В этом смысле постоянные «опросные рекогносцировки на политической
местности» (результаты которых недавно обнародовали ведущие украинские
исследовательские организации) под кодовым названием «если бы парламентские
выборы прошли завтра» вряд ли стоит рассматривать как вероятные результаты
выборов. И строить на их основании апокалиптические прогнозы об очередном
коммунистическом пришествии во власть и тому подобных ужасах. Скорее, это
всего лишь исходные материалы (более или менее качественно подготовленные)
для основных игроков на политическом поле. Или, точнее, на политическом
рынке. Поскольку законы украинского политикума, как известно, нередко поразительно
напоминают обычные рыночные законы. В этом смысле все социологические прогнозы
на тему ближайших выборов — не что иное, как определение цены на ту или
иную марку товара, предлагающегося на политическом рынке. В данном случае
— за полтора года до выборов-2002 — приведенные данные (см. таблицу) показывают
«узнаваемость» марки.
КОММУНИСТИЧЕСКИЙ БРЕНД
Каждый соцопрос о партиях так или иначе обречен стать «Сагой
о компартии». По данным опросов, за коммунистов согласны проголосовать
в среднем от 1/5 до 1/4 части электората. Обойти этот факт стороной никак
нельзя. И с этим результатом приходится считаться. Другое дело, говорят
ли эти цифры о неизбежно грядущих победах коммунистов или же свидетельствуют
лишь о том, что «есть над чем работать». Правящей политической группе,
лидерам политических партий, политтехнологам, разработчикам нового избирательного
закона и т.д.
Компартия оказывается стабильно первой в рейтинге электоральных
предпочтений именно за счет хорошо раскрученного бренда. Вместе с тем,
несмотря на заявления социологов о «значительном полевении электората»,
КПУ вряд ли сможет получить больше четверти голосов. Во многом это объясняется
специфическим отношением коммунистов к вопросу украинской государственности.
Из-за этого же «пунктика» прочный союз КПУ с подавляющим большинством политструктур
для расширения электоральной базы практически невозможен (в отличие, скажем,
от российской ситуации, где «Единство» и КПРФ полностью смыкаются в «государственнической»
позиции). Кроме того, как заметил Александр СТЕГНИЙ (начальник отдела социально-политических
исследований фирмы «СОЦИС»), индивидуальные качества Петра Симоненко также
неспособны привлечь к своему электорату хотя бы еще одну политическую группу.
С другой стороны, значительно ослабить коммунистов вряд
ли удастся, главным образом в силу традиционализма и определенной косности
взглядов сторонников КПУ. Другими словами, спрос на идеологию, предлагаемую
компартией не эластичный, а постоянный. Поэтому заявления о том, что «новые
левые» и прежде всего КПУ(обновленная) смогут составить существенную конкуренцию
традиционным коммунистам, вряд ли имеют под собой достаточно веские основания.
Хотя «обновленцы»-сотоварищи (ВОЛ «Справедливость», УКСМ в случае оформления
его в партию) все же могут отобрать несколько процентов у «традиционалистов».
Пока, по данным сентябрьского опроса «Социального мониторинга», точно уверены,
что проголосуют за КПУ(о) 4% избирателей, за «Справедливость» — 0,6%. Впрочем,
если вспомнить пример ПСПУ, небольшой праздник раскола левого электората
организовать можно.
ПАРТИЙНЫЕ ТРАМПЛИНЫ-2004
Несмотря на некоторые колебания в среде левого электората,
в целом он более-менее стабилен, и остальным игрокам политического процесса
нужно отталкиваться от этого поля. В «нелевой» политсреде сейчас происходят
несколько параллельных процессов. Во-первых, все партии, реально влияющие
на политическую жизнь, рассматривают парламентские выборы-02 как рубеж
перед главными, президентскими выборами-04. Парламентские выборы во многом
определят, в какой форме и от каких политических группировок будут выдвигаться
претенденты. Для партий задача выборов-02 заключается в том, чтобы с наименьшими
потерями и наибольшими ресурсами выйти на президентские выборы. Поэтому
проблема президентских выборов и проблема партийного строительства достаточно
тесно переплетены между собой. Причем, некоторые нити этого переплетения
становятся видны уже сейчас. В частности, это письмо губернаторов о департизации
исполнительной вертикали, ритуальные заявления потенциальных кандидатов
в президенты от правого партийного крыла (В. Ющенко) и от партии объединенных
социал-демократов (В. Медведчук) о том, что они не готовятся уже сейчас
к борьбе за президентский пост.
С другой стороны, кроме ряда партий (партийных блоков),
которые могут выдвинуть кандидата в президенты, есть еще и постсоветская
логика преемственности политического режима. Которая либо может войти в
конфликт с «партийной» логикой, либо же может получиться синтез «партийно-преемственной»
логики. В России во время последних президентских выборов в целом сработал
последний вариант, когда публично-политическим ядром сил, поддерживающих
«преемника» В. Путина выступила партия «Единство».
Эти же две линии взаимодействуют и в украинском политпространстве.
Более того, процессы, происходящие в нем, во многом аналогичны российским
и позволяют в определенной степени попытаться смоделировать следующие парламентские
выборы. Уже можно с достаточно высокой степенью вероятности утверждать,
что главными действующими силами следующих выборов будут три крупных блока:
левый, левоцентристский и правый (в украинском смысле этого слова). Соответственно,
от этих блоков и будут выдвинуты главные претенденты на президентский пост.
У левых можно выделить два гипотетических претендента — Леонид Грач и Петр
Симоненко. Схема «кандидат-реформатор против кандидата-коммуниста» достаточно
хорошо отработана и особенного интереса не представляет.
Что касается правых, то украинский «СПС» постоянно в проекте,
процессе, повестке дня и т.д. Но до объединения пока далековато. Одна из
главных проблем «правицы» — ее неструктурированность и своеобразная архаичность
взглядов. Между тем, для того, чтобы правые партии смогли выступить единым
блоком на выборах и в дальнейшем стать эффективно действующей частью парламентского
большинства, им необходимо избавится от этих недостатков. Еще одна серьезная
проблема — проблема лидерства. То есть, «под кого» объединяться. По мнению
многих экспертов, фигурой, способной объединить разрозненные правые силы,
является нынешний премьер Виктор Ющенко. Самому Виктору Ющенко уже пришлось
«опровергать подозрения» в том, что он уже сейчас готовится к президентской
кампании. Его фраза «Нужно быть политическим извращенцем для того, чтобы
за четыре года до выборов начинать избирательную кампанию», похоже, двойного
назначения: политическим противникам — фальстарта не будет, и не в меру
ретивым сторонникам — не провоцируйте фальстарт. Пожалуй, эту фразу мог
бы повторить каждый, на кого время от времени эксперты и СМИ одевают «карму
претендента».
ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ «МЕДВЕДЬ» С УКРАИНСКИМ ЛИЦОМ
Что касается реализации логики преемственности, то здесь
возможны два варианта. С одной стороны, российский опыт подталкивает власть
к созданию уже на парламентских выборах широкого партийного «пула», который
в дальнейшем смог бы поддержать «преемника». То есть должна появиться партия,
которая противопоставит себя существующим традиционным левым и правым партиям.
Условно говоря, антипартийная партия (как это было с «Единством» — «Я не
левый «Медведь», я не правый «Медведь», я «Медведь» общечеловеческий).
Опять-таки, учитывая российский опыт, очевидно, что достаточно нескольких
недель после создания такой партии для того, чтобы кардинально переломить
ситуацию.
Второй вариант: правящая элитная группа может сделать ставку
на уже существующие и «раскрученные» структуры. Очевидно, что это должны
быть организации без четко выраженного партикулярно- идеологического духа
(анти-партии), с достаточно широким и размытым идеологическим полем. В
существующей системе идеологических координат их можно условно назвать
«метацентристскими». Из существующих в украинском политикуме организаций
этим требованиям отвечают несколько партийных проектов, пребывающих в нынешних
партийных рейтингах в границах, как говорят социологи, статистической погрешности.
Правда, в соответствии с логикой преемственности, правящая
элитная группа должна предпринимать усилия для того, чтобы ограничить влияние
потенциальных конкурентов.
Эта логика предполагает определенную степень консенсуса.
А вот об этом говорить пока действительно преждевременно. Тем более, что
многие околовластные партии, судя по всему, еще не расстались с иллюзией
«эксклюзива 2002-2004».
«ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫЕ ПАРТИИ» ВТОРОЙ СВЕЖЕСТИ
Вместе с тем часть политической элиты до сих пор не проявила
достаточного интереса к партийной борьбе. По словам харьковского политолога
Вадима КАРАСЕВА, «некоторые элитные группы, которые находятся у власти,
не готовы участвовать в борьбе в рамках существующих классических партий.
Они готовы играть по логике партийной борьбы, но находятся в стадии размышления:
стоит ли это делать. Между тем, опыт России подсказывает, что возможны
некие спецпроекты. Их цель — не только законодательная работа и создание
большинства в законодательном органе. Перспективная цель таких проектов
— привлечь те элитные группы, которые еще отстают в партийном строительстве,
к созданию своих партийных платформ и участию в нормальной конкурентной
политической борьбе уже в середине этого десятилетия».
Слабый интерес этих групп может быть во многом объяснен
тем, что украинские партии, победившие на выборах, не формируют структуры
исполнительной власти. Тому, что партии не выполняют свои функции, способствует
сам «структурный дизайн». Здесь практически ничего не изменилось с 1998
года: партии в «законсервированном состоянии» существуют во временном промежутке
между выборами, а затем, используя свои ресурсы, начинают бороться за электорат.
Такая своеобразная партийная система приводит к тому, что электоральная
масса, находящаяся за пределами 20—25% сторонников левых сил, является
неструктурированной. Также очевидно, что нынешняя деятельность партий неспособна
структурировать общество, поскольку украинские партии создаются не снизу
вверх, а наоборот. Точно также направлена и электоральная структура общества.
По мнению В. Карасева, в дальнейшем электорат будет структурироваться за
счет дифференциации внутри правящей элитной группы: «Правящий класс уже
дифференцируется по группам интересов, связанных с конкретными экономическими
и политико- экономическими проектами. А в дальнейшем он будет дифференцироваться
и по новым идейно-политическим направлениям».
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ ВОТУМ НЕДОВЕРИЯ
Сами же избиратели, по данным Института социологии НАН
Украины, не склонны доверять существующим партиям. Так, лишь 17% считает,
что среди них есть такие, которым можно доверить власть (в 1998 году их
было 23%), а 43% вообще считают, что многопартийная система Украине не
нужна. По мнению научного эксперта Фонда «Демократические инициативы» Ирины
Бекешкиной, эти данные не нужно рассматривать как показатель неразвитой
структуры населения, антидемократического гражданского сознания и приверженности
к «сильной руке». Она отмечает, что «негативное отношение к институту многопартийности
и является реакцией на реалии отечественной политической жизни, «самодостаточного»
существования партий в период между выборами. Избиратели имели достаточно
времени для того, чтобы убедиться в том, что их политический выбор мало
значит для политической структуризации избранного представительского органа
— Верховной Рады... Политическая структуризация парламента не совпадает
с высказанным гражданами во время выборов волеизъявлением, и для того,
чтобы иметь солидное представительство в законодательном органе власти,
политической силе нет необходимости иметь поддержку граждан и побеждать
на выборах».
Кроме этого, эти цифры свидетельствуют о неверии избирателей
в то, что избранные ими партийные деятели способны что-то реально изменить
в обществе к лучшему. В мониторинговых исследованиях партии как социальный
институт стабильно занимают последние места в рейтингах доверия. По данным
сентябрьского опроса, проведенного Украинским институтом социальных исследований
совместно с центром «Социальный мониторинг», политическим партиям полностью
доверяет всего 1% населения.
Получается, что проблема гораздо шире, чем просто заставить
электорат «выбрать лучшее», проголосовав за тот или иной бренд. В том,
что мощные политструктуры, имеющие сейчас поддержку весьма далекую от барьерных
4% (например, «Демократический союз» и партия «Трудовая Украина»), способны
будут за короткий срок мобилизовать ресурсы и «обработать» электорат, вряд
ли можно сомневаться. В то, что правящей элитной группе под силу сформировать
из «Партии недоверия существующим партиям» нечто по образу бесподобного
российского «Медведя», тоже можно легко поверить. Однако сейчас очевидно,
что проблема гораздо шире: необходимо создавать новые правила игры для
нормального функционирования партий не только во время выборов. Нужно создавать
условия для эффективного выполнения партиями своих прямых обязанностей
— быть посредниками между обществом и властью, «переформатировать» партии
из средства манипуляции в средства обратной связи между гражданами и властью.
Или, говоря прагматично, создать вместо «плановых» политических спроса
и предложения нормальный партийный рынок.
