Жесткая экономическая политика в отношении Грузии и Беларуси, попытки реализовать центростремительные интеграционные проекты, а теперь и перипетии вокруг украинского острова Тузла стали явным признаком активного возвращения России в эпицентр современной геополитики. Остальные участники постсоветского пространства вынуждены будут либо встраиваться в этот тренд, либо перестраиваться с учетом новых императивов развития, либо окончательно выпадут из процесса как самостоятельные субъекты.
С момента распада СССР прошло достаточно времени, чтобы национальными элитами был переосмыслен предыдущий исторический опыт, сформировано адекватное изменившимся реалиям мировоззрение. Там, где этого до сих пор не произошло эволюционным путем, «дозревание», скорее всего, будет проходить в полевых условиях, на примерах преодоления реальных конфликтов и противоречий. Мы являемся свидетелями того, как на смену «тлеющей геополитике» дипломатических реверансов приходит активное отстаивание национальных интересов, а морально устаревшие политические стереотипы изымаются из активного идеологического оборота в пользу новых концепций и стратегических планов.
Удвоение ВВП за десять лет, восстановление контроля над стратегически важными отраслями экономики сопредельных государств, активное отстаивание прав соотечественников за границей, наконец, построение «либеральной империи» — это не просто плод фантазии кремлевских стратегов, а программные положения, претендующие на роль новой политической стилистики и стратегических мессиджей России. Такая постановка вопросов и действия, ее сопровождающие, больше не дают поводов сомневаться в том, что слово и дело — взаимосвязанные понятия и что за них нужно и должно отвечать. Этот принцип многие уже успели забыть, и многим его придется заново вспомнить.
Именно такой «конкретности» мышления политической элиты и способности без принуждения признавать «императивный мандат» национальных интересов всегда не хватало Украине. Национальной политической элите необходимо консолидироваться — это очевидный факт. Сегодня особенно очевидна чрезмерно затянувшаяся разобщенность элит, тормозящая политическое развитие общества и создающая системную угрозу для государства. Нельзя считать нормальной такую ситуацию, когда практически каждый амбициозный национальный проект «забуксовывает» в спорах и лоббистских противоречиях основных 5—6 финансово-промышленных групп. Здесь примечательны: и эпопея вокруг вопроса использования нефтепровода Одесса—Броды, и история с созданием международного газотранспортного консорциума, и спор по ЕЭП, и многое другое.
Даже реакция потенциальных участников президентских выборов на события вокруг острова Тузла была во многом невыраженной, покуда не появились первые результаты опросов общественного мнения. Если и дальше личную политическую позицию лидеров будет «заказывать» социология, а не национальные интересы, то вместо эффективного государства и консолидированного политикума по результатам выборов-2004 Украина получит новый период неопределенности и снова вернется в 1991 год, в то время, как элиты соседних государств будут жить уже в других системах координат. В том числе и геополитических.
То, что постсоветское пространство ожидают масштабные геополитические преобразования и новые вызовы стабильности, можно считать лишь вопросом времени, поскольку складываются системные предпосылки для изменений. Во-первых, фактически произошло расширение НАТО и ЕС на восток — с одной стороны, и осуществляется экспансия сверхдержав Азиатско-тихоокеанского региона — с другой. Во-вторых, постсоветское пространство является еще неосвоенным экономическим рынком, и прежде всего рынком энергоресурсов. Это делает страны региона если не стратегическими поставщиками ресурсов, то гарантами их транзита, что не менее важно. В-третьих, во многих постсоветских государствах происходит или в перспективе так или иначе произойдет смена политических лидеров, которые долгое время были не просто политическими арбитрами, а «стержнями» политических режимов, гарантами соблюдения пактов первоначального периода независимости. В-четвертых, постсоветский фактор станет одним из акцентов в ходе президентских выборов в США, поскольку и среди общественности, и в диаспоре наблюдается высокий идеологический спрос на «новости» из экс-СССР.
Существует большая угроза того, что геополитический ренессанс постсоветского пространства может обозначиться новыми территориальными и общественно-политическими конфликтами.
Так, проблемы вокруг острова Тузла могут спровоцировать «эффект домино» в европейской части постсоветского пространства. Вслед за Россией, территориальные претензии к Украине может более настойчиво выдвинуть Румыния. Обострение украино-румынских отношений повлечет за собой рост националистических настроений в Молдавии, которая имеет нерешенную проблему Приднестровья. Приднестровье, в свою очередь, — проблемное геополитическое образование и зона стратегических интересов и Украины, и России. Образуется кольцо геополитических противоречий, для решения которых потребуются большие усилия и вмешательство уже третьей стороны.
Для того, чтобы подобные пессимистические сценарии оставались всего лишь гипотетическими, необходимо, на мой взгляд, сделать несколько принципиальных выводов из сложившейся ситуации.
Вывод первый. Украина должна учитывать изменения геополитической стилистики. От десятилетнего периода аморфных реформ в военной сфере, акцентированных на проблеме сокращения штатов, нужно перейти к повышению реальной боеспособности Вооруженных сил Украины; должны быть четко обозначены приоритеты во взаимоотношениях со стратегическими партнерами и составлены соответствующие планы действий, а не общие концепции сотрудничества; в ближайшее время должны быть окончательно решены вопросы демаркации национальных границ. Маленькие острова не должны стать причиной больших геополитических проблем.
Вывод второй. Европейское сообщество не должно быть сторонним наблюдателем в спорных вопросах постсоветской геополитики, а в случае, если оно придерживается «позиции невмешательства», то тогда не должно препятствовать вовлечению в орбиту континентальной политики других сторон, а именно гаранта безопасности Украины — США. Концепция широкой Европы не должна стать «концепцией безразличия» по отношению к тем, кого ЕС считает своими новыми соседями.
Вывод третий. Российскими политиками должен быть осознан тот факт, что украинская независимость и суверенитет — это незыблемые принципы государственной политики Украины. Более того, на сегодня это единственный фактор консолидации общества. Это положение должно по умолчанию считаться своего рода преамбулой ко всем двусторонним проектам, в какой бы сфере они ни реализовывались.
Вывод четвертый. В украинской политике должно быть, наконец, закончено популистское соревнование — «кто главный патриот и моралист». Необходимо прекратить попытки извлекать политические дивиденды из слабости собственного государства. Национальный интерес должен стать критерием моральности и патриотичности. Только тогда политическая риторика перестанет существовать отдельно от реальной политики, не будет догонять или подменять ее.
Вывод пятый — главный. Парламентские слушания по вопросам украино- российских отношений показали, что в сложившейся ситуации МИДы и правительства двух стран оказались не готовыми, а традиционные дипломатические механизмы — неэффективными для решения вопросов, подобных «проблеме Тузлы». Именно президенты Украины и России должны продемонстрировать новое качество партнерской дипломатии, а также поставить вопрос о компетентном анализе всех имеющихся в двусторонних отношениях проблем. Нельзя допустить, чтобы едва успевший начаться с подписания ялтинских соглашений по ЕЭП прагматичный период в нашем сотрудничестве завершился конфликтом на острове Тузла.
Сегодня от президентов Украины и России зависит ответ на вопрос: что будет строиться в дальнейшем на постсоветском пространстве — интеграционные объединения или новые «дамбы»?
