, на мой взгляд, главная причина заключалась в том, что тогдашний руководитель СССР Никита Хрущев пришел к выводу: если он позволит Венгрии стать свободной многопартийной демократической страной, то за ней могут последовать другие страны. А это и Польша, и Румыния, и Чехословакия. И в Москве поняли, что революцию не остановить умеренными шагами. И в целом советское руководство не могло воспринять демократию в стране, которая уже была членом социалистического блока.
— Какие уроки должен был извлечь мир от провала венгерской революции?
— С одной стороны, она показала, что от контроля Советского Союза нельзя избавиться благодаря внутренним действиям. Настоящая революция не способна изменить советскую власть, которая держала под своим контролем Венгрию. Другой вывод заключался в том, что в конце концов для СССР стало понятно, что США не планирует уничтожить коммунизм, освобождать сателлитов Советского Союза и в целом угрожать его безопасностной зоне.
Иными словами, подавление венгерской революции имеет отношение к политике мирного сосуществования и разрядки, которая наступила впоследствии между этими двумя супердержавами.
Советский Союз осознал, что у него нет оснований бояться агрессивного отношения Запада и НАТО. А особенно после кубинского кризиса стало понятно, что между двумя блоками существует баланс. И такое виденье разделенной Европы было воспринято двумя супердержавами именно после 1956 года.
«НИ ОДИН ВЕНГР НЕ ХОЧЕТ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К ЕВРАЗИЙСКОМУ СОЮЗУ»
— На круглом столе один из докладчиков сказал, что революция 1956 года объясняется тем, что венгры имеют прирожденный революционных дух. И он вспомнил о революциях 1848—1849 годов, 1918—1919 годов. Что скажете на это?
— Как историк я могу сказать, что действительно существует такое понятие, как национальный характер. Но характер меняется, причем очень быстро. Это не постоянная черта. И ее можно сломать. Например, в Польше в связи с весьма патриотической традицией очень силен дух независимости. А Венгрия, к сожалению, была разделена большую часть XX века. Поэтому, конечно, 1956 год был вдохновением, но после Второй мировой войны Венгрия не является такой единой, как польская нация. В Польше католическая церковь до сих пор имеет сильное влияние, хоть она и не такая сильная, как была в 1980-х годах.
Венгрия в религиозном отношении более разделена. У нас есть не только католическая церковь, но и протестантская. В Венгрии, по крайней мере до 1956 года, были настоящие коммунисты, а в Польше коммунисты были патриотичными поляками. Венгерские коммунисты очень часто думали, что венгерский национализм очень опасен. Польский национализм одобрялся даже во времена коммунистического правления.
— Вы помните последний визит Путина в Венгрию, когда он впервые посетил мемориал советским солдатам, которые погибли, подавляя венгерское восстание. Как вы это воспринимаете?
— Действительно, это был несколько иной визит, потому что во время предыдущего он положил венок около памятника венгерским героям. И это новая Россия. Его новая националистская позиция, открытое одобрение Советского Союза показывает, что Россия хочет утвердить себя. Я не думаю, что Россия планирует послать танки в Венгрию, но ее энергетическое влияние достаточно велико. Конечно, Россия пытается стать опять очень сильным игроком и посеять расстройство среди членов ЕС и НАТО. Я думаю, что венгры, поляки и украинцы должны быть осторожнее. Ни один венгр не хочет присоединиться к Евразийскому союзу, чтобы извлечь какую-то экономическую выгоду. Россия до сих пор остается неразвитой страной. Я думаю, что это плохо для россиян, когда страна столько тратит на вооружение, чтобы создать сильную армию, вместо того, чтобы сделать людей счастливее, развивать инфраструктуру, образование.
«НАТО ЯВЛЯЕТСЯ ГАРАТНОМ МИРА, В ЧАСТНОСТИ — В ВЕНГРИИ»
— Мы видим, что Орбан хочет дружить с Путиным, чтобы получать более дешевый газ. Что вы скажете на это?
— Россия занимает монопольное положение и может предложить или соблазнить некоторые страны, если те будут играть ее игру, продавать газ по более низкой цене. Но это своего рода шантаж страны. Намного лучше иметь альтернативу. Это позволит снизить российскую цену на энергоносители, и при этом не нужно полагаться на взятку или добрую волю Путина или других лидеров.
В бизнесе важна конкуренция. Большие залежи газа и нефти есть в Норвегии, а также недавно открыты запасы нефти около Кипра. Поэтому Россия и Азербайджан не смогут диктовать свою цену. Много нефти и газа есть у Ирана, который выходит из режима западных санкций. Поэтому многообещающим является не просить преференций или скидок у России, а искать альтернативные источники. И в таком случае мы можем иметь значительно лучшие соглашения с Россией. Мы не можем исключать российский газ, поскольку он относительно близок к нам. Но нельзя позволить России диктовать цену.
— В последнее время появилось много статей об угрозе популизма, в частности называется фамилия Орбана, Фицо и других европейских политиков. Что вы думаете о такой угрозе, в частности в вашей стране?
— Подобные предположения имеют под собой основания. Я тоже критикую некоторые подходы Орбана, в частности его позицию во внешней политике относительно Путина. Я — атлантист. По-моему, НАТО чрезвычайно важно и является гарантом мира, в частности мира и стабильности в Венгрии. Главная обеспокоенность Орбана — это консолидация власти в Венгрии и победа на выборах. Его риторика направлена на консолидацию голосов политиков, которые заявляют, что Брюссель является врагом. Это не так. Нам нужны существенные фонды, поддержка со стороны ЕС. Я не верю, что существует настоящая опасность со стороны западных стран или Брюсселя.
— Возможно ли возрождение монархии в Венгрии?
— Австро-Венгерская монархия — это уже прошлое. Ее невозможно возобновить, и никто в действительности этого не хочет. Отто фон Габсбург, которого я знал лично, был реалистом и считал, что это невозможно. Конечно, есть много общего в культуре между странами, которые были частью Австро-Венгерской монархии. И не только в архитектуре, искусстве. Конечно, существует наследие — экономический союз, общая валюта, но это не Габсбургская монархия, которая может иметь место в будущем. Европейский Союз может развиваться дальше, но не думаю, что это приведет к появлению супердержавы.
К ТЕМЕ
23 ОКТЯБРЯ 2016 ГОДА. БУДАПЕШТ. ВЕНГЕРСКАЯ ПОЛИЦИЯ СДЕРЖИВАЕТ АНТИПРАВИТЕЛЬСТВЕННУЮ ДЕМОНСТРАЦИЮ, КОТОРАЯ СОБРАЛАСЬ НАПРОТИВ МЕСТА, ГДЕ ПРОИСХОДИЛИ ТОРЖЕСТВА ПО СЛУЧАЮ 60-Й ГОДОВЩИНЫ АНТИКОММУНИСТИЧЕСКОГО ВОССТАНИЯ В СТОЛИЦЕ ВЕНГРИИ. ТАКИМ ОБРАЗОМ ДЕМОНСТРАНТЫ ВЫРАЗИЛИ НЕДОВОЛЬСТВО АНТИДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКОЙ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВО ГЛАВЕ ВИКТОРОМ ОРБАНОМ / ФОТО РЕЙТЕР
