Судебные процессы по делам военных преступников когда-то были серьезным делом. Вспомните фотографии Германа Геринга и Рудольфа Гесса, угрюмо сидящих на скамье подсудимых в Нюрнберге. Некоторые нацистские лидеры были даже повешены после относительно недолгих, но справедливых судебных процессов.
В наше время судебные процессы по делам самых безнравственных правителей в мире стали фарсом. Судебный процесс над Саддамом Хусейном и его приспешниками из партии «Баас» представляет собой непрерывную цепь затруднений. Подсудимые совершают одну выходку за другой, а Хусейн проявляет к суду все возможные формы неуважения. Трудно представить себе исход процесса, который был бы законным в глазах иракцев и всего мира.
Тем временем судебный процесс над Слободаном Милошевичем закончился похоронами после четырех скучных лет дачи показаний и издержек в размере более 200 миллионов долларов. В Камбодже ООН и местное правительство почти десятилетие спорили о том, как лучше начать процесс над оставшимися в живых командирами красных кхмеров. «Массовые» убийцы, захватившие власть в ХХ веке, были обречены на смерть в народных бунтах или на судебные процессы за свои преступления, если, конечно, они не умирали, будучи при власти. Кто может гордиться тем, что последний коммунистический лидер Румынии Никола Чаушеску и его жена были расстреляны даже без видимости честного судебного процесса? Формальные атрибуты настоящего суда всегда кажутся лучше, чем скорый суд, даже если конечным результатом тоже является смерть.
Сегодня есть два реальных способа начать судебное разбирательство против свергнутого тирана. Государство может само отдать под суд своих бывших правителей, как это сделали аргентинцы в 80-х годах ХХ века с генералами, ответственными за исчезновение более 5000 своих сограждан. На международном уровне Нюрнбергская модель остается подходящей для возбуждения новых судебных процессов. Но данная модель неоднозначна: силы, одержавшие победу, иногда навязывают ответственность за преступления вроде преступлений против человечества, которые не имели четкого определения в то время, когда совершались.
Было время, когда мы могли видеть преимущества как государственных, так и международных судебных процессов. Судебные процессы государственного уровня позволяли местным жителям выразить свое горе, принимая непосредственное участие в процессе. Выступая в роли судей и присяжных, соотечественники подсудимого могли внести большую ясность в установление степени вины, так как они разбирались в тяжелых условиях, в которых свергнутый диктатор принимал решения.
Аргентинский судебный процесс над генералами был успешным ритуалом болезненного перехода от военной хунты к демократии, но данный положительный опыт закончился признанием неоднозначности судебного процесса теми, кто его инициировал. Даже после осуждения генералы были настолько сильны, что смогли потребовать прекратить судебные разбирательства, а затем и добиться извинений от следующего президента. В политической системе Аргентины до сих пор присутствует путаница из-за правовых последствий тех судебных процессов 20-летней давности.
На международном уровне решение Совета Безопасности ООН о создании Международного уголовного трибунала для стран бывшей Югославии (МТБЮ) также было встречено с большим доверием. МТБЮ действительно принял несколько серьезных решений под руководством Антонио Кассеpе. Но затем судьям страшно не повезло: они решили осуществить свою заветную мечту и вызвали в суд главного злодея — Слободана Милошевича.
Неясно, как бы С. Милошевича судили сербы, если бы состоялся суд государственного уровня. Многое бы зависело от того, какая партия контролировала суд. На международном уровне главное опасение вызывал не избыток политики, а избыток юриспруденции. Судебный процесс по делу Милошевича должен был стать более чем справедливым: он должен был стать символом правосудия ООН. Поэтому Милошевичу разрешили защищаться самому, что было большой ошибкой: процесс затянулся, а его эффективность снизилась. Не было ограничено количество свидетелей, которых вызывало обвинение для того, чтобы они рассказывали одну и ту же отвратительную историю об агрессии и зверствах сербов.
Чтобы понять, что пошло не так и почему судебный процесс длился четыре скандальных года, потребуется много месяцев. Подозреваю, что должностные лица суда из хороших побуждений последовали примеру комиссии по примирению и восстановлению истины в ЮАР. Эта модель ставится в пример в юридических школах как достойная замена «правосудию, воздающему по заслугам». На южноафриканских процессах главным вопросом было не будущее подсудимого, а прошлое жертв. Каждому потерпевшему было разрешено поведать свою историю, а подсудимый должен был это слушать.
В случае массовых убийств ХХ века подобные рассказы могут длиться десятилетиями. Позволить потерпевшим рассказывать свои истории, а затем дать подсудимому право затягивать процесс, расхваливая свои заслуги в качестве политического лидера, — вот формула бесконечного судебного разбирательства.
Одному судебные процессы над Милошевичем и Хусейном нас точно научили: нельзя использовать суд для того, чтобы покончить с имиджем харизматичных политиков. Они обведут суд вокруг пальца, особенно если им позволят защищаться самостоятельно, и станут использовать суд для оправдания своих действий. Тиранов надо судить, только когда они потерпели полное поражение.
Как ни странно, преимуществом судов Нюрнберга было то, что они состояли из представителей победивших стран. Они были постоянным напоминанием Герингу, Гессу и их прихвостням, что власть — у союзников, что нацисты потерпели окончательное поражение. Главной целью судебных процессов всегда было наказание виновных, а не планирование того, как будет написана история.
Трагедия судебных разбирательств с Милошевичем и Хусейном заключалась в том, что точки над «i» еще не были расставлены: сама история была под судом. В результате замешательство людей, принимавших решения, стало причиной международных и внутригосударственных процессов, которые создали иллюзию возмездия. В случае с Хусейном эта иллюзия еще может стать реальностью.
Джордж П. ФЛЕТЧЕР — профессор юриспруденции в Колумбийском университете. Его последняя книга — «Романтики на войне: Слава и позор в эпоху терроризма».
