Доктор Уве Леманн-Браунс, член Берлинского парламента, член рабочей группы ХДС по вопросам культуры, сопредседатель объединения писателей ФРГ отмечает, что сейчас лица киевлян — «улыбающиеся, жизнерадостные, совсем иные, нежели раньше». Для него Украина — такая же часть Европы, как и Германия, как и любая другая страна Западной Европы, и он не видит смысла различать европейские культуры по традициям западного и восточного христианства. Его взгляд на Украину интересен тем, что это — взгляд одновременно и политика, и писателя. И в его призыве обратить внимание на культуру, очевидно, есть смысл. Партия ХДС имеет шансы прийти к власти после внеочередных выборов в Германии, которые могут состояться уже в сентябре.
— Как бы вы могли оценить шансы Украины и ее народа на то, что она займет достойное ее место в Европе, станет одной из самых развитых стран мира, будет известной в мире благодаря своему культурному наследию?
— Принадлежать к Европе — это не шанс, а реальность. Я имею в виду не только в географическом плане, но и в плане атмосферы — когда идешь по городу, когда видишь этот город, когда чувствуешь его жизнь. Эта атмосфера — европейская. Я, к сожалению, не знаю всей страны, но Киев — это, безусловно, по-настоящему европейский город. Это только одна сторона вопроса. Если говорить о том, должна ли Украина быть членом Европейского Союза, то это вопрос политический. Я бы на него ответил положительно. Но здесь есть много предпосылок и условий, которые необходимо выполнить. В Германии, как известно, с большой симпатией воспринимают Турцию. Но недавно наша партия, ХДС, через свои представительские органы заявила, что скорее следовало бы отдать преимущество Украине.
— Что сейчас слово «Украина» может сказать рядовому немцу?
— Я могу говорить только о себе и о том политическом окружении, в котором я нахожусь. Мне кажется, что Украина всегда находилась в тени истории, ее всегда закрывали собой то Россия, то Советский Союз. Но благодаря оранжевой революции Украина вошла в сознание очень многих немцев, и у нас с очень большой симпатией наблюдали за тем, как народ освобождается. И то, что народ, состоящий из разных поколений, из людей разных взглядов, без кровопролития сумел стать в один ряд с ведущими европейскими народами, это — событие очень важное. Украина сама написала очень важную страницу европейской истории. В этом же смысле плохое впечатление произвела Россия, поскольку она позволила себе вмешаться на, так сказать, неправильной стороне. Мне кажется, что Украина — это последнее последствие такого «эффекта домино», который начался в Центральной и Восточной Европе после падения Берлинской стены. Я был особенно доволен падением Берлинской стены, так как вскоре после этого начали освобождаться народы Чехословакии, Румынии, других стран. Мне всегда казалось большим недостатком то, что народы стран Центральной и Восточной Европы в результате существования диктаторских режимов были вынуждены молчать. Весьма приятным результатом последнего десятилетия является то, что эти народы свободно говорят о себе.
Недавно, когда в Москве отмечали годовщину 45-го года, окончания войны, стало очевидным посредством реакции балтийских стран, Польши, Венгрии, что взгляды на эти исторические события определяются не только взглядами западных стран, но и взглядами народов, выстрадавших эти события, переживших их очень болезненно, ставших их жертвами.
Европа не заканчивается на Эльбе или на Одере, к Европе относятся и те народы, которые расположены дальше на Восток. Я надеюсь, что этот идиотический кризис, который сейчас происходит в Европейском Союзе, вскоре завершится, Европа опять почувствует себя силой, могущественным образованием. Развитие завершится только тогда, когда Европа обретет это свое самосознание, когда она будет единой и когда утвердится не только европейское самосознание, но и самосознание каждой из стран, входящих в ее состав.
— Вопрос не к политику, а к специалисту в сфере культуры: насколько возможно найти тот баланс, при котором могут сосуществовать и общеевропейское, и национальное самосознания?
— Мне кажется, что это зависит от отдельных наций, что в странах Западной Европы — к ним относятся Италия, Франция, страны Бенилюкса, Германия, Испания, Португалия, Ирландия, Дания — имеют довольно развитое общеевропейское сознание. Если даже и бывает, что люди недовольны высокими ценами, бюрократией, то это не имеет фундаментального характера, ведь они прекрасно осознают, что только вместе, только в рамках общей Европы они могут как-то выстоять в отношениях то ли с Китаем, то ли с Соединенными Штатами Америки и защитить свои ценности. Сюда же можно отнести и скандинавов. Несколько выступают из этого ряда англичане. Но и им придется убедиться в том, что им нужно стать частью общей Европы. На мой взгляд, большая опасность связана с так называемым «абсолютным экономизмом». Это когда люди говорят «да» или «нет» в зависимости от того, сколько денег у них в кармане. Этот фактор нельзя недооценивать, однако следует помнить, что существуют и другие ценности, которые к тому же более важны.
— И в Западной, и в Восточной Европе очень популярны теории относительно того, что культуры, основанные на западно- христианской и восточно-христианской традиции, совершенно разные между собой. Разделяете ли вы это мнение?
— Не разделяю. Это уже даже Германии не касается, так как что она находится в центре Европы, подверглась разным влияниям, имеет западную и восточную части, и соответственно, западные и восточные влияния, северные и южные влияния. Наряду с этим есть большое отличие между европейской и американской, китайской, японской культурами. Конечно, в Европе есть национальные культуры, разные региональные культуры, фольклор отдельных народов или народностей. Но мне кажется, что это не является фундаментальным, существенным элементом.
— В чем главное отличие европейской культуры от американской?
— Не хочу никого обижать, но в Соединенных Штатах я не вижу какой-то такой особой культуры, не так много там культуры. Может, это слишком радикально, слишком индивидуально, но я так это воспринимаю. У нас тоже есть люди, которые увлекаются, которые «поведены» на Америке, на Нью-Йорке, и в этом нет ничего плохого — если бы вкусы были одинаковы, это было бы неинтересно. Я лично чувствую себя уютнее, комфортнее в Германии, в Европе, в Украине, даже в России. Во всяком случае, я в Европе чувствую себя как дома. Но здесь следует проводить определенную черту. Я хочу отметить, что в политическом плане я очень хорошо воспринимаю американцев, Германия многим обязана американцам. Американцы 50 лет оставались в изолированной части Берлина — и своим присутствием они гарантировали, что, например, я имел возможность учиться и жить так, как мне хотелось. Я сожалею, что нынешнее левое правительство Германии допустило такие атмосферные нарушения в отношениях с Соединенными Штатами. Я надеюсь, что в сентябре это правительство изменится, не в последнюю очередь и по этой причине.
— Что именно помогает вам уютно чувствовать себя в Украине: народ, страна, природа?
— Красота города Киева, то, что по городу можно воспроизвести историю, большие старые деревья, красивые дома, я не имею в виду дома на левом берегу Днепра, потому что в Берлине тоже такого много. Это все — наша родина Европа. Я себя так же хорошо чувствую в Италии, во Франции. Когда ты знаешь историю страны, то чувствуешь себя ее частью, а эту страну — частью себя, и воспринимаешь успехи этого народа, как свои собственные, так же и его боль, его страдание. Скажем, в декабре, когда в Украине еще не победила революция, мы сделали заявление о поддержке, мы выступали на стороне Ющенко и желали силам, которые его поддерживали, победы.
— Что нужно сделать, чтобы к нам приезжало больше гостей, чтобы о нас знали не только благодаря катаклизмам?
— Нельзя сказать, что о вас сейчас ничего не знают. «Франкфуртер альгемайне цайтунг», например, довольно часто пишет об Украине. Когда я встречался с замминистра культуры госпожой Костенко, то посоветовал ей сделать ставку на культуру, именно культуру использовать в рекламных целях, приглашая гостей в Киев, в Украину. Например, в Берлине сейчас туристический бум — и не потому, что мы такие симпатичные, а потому, что у нас есть очень богатое, очень интересное культурное предложение. Очень многие фирмы, компании решая вопрос, где им размещать свое производство, свои офисы, предпочитают именно Берлин, так как он имеет богатую культурную жизнь. Следует налаживать обмены. Я сейчас пытаюсь как-то реализовать идею проведения в Киеве встречи немецких и украинских писателей. Министерство культуры могло бы устроить какую-то большую конференцию по культуре и туризму, пригласив туристические компании. Здесь нужны инвестиции, но не слишком большие. В качестве рекламного аргумента можно выдвигать и все еще незаконченную ситуацию в Украине. Это создает определенную динамику. Берлин 10 лет назад был сплошной строительной площадкой. И эта строительная площадка была рекламным аргументом в пользу Берлина, привлекала внимание. Таким образом, очень важно пробуждать интерес людей, обращать внимание на культурные ценности, культурные предложения.
