Самый последний раунд переговоров по иранской ядерной программе между Ираном и так называемой группой «5+1» (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН — США, Великобритания, Россия, Франция и Китай — плюс Германия) уже начался. После года переговоров, начавшихся в январе 2011 г., которые ни к чему не привели, этот диалог во многом является последним шансом найти мирное решение почти десятилетнего конфликта (в котором я принимал непосредственное участие в период с 2006 по 2009 годы, возглавляя сторону Запада в переговорах с Ираном).
Цель переговоров, которые проходят под председательством руководителя внешней политики Европейского Союза Кэтрин Эштон и иранского главного переговорщика Саида Джалили, по-прежнему заключается в том, чтобы убедить Иран прекратить обогащение урана и выполнить свои обязательства по резолюции Совета Безопасности и Договору о нераспространении ядерного оружия. Но несколько факторов повышают стратегическую важность нынешних переговоров.
Во-первых, внутренние экономические и политические условия в Иране заметно изменились с момента последнего раунда переговоров. Международное давление все возрастало благодаря применению новых санкций по отношению к иранскому экспорту нефти и операциям с ЦБ Ирана, начиная с того момента, когда в ноябре прошлого года Международное агентство по атомной энергии подтвердило, что ядерная программа страны направлена на производство ядерного оружия, а не электроэнергии и медицинских изотопов.
Несмотря на то, что рост мировых цен на энергоносители в последние месяцы дал Ирану передышку, иранские потребители ощутили на себе последствия этих санкций более чем когда-либо. С октября прошлого года риал потерял 40% своей стоимости (делая импорт все менее доступным), а финансовые операции стали гораздо более дорогостоящими и сложными в равной степени для правительства, предприятий и домашних хозяйств.
Более того, руководство Ирана является фрагментированным и слабым. Отношения между президентом Махмудом Ахмадинежадом и верховным лидером Аятоллой Али Хаменеи продолжают ухудшаться, в то время как напряженность в Корпусе стражей исламской революции растет. Какое влияние будут иметь эти политические события на переговоры, еще предстоит выяснить.
Во-вторых, региональное положение Ирана было расшатано волной арабских восстаний, особенно в Сирии — решающей стране, учитывая ее стратегические отношения с Ираном и Россией. Действительно, Сирия является главным союзником Ирана на Ближнем Востоке, а также единственной страной за пределами бывшего Советского Союза, в которой Россия имеет военную базу. Потребность России согласовать свою роль в этих переговорах со своими интересами в Сирии делает и без того сложный диалог еще сложнее.
Стратегия по отношению к суннитским монархиям залива также изменилась. Сегодня эти страны конфликтуют с Сирией и Ираном в большей степени, чем когда-либо раньше за последние несколько десятилетий. Под руководством Катара и Саудовской Аравии они открыто признали возможность вооружения сирийских повстанцев с целью свержения президента Башара аль-Асада. Кроме того, запасы нефти Саудовской Аравии позволяют ей оказать важную поддержку санкциям на экспорт нефти из Ирана, компенсируя потери мировых поставок.
Китаю, с его растущей энергетической зависимостью от стран Персидского залива, придется тщательно взвешивать этот фактор за столом переговоров. Наряду с Россией, Китай поддержал Сирию в Совете Безопасности, и недавно было обнаружено, что Иран помог Сирии в борьбе с международными санкциями, предоставив судно для транспортировки нефти из Сирии для государственной компании из Китая.
В-третьих, Израиль, уже разочарованный предыдущим раундом переговоров, становится все более раздражительным. Из-за продвижения иранской ядерной программы и политической неопределенности, нависшей над регионом, Израиль поддерживает военную операцию против Ирана в 2012 году до, как сказал министр обороны Израиля Эхуд Барак, пересечения Ираном «зоны иммунитета», за которой вмешательство стало бы бесполезным.
Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, выступая в прошлом месяце перед членами AIPAC, крупнейшего про-израильского лобби в США, подчеркнул неотложность ситуации. Но переговоры будут долгими, с множеством взлетов и падений, и, чтобы добавить еще один уровень сложности, будут проходить в год выборов в США, с оппозиционной Республиканской партией, более тесно связанной с позицией Нетаньяху.
Наконец, президент США Барак Обама знает, что его переизбрание зависит от того, сможет ли он избежать ошибок в данном вопросе. Но как затяжные переговоры могут проводиться без ощущения того, что это выгодно стороне, которая хочет выиграть больше времени? Политическая оптика, то есть управление общественным мнением, будет очень важной частью этих переговоров.
На данный момент Америка держит канал для прямого диалога с Ираном открытым (как министр обороны США Леон Панетта предупредил Обаму месяц назад). В первый день переговоров в Стамбуле Джалили удовлетворил просьбу США о двухсторонней встрече в рамках переговоров, и все участники считают, что последующие результаты будут шагом в правильном направлении.
Если мы хотим гарантировать, что Иран никогда не будет иметь ядерного оружия, то единственной гарантией этого является изменение его желания обладать им. И лучшим способом достичь этого все еще являются переговоры, а не применение силы. Ведь никто еще не рассчитал последствий войны. У всех есть веские причины для того, чтобы сесть и поговорить.
Проект Синдикат для «Дня»
Хавьер СОЛАНА — президент Глобального экономического и геополитического центра ESADE и заслуженный старший научный сотрудник в Брукингском институте, занимающийся вопросами международной политики. Ранее занимал должность Высокого представителя по вопросам общей внешней политики и политики безопасности Европейского Союза и должность Генерального секретаря НАТО.
