В Торки, Девоншир, мы вчера закончили разговор поздно — моя московская подруга пыталась понять некоторые комичные, по ее мнению, подробности о наших. Например, зачем украинскому премьер-министру было выступать на ОРТ с объемным интервью? О каком рейтинге он думал, если, по общему мнению, ОРТ — это «отстой», и нормальные люди его не смотрят? Она удивилась, узнав, что ОРТ смотрят у нас, и что «наши», как говорится, костьми ложились за право его пребывания в украинском эфире наравне с русским радио, музыкальной русской попсой в неограниченных объемах. Она возмущалась: «Как же так? Что вы такое говорите? Ведь это вредно даже для русских, не то, что для вас?!» Она слушала о том, как половина нашего парламента рвет на себе дорогие рубашки и кричит, что «мы все отдадим России, нашему брату и сестре старшей», и говорила: «Но вы должны знать в таком случае, что это к нам не относится, все абсолютно уверены, что хохлы — вредные и «незалежницкие» существа, и укрепленная нашей пропагандой вера в это непоколебима».
Мы говорили о своих родинах, сидя на причале, отвечая на приветствие беззаботных граждан Торки, которые, вырядившись кто во что, наслаждались вечерней свободой. Мы говорили о том, что нам так не жить. Подруга сказала: «Русским не нужно жить хорошо, им достаточно жить «подходяще» — вот есть пожрать вермишельки, ну и хорошо, вот нет наводнения — ну и хорошо... И улыбаться им друг другу незачем». Она говорила: «Но вот вы, мне кажется, должны прорваться, в сущности, вы совсем другие».
Потом мы быстро перекусили у китайцев и вытянули из поданного нам в конце «печенья счастья» каждый свою бумажку с пророчеством. У нее было: «Вы опять обретете радость в дороге и далеких мирах», у меня — «Оранжевый цвет сделает вас счастливой». Подруга иронически сказала, что и не сомневалась в том, что вытянет себе, и серьезно спросила: «А Вам принес счастье оранжевый цвет? Все же — принес?»
Я сказала — да... И видела перед собой море лиц, которым однажды так хотелось улыбаться друг другу... Мне действительно кажется, что мы должны прорваться...
Думая об этом, я шла уже затемно вверх по кривой улочке к своей гостинице, как вдруг навстречу вышли какие-то странные женщины — они были в одинаковых пижамах, с номером на груди и надписью Sleep walk (можно перевести и как «прогулка перед сном», если хочешь, а можно — как «лунатики»), на головах у всех светились разноцветным неоном похожие на овечьи ушки.... Они все шли и шли нескончаемым потоком, мирно разговаривали, смеялись, их возраст не имел значения — в пижамах все выглядели трогательно, мило. Лица были похожие на те, что и у многих жительниц острова, а потому в какой-то момент я уже начала, как мне показалось, видеть тех женщин, которые уже прошли мимо меня. На перекрестках стояли пожилые мужчины в неоновых жилетах и уважительно указывали этим колоннам женщин, куда поворачивать дальше... На жилетах было написано — «Волонтер хосписа». Не только я остановилась около одного из этих регулировщиков, но и еще одна пара ночных прохожих, чтобы спросить: куда все эти леди идут? И он рассказал, что это во второй раз в своей недолгой истории по призыву на своей странице в Интернете в хосписе, забавным символом которого является овца Барбара, ночью собрались все желающие женщины (Барбара призывала лишь леди «в возрасте от 12 лет»). Их были тысячи. Они надели эти веселые пижамы и ушки, прихватили в сумочки сандвичей, выбрали себе тот маршрут, который по длине возможно пройти ночью, и пошли, чтобы собрать средства в поддержку тем, кто готовился отойти в вечный сон в том хосписе Rowcroft. С каждого билета за 7 фунтов, который они купили, 2 пойдет в фонд, а на остальные им организовали это путешествие ночью с остановками на «станциях», где поили чаем, угощали сладким, приветствовали и давали время незнакомым между собой леди поговорить и получить «фан» от этого ночного собрания чудных лунатиков. Кто эти смешные люди? В сущности — это мы. У каждой из девушек и женщин была своя причина прийти на эту веселую прогулку — там были те, кто делал это в память о том, кого любил, и кто отошел уже навеки в мир, где нет больше боли. А также были те, кто пришел побыть в эту минуту, перед сном, когда страшновато, рядом с кем-нибудь. На ночь глядя, в пижамах, похожие друг на друга, со своим воспоминанием в душе, вместе с кем-то, кто взял тебя теплой рукой за полутеплую в этой дружественной атмосфере руку... Овца Барбара и ее неоновые ушки — для того, чтобы было веселее, чтоб не раскисать, чтобы улыбаться и держать дух. Там, в хосписе, понимают, что все, что человеку в такие моменты нужно, — это развеселиться, остаться собой в пижаме, без украшений и декораций, быть любимым теми, кто в такое время не заснет, потому что в мгновения, когда еще можно побыть вместе, не стоит спать, лучше смеяться, смотреть друг на друга и веселиться. Я шла вчера к кровати как искренний лунатик. Знаю, что мы прорвемся. Потому что в определенное мгновение достаточное количество «леди в возрасте от 12» у нас тоже сможет просто в пижамах, надев разноцветные ушки, выйти и так весело в темноте пройти и разогнать страх и разную чертовщину.
