«ОН УМЕЛ СОБИРАТЬ ВОКРУГ СЕБЯ ПОРЯДОЧНЫХ ЛЮДЕЙ. И ЭТО БЫЛА САМАЯ БОЛЬШАЯ БОМБА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ»
Евгений СВЕРСТЮК, доктор философии, главный редактор газеты «Наша віра», президент Украинского пен-клуба, политзаключенный советского режима:
— Андрей Сахаров как свободный человек имел колоссальное влияние на общество, он выражал свои мнения вслух и игнорировал государственные полицейские запреты. Сахаров был тем, к кому прислушивались, кто осмеливался говорить то, что на самом деле думал. Может, было больше людей, которые думали так же, как он, но были ли они слышны? Сахаров был слышен на весь мир. Если говорить о его идеях, то, собственно, он был неофитом демократии в России. Сначала он мало думал об идеологии, он был очень успешным физиком. Но как человек очень совестливый, Сахаров вдруг почувствовал, что отдал в руки людям, имеющим неограниченную власть, бомбу колоссальной силы. Сначала он руководствовался мнением, как и большинство россиян, что нужно иметь мощь, чтобы уравновешивать военную силу с США, но когда увидел, что его больше не собираются слушать (он им больше не нужен), начал говорить голосом совести. В результате к нему стали прислушиваться. А поскольку он имел громкое имя и большие связи с иностранными корреспондентами, то обладал беспрецедентной свободой. В России это была редкость, когда человек крупного масштаба имеет беспрецедентную свободу.
Если говорить об идеях конвергенции, которые он предложил в своих публикациях, то они сводились к тому, чтобы обе стороны (СССР и США) дали свободный доступ идеям. Но Кремль прекрасно понимал, что Америка и так имеет свободный доступ к коммунистическим идеям (здесь ничего не изменишь), а вот такие, как Сахаров, хотят проломить стену, уничтожить главного полицейского в СССР — цензуру и дать свободный доступ, чтобы разложить и размягчить коммунистическую идеологию. Ясно, что советское руководство боролось против идей Сахарова, потому что советская государственная мудрость заключалась в том, чтобы бороться против чужих идей, чтобы иметь перед глазами образ врага, а значит — мобилизовать империю на войну против этого врага. Для Сахарова было очень важно эволюционным способом демократизировать вооруженную до зубов империю. Как человек гуманный и простой (это редкий дар) он умел собирать вокруг себя порядочных людей. И это была самая большая бомба в Российской империи: порядочные люди, собиравшиеся вокруг Сахарова.
Лично я был знаком с Сахаровым. Я даже не могу сказать, к кому бы я мог так легко зайти в дом и так просто разговаривать, как с тем незнакомым мужчиной. Я зашел со своим приятелем Сергеем Ковалевым, с которым был в концлагере, и мы обменялись письмами с Сахаровым. Хотя должен вам сказать, что это было далеко не просто. Мое письмо Сахарову было оценено (мы посылали ценными письмами)... Это было в ссылке. Там ко мне цеплялись все сотрудники, завербованные, понятно: «Почему вы оцениваете свое письмо в сто рублей?». Я говорю: «Я не оцениваю свое письмо. Я вам его не продаю, я просто хочу, чтобы на почте была порядочность, которую вы сами декларируете, но для гарантии этой порядочности — сто рублей». Им пришлось отдать это письмо через несколько месяцев. Потом Сахаров присылал людей к некоторым заключенным, чтобы узнать об условиях их пребывания в ссылке. Впоследствии он сам попал в ссылку. А позже, по возвращении Сахарова из ссылки, я встретился с ним и его женой в его московской квартире. Вообще должен сказать, что Москва всегда была для меня чуждой и страшной, но я нигде не видел, хоть и был во многих городах мира, такой приветливой встречи, какую они (мои друзья) умели организовать диссиденту. Это была родня. Мне отдали ключи от квартиры — бывшего комиссара иностранных дел Литвинова. Несколько недель я был хозяином в этом доме. Это пример того, какая была искренность и непринужденность отношений.
Идеи Сахарова в СССР никогда не были приемлемы. Я вспоминаю, как на заседаниях Верховного Совета Горбачев, который был дирижером перестройки, не давал даже слова Сахарову, потому что для них было неприемлемо то, что говорил Сахаров. А он говорил вещи, которые были вызовом: «Выведите свои войска из Афганистана!». Для России характерен тот имперский голос воя, который не принимает демократического голоса. Когда уже пала цензура, можно было печататься. Но Сахарова не любили. Я могу вам сказать, что мне довелось быть в Канаде в то время, когда там был Сахаров. Он вылетел за несколько дней до этого и умер. Я попросился на радиостанцию со словом о Сахарове, и мне на русской радиостанции, предварительно разведав, кто я, не дали сказать слово о Сахарове. Это мне напоминает, как Николай I запретил писать некрологи на смерть Гоголя. Идеи Сахарова неприемлемы и для современной официальной России, которая не раскаялась и не изменила свой путь. Но к ним с большой симпатией относится небольшое количество российских демократов и демократический мир. Конечно, они не отказываются от его имени, потому что это слава России. Но отказываются от его идей.
«ПО ВСЕЙ РОССИИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫ СТОЯТЬ ПАМЯТНИКИ НЕ ЛЕНИНУ, А САХАРОВУ»
Юрий ЩЕРБАК, Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины:
— Андрей Сахаров является невероятной и уникальной фигурой в российской истории. Почти 90% российских мыслителей, философов, писателей еще тогда было заражено вирусом имперского, шовинистического мышления. Сахаров не принадлежал к ним. Он принадлежал к очень узкой группе мыслителей. Я бы его сравнил с такими фигурами в российской истории, как Александр Герцен, Лев Толстой. Он был лишен комплекса возвышения над другими народами, мысли о мессианском назначении России в истории, о ее уникальности, которую должны исповедовать все народы и государства мира. Сахаров был абсолютно противоположной фигурой. Для меня он и до сих пор остается загадкой. Откуда у него были такие особые взгляды? Я прочитал много его произведений, воспоминаний. Возможно, от большой любви к России, к своей Родине, униженной и оккупированной большевиками? Возможно, от понимания физических процессов творения Вселенной, где не может быть народов, государств, претендующих на мессианские места? Немногие брались думать о его феномене. Возможно, тот страх Божий, который вселился в него после создания водородной бомбы, которая могла уничтожить всю Землю? Ведь после испытаний на Новой земле они увидели всю силу этой бомбы и поняли, что недооценили ее мощность. Возможно, это дало ему такое знание и понимание мира?
Сахаров — это феномен нашей эпохи. Он был нашим современником, поэтому мы можем только гордиться тем, что могли видеть и знать его. Для моей биографии — это невероятный факт, что я работал в объединении Сахарова, то есть в Межрегиональной группе народных депутатов СССР. Все мы вышли из «совка», из той системы порабощения. Когда мы приехали в Кремль, мы не были свободными людьми (кто-то был более свободен, кто-то менее, но у нас оставались совковые рудименты). Когда Сахаров говорил какие-то речи, то даже его единомышленники (члены Межрегиональной группы) не могли его понять или даже не разделяли его взглядов.
В то время мы видели всю ту ужасную, шовинистическую гримасу так называемой имперской России, которой она ощерилась против Сахарова. Мы это видели во время его выступлений на заседаниях Съезда народных депутатов. Мы видели, как на него кричал либеральный по сравнению с другими партократами Михаил Горбачев, как кричали на него преисполненные ненависти советско-русские генералы. Мы также видели, как украинские партийные чиновники, красные председатели колхозов кричали на Сахарова и пытались его затюкать. Это было ужасно. Он был очень смиренным человеком. Поэтому иногда от такой реакции даже казался растерянным, но, с другой стороны, он не поддавался на все эти вещи. Сахаров был очень одиноким. Его поддерживали несколько десятков единомышленников, поэтому, к сожалению, его идеи не стали массовым явлением. Предложения Сахарова по государственной перестройке бывшего Советского Союза, по предоставлению свободы республикам и народам СССР казались на то время идеалистичными. Они опережали время. В России, да и во всем мире, не нашлось достаточного количества людей, которые бы поняли и поддержали этого великого человека. А одна яркая звезда, как известно, не может изменить весь небосклон.
После Сахарова так и не появились яркие последователи, которые хотя бы в какой-то степени стали на уровень с этой гигантской фигурой. Если говорить о Ельцине, Собчаке или других лидерах Межрегиональной депутатской группы, то это были умеренные политики. Так, на то время они были выдающимися политиками, но не могли сравниться с Сахаровым, его философией, пророческой фигурой. Нужно еще подумать, когда Россия дойдет до понимания такой яркой фигуры в своей истории, как Сахаров. Потому что, если бы она дошла до этого понимания, то по всей России стояли бы памятники не Ленину, а Сахарову. Не было бы сегодня тех знаков Советского Союза, которые обильно засеяли всю карту России, или не возвеличивался бы так царь Николай II — более, чем Сахаров. У россиян были бы другие взгляды. Сахаров не призывал к прошлому, к прославлению царских времен (ему были чужды эти взгляды, он не думал, что царские времена были лучше, чем ленинско-сталинские), он отстаивал права человека.
«СОЦИАЛЬНАЯ ИНЕРЦИЯ НЕИЗБЕЖНА ДЛЯ ОДНОГО-ДВУХ ПОКОЛЕНИЙ»
Семен ГЛУЗМАН, правозащитник, бывший диссидент и политзаключенный, известный психиатр:
— Дело в том, что официальная пропаганда того, что говорил Сахаров, конечно же, не слышала, Суслов и его команда не слышали. Но те миллионы советских людей, которые имели возможность сквозь глушение слушать радиопередачи «Голоса Америки», «ВВС», «Свободы», это слушали, слышали и принимали. Другое дело, что в рамках существовавшей тогда системы об этом нельзя было говорить вслух. Но система сдохла, как старая кляча, наверное, как раз потому, что она не модернизировалась, не приспосабливалась к изменениям в мире, к потенциальным требованиям своих граждан. Конечно, не все то, чего мы хотели, осуществилось, но, тем не менее, даже в современной России, которая, на мой взгляд, далека от демократического идеала, существуют возможности, которых раньше не было. А то, что люди оказались неготовыми к возможностям, открывшимся после разрушения советской империи, — это не проблема идей Сахарова, это — инерция. Социальная инерция неизбежна для одного-двух поколений. Те же сорок лет в пустыне. Раба можно освободить, дать ему некий документ, что он уже свободный человек, но он по рождению своему раб, по жизненному опыту, по ментальности, по психологии. Тем не менее, изменения все-таки наступают. Они наступают медленно, и в этом смысле Сахаров не был прекрасным мечтателем, как Сен-Симон, Фурье и другие, мечтавшие об идеальном обществе. Андрей Дмитриевич никогда не говорил об идеальном обществе. Он говорил о цивилизации, демократии, тех не идеальных возможностях, которые имеет цивилизованное человечество. И эти возможности сегодня постепенно осуществляются. Кстати, то, что мы это с вами обсуждаем по телефону — это тоже возможности уже другой цивилизации, другой страны.
«САХАРОВ ИМЕЛ ДЛЯ НАС ЧРЕЗВЫЧАЙНО БОЛЬШОЕ ЗНАЧЕНИЕ»
Левко ЛУКЬЯНЕНКО, диссидент, общественно-политический деятель:
— Изобретение водородной бомбы сделало имя Андрея Сахарова известным на весь мир. Он выступал за демократизацию Советского Союза. За демократизацию СССР выступали также сотни, тысячи других людей, которых сажали в тюрьмы, в концлагеря. Именно таким образом коммунистическая власть расправлялась с этими людьми, находя какие-то лживые оправдания своим репрессиям. Сахарова нельзя было просто так взять и посадить в тюрьму, как это делали по отношению ко многим другим, потому что он был известным на весь мир академиком. Его выступление за демократизацию для нас, находящихся в заключении, имело чрезвычайно большое значение. С человеком такой величины советская власть и мир не могли не считаться. В этом и была его огромная историческая заслуга перед демократическим движением в Советском Союзе. Мы всегда уважали его, отмечали его дни рождения. Когда Сахарова все же переселили под домашний арест, мы организовали заявление с требованием к правительству прекратить репрессии хотя бы по отношению к тем людям, которые составляют целую эпоху в истории человечества.
В истории России — дореволюционной и коммунистической — всегда существовало демократическое течение. До революции этих представителей называли «западниками», во время Советского Союза — демократами. Но демократическое течение всегда было меньшим, слабым и не могло определять судьбу России. Россия является страной азиатской политической культуры, для которой характерно централизованное мышление, пренебрежение к правам человека. Наивысшей ценностью для азиатской цивилизации является не человек с его правами, а государство и еще раз государство. Сахаров в советский период был столпом демократического лагеря, который, конечно, был в меньшинстве. Это демократическое меньшинство существует в России и в настоящий момент, но оно так же не определяет политического движения России. Сила Сахарова была в том, что он защищал демократические ценности. В демократических кругах он пользовался большим авторитетом. Конечно, все демократы, в том числе и Сахаров, понимали, что изменить азиатскую Россию практически невозможно, потому что такой она сформировалась еще во времена Московии. Но, тем не менее, Сахаров навсегда останется в российской истории.
«МИР НЕ ПОНЯЛ ЦЕННОСТИ И ПОТЕНЦИАЛЬНОЙ СИЛЫ СВОБОДЫ»
Мустафа ДЖЕМИЛЕВ, народный депутат Украины, председатель меджлиса крымскотатарского народа:
— Про Андрея Дмитриевича Сахарова я всегда вспоминаю, как удивительно он мог проанализировать огромную массу данных о состоянии мира и сделать из них казалось бы парадоксальные, но невероятно глубокие выводы. Прочитав его «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», я понял, что Сахаров намного опередил мировое общественное мнение. Он был реальным лидером мировой цивилизации не только в области науки, но и в области мирового устройства. К сожалению, мир до сих пор не услышал и не расшифровал его идей, они остаются не воплощенными в жизнь. Две его главных идеи о том, что, во-первых, разобщенность человечества угрожает ему гибелью и, во-вторых, что человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода, — остаются актуальными, но не реализованными в полной мере до сих пор. Сахаров мечтал о том, что в мире появится сила, которая могла бы направлять его развитие, но эта мысль оказалась преждевременной. Многие считали, что Сахаров говорил о некоем мировом правительстве, однако не следует понимать эту идею столь примитивно. Роль управляющей силы в мире, по замыслу Сахарова, должна была выполнить воплощенная как в политику, экономику, так и в гуманитарную сферу идеальная интеллектуальная свобода.
«Человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода — свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков. Такая тройная свобода мысли — единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру. Это — единственная гарантия осуществимости научно-демократического подхода к политике, экономике и культуре», — считал Андрей Дмитриевич. К сожалению, мир не понял ценности и потенциальной силы свободы, значительная часть мира до сих пор остается закрепощенной и зависимой от денег, от погоды, от диктаторов, от непродуманных реформ, до сих пор, кстати, не прекращена гонка вооружений, а значит, мир по-прежнему испытывает угрозу ядерной войны. Мир не един — в этом причина зависимости, указанная еще Сахаровым.
Перед лицом этих угроз любое действие, увеличивающее разобщенность людей, проповедь любой несовместимости, — это безумие, преступление, подчеркивал Андрей Сахаров. И только всемирное сотрудничество в условиях интеллектуальной свободы может сделать человечество свободным, а значит мир безопасным. «Преодолеть разобщенность — значит отойти от края этой пропасти», — считал Сахаров. Но мир не только не преодолел этой пропасти, ХХI век привнес в него еще большую разобщенность — между религиями, между странами, между народами. Возможно, это последняя попытка испытать судьбу для того, чтобы понять, насколько прав был гений Андрея Сахарова. Я думаю, что ХХI век поэтому должен стать веком Сахарова, когда мир наконец оценит и воплотит в жизнь его идеи.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
"Я убежден, что международное доверие, взаимопонимание, разоружение и международная безопасность немыслимы без открытости общества, свободы информации, свободы убеждений, гласности, свободы поездок и выбора страны проживания. Я убежден также, что свобода убеждений, наряду с другими гражданскими свободами, является основой научно-технического прогресса и гарантией от использования его достижений во вред человечеству, тем самым основой экономического и социального прогресса, а также является политической гарантией возможности эффективной защиты социальных прав. Таким образом я защищаю тезис о первичном, определяющем значении гражданских и политических прав в формировании судеб человечества. "
"...В особенности важно, что только в атмосфере интеллектуальной свободы возможна эффективная система образования и творческой преемственности поколений. Наоборот, интеллектуальная несвобода, власть унылой бюрократии, конформизм, разрушая сначала гуманитарные области знания, литературу и искусство, неизбежно приводят затем к общему интеллектуальному упадку, бюрократизации и формализации всей системы образования, к упадку научных исследований, исчезновению атмосферы творческого поиска, к застою и распаду."
"...сегодня мы должны бороться за каждого человека в отдельности, против каждого случая несправедливости, нарушения прав человека — от этого зависит слишком многое в нашем будущем."
"Тысячелетия назад человеческие племена проходили суровый отбор на выживаемость; и в этой борьбе было важно не только умение владеть дубинкой, но и способность к разуму, к сохранению традиций, способность к альтруистической взаимопомощи членов племени. Сегодня все человечество в целом держит подобный же экзамен. В бесконечном пространстве должны существовать многие цивилизации, в том числе более разумные, более «удачные», чем наша. Я защищаю также космологическую гипотезу, согласно которой космологическое развитие Вселенной повторяется в основных своих чертах бесконечное число раз. При этом другие цивилизации, в том числе более «удачные», должны существовать бесконечное число раз на «предыдущих» и «последующих» к нашему миру листах книги Вселенной. Но все это не должно умалить нашего священного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке, возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существования материи, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели."
