Поль ЛЕНДВАЙ
В своих знаменитых записках о путешествии в Россию маркиз
Астольф де Кюстин в 1839 г. писал: «В свободном обществе все может быть
напечатано; и тут же забыто, потому что уже стало известно. В условиях
абсолютизма все происходит тайно, но все можно узнать, и это вызывает интерес».
Так что господство лжи — явление не новое. Однако ложь эпохи тоталитаризма
превзошла все мыслимые границы. Основная цель коммунистических правителей
Советского Союза и стран Восточного блока заключалась в том, чтобы мешать
собственному населению получать информацию извне, а остальному миру — сообщать
правду жителям государств, остающихся за «железным занавесом».
Коммунистическую систему советского образца от старых и
современных диктатур (например, нацистской) отличала не продолжительность
существования, а в первую очередь идеология; или, говоря другими словами,
постулат единственной и исключительной правды, которая в любой ситуации
и в любое время определялась истинными представителями марксистско-ленинской
веры. Было удивительно, насколько мало западные политики, дипломаты и журналисты
знали о характере, структуре и роли коммунистических СМИ, которые и были
носителями политической идеологии и инструментами наступательной внешней
политики советского блока. Информационная монополия была одной из основ
партийной гегемонии в странах Восточного блока. При этом речь шла не только
о классической цензуре, но и вообще о роли СМИ в обществе. Несмотря на
многочисленные различия между Советским Союзом и странами блока, СМИ повсюду
следовали соответствующей линии во внешней и внутренней политике. Это вело
к систематической фальсификации информации.
Система контроля, продуманная до последней детали, фальсификация
и цензура продемонстрировали реальное наличие того, что французский философ
Алан Безансон в свое время назвал «сюрреальностью» — новым измерением,
появившимся из согласованного с идеологией коммунистического представления
о будущем.
Из многочисленных случаев манипулирования информацией вспомним
лишь несколько. Возьмем смерть Хрущева в сентябре 1971 г. Вся мировая пресса
поместила соответствующие материалы и обширные некрологи. Информационное
агентство ТАСС лишь через 36 часов поместило сообщение на шесть строк о
смерти «пенсионера Хрущева». И только после этого новость была опубликована
в «братских газетах» стран Восточного блока. Потом имя Хрущева было забыто
в Москве и во всем Восточном блоке. Неудивительно, что, по данным опроса,
проведенного среди советской молодежи шесть лет спустя, выяснилось, что
59% опрошенных вообще не имеют о нем никакого представления. То ли он был
первым космонавтом, то ли американским президентом, а может быть, председателем
колхоза.
Авиакатастрофы, завалы в шахтах, природные катаклизмы в
мире реального социализма не заслуживали внимания прессы. В конце 1972
г. недалеко от Москвы разбился пассажирский самолет «Аэрофлота», погибли
176 человек, среди них 39 иностранцев. «Правда» опубликовала несколько
строк на последней странице. Это сообщение вообще появилось только потому,
что среди пассажиров были иностранцы.
Другой пример: в августе 1978 г. в румынском Национальном
театре случился пожар. Пламя полыхало несколько часов, за этим наблюдали
многочисленные иностранные журналисты, освещавшие визит премьер-министра
Китая. Была полностью уничтожена сцена и часть зрительного зала. Год спустя
реконструкция театра еще не была завершена. Однако румынская пресса ни
слова не сообщила ни о пожаре, ни о его причинах и нанесенном ущербе.
Первый визит Папы Иоанна Павла II в июне 1979 г. на родину
в Польшу стал огромным событием для всего католического мира. Визит освещали
1200 иностранных журналистов, для трансляции были привлечены ведущие мировые
каналы. Аудитория Папы составила 6 млн. человек, он произнес 30 речей,
телеаудитория составила 700 млн. человек. Однако СМИ стран Восточного блока
лишь вскользь сообщили о визите Папы, посвятив несколько строчек его приезду,
речи в Аушвитце и отъезду. Польское телевидение освещало визит Папы только
в региональных программах. Все находилось под контролем. Однако самым примечательным
был ракурс камеры, наведенной на Папу: телезрители видели в кадре только
его, клумбы, деревья, облака и служителей церкви, но никогда — огромную
толпу, повсюду окружавшую Иоанна Павла II.
Одним из основных элементов этого ирреального мира был
ограниченный доступ к информации, являвшейся одной из многочисленных привилегией
партийных боссов. Во всех странах Восточного блока для номенклатуры составлялись
ежедневные конфиденциальные бюллетени зарубежных СМИ. Степень доступа к
информации прямо зависела от ранга партийного функционера.
Сложный, требующий услуг большого штата сотрудников, процесс
предоставления информации в действительности был просто фарсом. Не имеющие
привилегий массы, то есть простые граждане, могли получить ровно столько
же информации о событиях в мире, сколько имели самые высокие партийные
функционеры. Для этого им только нужно было слушать зарубежные радиостанции,
не боясь периодических помех.
Западные радиостанции превратились в серьезную угрозу информационной
монополии советского блока. Советский Союз и его сателлиты использовали
все технические достижения, чтобы глушить зарубежные голоса. В Советском
Союзе существовало 3000 станций глушения, которые во время оттепелей временно
прекращали свою деятельность, а во время кризисов снова начинали функционировать.
По оценке, зарубежные голоса слушали четверо из пяти жителей
Чехословакии, трое из четырех жителей Венгрии, Польши и Румынии, каждый
второй житель Болгарии. Дуэль в эфире требовала не только создания все
новых станций глушения, но и огромных затрат на собственное коротковолновое
вещание. В войне в эфире участвовал не только Советский Союз, но и другие
государства Варшавского пакта.
Война в эфире сопровождалась кампанией Москвы за создание
«нового мирового информационного порядка» и пересмотр положений Хельсинского
акта СБСЕ о свободном распространении информации и условиях работы иностранных
корреспондентов. Во время последней стадии холодной войны передачи немецкого
и австрийского телевидения рассматривались в ГДР, Венгрии и Чехословакии
как самые опасные «провокации».
Сегодня еще не до конца осознано, что именно зарубежное
радиовещание и телевидение сыграли ключевую роль в эрозии коммунистической
идеологии и распаде коммунистической системы. Осенью 1978 один венгерский
интеллектуал сказал в интервью британской Financial Times: «Если Запад
верит в силу своих идей, тогда дополнительные радиопередатчики окажутся
полезнее ракет».
Neue Zuercher Zeitung, 8 августа
