В ближайшие месяцы несколько серьезных региональных экономических и политических кризисов могут объединиться в один мега-водораздел, подпитывая интенсивное глобальное потрясение. В течение лета перспектива опасного падения стала только более вероятной.
На Ближнем Востоке барабаны войны в настоящее время звучат все громче. Никто не может предсказать, в каком направлении поведет страну египетский суннитский президент-исламист и исламистское парламентское большинство. Но ясно одно: суннитские исламисты решительно меняют политику в регионе. Эта региональная перегруппировка необязательно будет антизападной, но она, безусловно, будет таковой, если Израиль и/или США нанесут военный удар по Ирану.
Между тем, в Сирии бушует гражданская война, сопровождаемая гуманитарной катастрофой. Надо отметить, что режим президента Башара аль-Асада не выживет, но он полон решимости и будет бороться до конца. Балканизация Сирии среди различных этнических и религиозных групп страны является четко предсказуемым результатом. В действительности больше нельзя исключать боснийский вариант сценария, а перспектива потери сирийским правительством контроля над химическим оружием создает непосредственную угрозу военного вмешательства Турции, Израиля или США.
Кроме того, сирийская гражданская война стала войной, которая ведется «чужими руками» в открыто объявленной битве за региональную гегемонию между Ираном, с одной стороны, и Саудовской Аравией, Катаром, Турцией и США, с другой. Оставаясь в стороне от этой арабо-западной коалиции, Израиль тайком разыгрывает свои карты.
Иран, со своей стороны, объявил Сирию незаменимым союзником и полон решимости предотвратить смену режима там всеми доступными средствами. Означает ли это, что ополченцы Хизболлы в соседнем Ливане примут теперь непосредственное участие в гражданской войне в Сирии? Может ли такое вмешательство возродить собственную затяжную гражданскую войну в Ливане 1970 и 1980 годов? Есть ли угроза новой арабо-израильской войны, нависшей над Ближним Востоком? И, по мере того как курды внутри и за пределами Сирии становятся все жестче, Турция, с ее большим и беспокойным курдским населением, также становится более беспокойной.
В то же время текущая региональная борьба в Сирии становится все более запутанной с другим основным источником звуков войны: ядерной программой Ирана. Параллельно сирийской драме, риторика в конфронтации между Израилем и Ираном по поводу этой программы стала значительно жестче.
Обе стороны сами себя загнали в тупик. Если Иран сдастся и согласится на устойчивое дипломатическое решение, режим потеряет лицо по критическому внутреннему вопросу, поставив под угрозу свою легитимность и выживание. С точки зрения режима, на карту поставлено наследие исламской революции 1979 года. Но международные санкции ранят, и Иран рискует потерять Сирию. Все указывает на необходимость успеха режима — теперь более чем когда-либо — в отношении его ядерной программы.
Кроме того, правительство Израиля загнало себя в собственную ловушку внутренней политики. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху и министр обороны Эхуд Барак не могут принять ядерный Иран. Они боятся не ядерной атаки на Израиль, а, скорее, гонки ядерных вооружений в регионе и драматической смены власти не в пользу Израиля. С их точки зрения, Израиль должен или убедить США атаковать Иран и его ядерные объекты, или взять на себя максимальный риск использования для этого собственных вооруженных сил.
Обе стороны значительно сократили имеющиеся у них варианты действий, тем самым ограничивая возможности для дипломатического компромисса. А это значит, что обе стороны перестали думать о последствиях своих действий.
Везде идут разговоры о «военном варианте», который означает удар с воздуха. Но, в то время как сторонники ведут речь об ограниченной «хирургической операции», в действительности они говорят о начале двух войн: воздушной войне во главе с США и Израилем, и асимметричной войне во главе с Ираном и его союзниками.
А что, если этот «военный вариант» не удастся? Что делать, если Иран станет ядерной державой, демократические движения в регионе будут ликвидированы уничтожены сметены волной анти-западной исламской солидарности, а иранский режим станет еще сильнее?
Иран тоже, видимо, не рассматривал свою позицию с точки зрения ее логического завершения. Что он выиграет от ядерного статуса, если он будет приобретен за счет региональной изоляции и жестких санкций Организации Объединенных Наций в ближайшем будущем? А что, если это вызовет региональную гонку ядерных вооружений?
Война в Персидском заливе — по-прежнему мировая АЗС — повлияет на экспорт нефти в течение некоторого времени, и цены на энергоносители могут взлететь, нанося серьезный удар по мировой экономике, которая балансирует на грани рецессии.
Китай, уже испытывающий экономические трудности, понесет самые тяжелые потери вместе со всей Восточной Азией. Учитывая экономическую ослабленность США и преддверие президентских выборов, их способность к лидерству будет серьезно ограничена. А сможет ли ослабленная Европа вообще справиться с нефтяным шоком? Региональный и глобальный шок безопасности, вызванный асимметричной войной, может добавить неприятностей мировой экономике, приводя к еще большему снижению экспорта.
«Respice finem!» («Подумай о последствиях!»), говорили римляне. Мировые лидеры должны принять близко к сердцу эту вечную мудрость. И это вдвойне относится к европейцам. Было бы абсурдно, если бы мы снова пережили настоящую катастрофу для того, чтобы понять, что всегда подразумевалось под европейской интеграцией.
Проект Синдикат для «Дня»
Йошка ФИШЕР — министр иностранных дел и вице-канцлер Германии в 1998—2005 гг. На протяжении почти 20 лет был лидером германской Партии зеленых.
