Свобода всегда конкретна. Освобождая, она переносит на поля других прав и обязанностей. Даже в своем самом полном проявлении — творчестве — требует соблюдения основного принципа сосуществования во Вселенной: «Не навреди!» Свобода думать, выбирать, действовать не является порождением внутренней свободы. Наоборот, внутренняя свобода появляется из последовательной реализации этих свобод.
В начале Книги Бытия «дух сидит на водах», а не парит над ними, как неправильно переводят иногда этот текст. Дух высиживает яйцо, из которого по приказу Творца появится на протяжении шести дней Вселенная. Бог создал людей по своему подобию свободными и активными. Основа их труда — соответствие рода занятий склонностям каждого человека и общее благо. Свобода, по Симоне Вайль, французскому философу, является одной из важнейших духовных потребностей человеческой души, тем корнем, которым она прикрепляется к человеческому сообществу. Речь идет прежде всего об экономической свободе. Я бы назвала ее «полной реализацией в труде всех потенциальных возможностей и качеств человека». В этом аспекте я хотела бы показать интеллектуальный труд, в частности, творческий, поскольку за много лет литературной деятельности, наблюдений и размышлений вижу как глобальные, так и истинно украинские проблемы реализации экономической свободы.
Для меня творческий процесс никогда не ассоциировался с физиологическими актами —наоборот, в подобном легкомысленном сравнении скрывается большая опасность: «биологизация» человека свидетельствует о кризисном состоянии современной цивилизации, которую даже непессимисты называют «цивилизацией смерти». Я всегда осознавала то, что творчество — это особый благородный вид труда, который заставляет человека самореализоваться в сложных, иногда даже очень неблагоприятных условиях, и не всегда должным образом оценивается при жизни. Я бы сравнила собственный творческий труд с шахтерским. Начиная новую вещь, должен спускаться каждый раз все глубже, хотя там не всегда свет и существует опасность обвала. Эта шахта — моя память, опыт, подсознание. В ней я должна найти что-то ценное и полезное. Только начинающему может иногда повезти «на поверхности» и получить признание. Но труд, как непрерывная молитва, должен продолжаться. Остановиться — невозможно, потому что это означает погибель. Просто копание шахты, когда ничего не находишь, напоминает рабство и потому абсурдно. Шахтер добывает что-то полезное для других и выносит его на поверхность. Люди оценивают его ценность, но не всегда. В любом случае шахтер снова идет на глубину, начиная новый цикл труда. То, что создают писатель, философ, ученый, не является ни золотом, ни бриллиантами, ценность которых безусловна. Иногда проходит не одна человеческая жизнь, прежде чем оценят созданные кем-то духовные ценности. Так было всегда, и у творца не должно быть комплексов по этому поводу. Люди не всегда готовы воспринять что-то необычное, но оно необходимо следующему поколению или немногим уже сейчас. Иногда писатель знает, что могут воспринять именно сейчас, и не копает слишком глубоко. Такой успех, несмотря на всю его глобальность, непрочный. Его, в конечном счете, очень быстро забывают. Или потом находят спустя много лет, как раритет... У него была свобода мышления, выбора, действия, но воспользовался ими не полностью, изготовив некачественный, недолговечный продукт. Не имеет значения, сознательно или нет, но такие вещи не прощаются никому.
Если шахтер ставит перед собой цель вынести добытое им людям, то гномы, которые также работают на глубине, не желают ни с кем делиться и ревностно охраняют сокровища от расточителей, способных использовать их во зло. Только иногда осмеливаются подарить малость тем, кто им нравится. Поэтому мне кажется, что творцу-интеллектуалу следует быть осторожным. Ведь как каждый работающий, он должен заботиться не только о том, чтобы получить должное за труд, чтобы обеспечить себя им на будущее, но и о том, чтобы не навредить. Книжка, которая развращает, деморализует человека, так же опасна, как и новое оружие массового уничтожения, потому что она существует не в одном экземпляре. Тиражирование ксенофобии, насилия, порнографии отображают не реальный спрос потребителей, а попытку манипулирования определенными человеческими инстинктами. Вот что означает «биологизация» общества. Качество труда должно отвечать качеству потребности, поэтому в этом смысле художественную литературу разделяют на элитарную, альтернативную и массовую. Должна признать, что такие, пусть элементарные, аналогии с экономическими понятиями доставляют мне удовольствие, потому что не позволяют отчуждаться от реальности, которую можно изменить, только сделав полную переоценку цивилизационных ценностей, в том числе экономических. Мы живем в развивающейся стране, и у нас есть возможность избежать многих ошибок и кризисных ситуаций. Но в экономически отсталой стране не часто прислушиваются к советам философов и ученых.
Поэтому перестану на какое-то время мыслить аллегориями. Вернемся к новой для постсоветского экономического ликбеза категории экономической свободы. Материальная независимость — это что-то другое, это условие для труда и восстановления сил. Она может гарантировать экономическую свободу, а может и не гарантировать. Для писателя, зарабатывающего себе на жизнь другим трудом, чтобы писать книги — единственная мечта — хоть какая-то самая скромная материальная независимость. Общество всегда относится с подозрением к творческим личностям и скорее будет содержать хронических бездельников, чем людей, мысли которых нельзя предвидеть и реально оценить их труд. У меня так же нет возможности жить писательским трудом, а работа, за которую мне платят, забирает много сил и времени. И я не считаю, что это нормальная ситуация, потому что книги мои издаются и имеют своих читателей. По- видимому, как каждый писатель со стажем, я могу разделить его на две части: раньше и теперь. Раньше я получала вполне достойные гонорары, которые давали возможность заниматься исключительно творчеством. Но мой творческий потенциал был ограничен по другим, идеологическим причинам. Над всеми тяготела тогда цензура. Все издательства принадлежали исключительно государству, защищавшему их от банкротства. В такой ситуации шахтеры выносили на поверхность то, что им заказывали, а гномы ревностно охраняли свои сокровища, веря в то, что когда-то и они смогут поделиться ними с читателями. Существовал самиздат, у которого не было тогда таких широких технических возможностей, как сейчас. Копии отдельных произведений делались на папиросной бумаге на примитивных печатных машинках. Против самиздата работала могущественная тоталитарная карательная машина. Автор самиздата мог лишиться гражданских прав и физической свободы или стать изгнанником. Однако, невзирая на давление, литература могла развиваться хотя бы качественно, выполняя примитивные условия перед цензурой, где также работали достаточно интеллектуально развитые люди, понимавшие: без свежего воздуха, то бишь без искусства, отвечающему потребностям души, задохнется целая Система. В конце концов, можно было писать эзоповским языком. И сегодня мы пытаемся найти что-то между строк.
Казалось, с приобретением Независимости творческая личность наконец получила свободу. В известной степени — да, пока не прошло состояние эйфории. Но эта свобода слишком напоминала банальную анархию. Так как национальная экономика так и не была создана, то и национальная культура не стала экономически выгодной. Украинский писатель в условиях дикого капитализма и административно- командного управления стал невыгодным человеческим капиталом. Ни общество, ни государство не заинтересованы в углублении шахт, а сам писатель должен пробивать себе путь к признанию, хотя в цивилизованном мире этим занимаются литературные агентства. Поскольку он плохо знает законы спроса и предложения, и, по правде говоря, не должен, то пытается передозировать творческую свободу как один из героев Достоевского: поскольку нет цензуры, а только свободная конкуренция, то все разрешено — шаманство, порнография, натурализм и любой другой эпатаж. С умелой рекламой и благодаря пиару создаются бестселлеры, творческий уровень которых чрезвычайно низкий, а, следовательно, исчезает эстетическая требовательность к тексту. Упадок культурного уровня отражается на всех сферах общественного бытия. У более требовательного читателя есть в распоряжении литература других стран, и национальная самопереоценка не выдерживает конкуренции. Личный фактор как автора, издателя, так и потребителя, способен намного сильнее повлиять на конкурентоспособность украинской книги, чем даже государственная политика поддержки. Это правда, но без их взаимодействия не может быть развитой национальной культуры.
Вместо цензуры, этого бумажного дракона времен тоталитаризма, экономическая свобода творца сталкивается с тотальной коммерциализацией. Человеческий капитал, новое для нас экономическое понятие, трактуется слишком прагматично: он должен приносить немедленную прибыль, чтобы издательство выжило. Коммерческое книгоиздание облагается безумными налогами, что стало инквизицией в современной Украине. Поэтому издатели вынуждены скрывать собственные доходы. Даже работать с живыми авторами им невыгодно, потому что выплата гонораров и соблюдение авторского права могут привести к банкротству — настолько они уязвимы с экономической стороны. Как я уже говорила раньше, основой продуктивного человеческого труда является максимальное использование человеческих качеств и всеобщее благо. Бог нашей «рыночной» экономики заставляет шахтеров работать за мизерную плату, или и без нее, до полного истощения, а гномы его просто не интересуют. Где нет здорового экономического климата, там, как правило, не существует ни одной правовой основы для будущего его оздоровления. Блокирование Закона «О поддержке книгоиздательского дела в Украине» осуществляется с помощью другого Закона «О налоге на добавленную стоимость». Похоже, что Верховная Рада не то что не хочет, но и неспособна профессионально отделить книгу от колбасы. Как следствие, украинская книга неприбыльна, что неестественно, потому что книгоиздание во всем мире является очень прибыльной областью. У нас это «слабое звено», связывающее автора с книготорговлей. По существу, как сказал недавно один писатель, зачем нам коммерческие издательства, когда каждый автор, имея дома компьютер и принтер, может издать сам себе книгу небольшим тиражом или распространить текст в интернете. Возможно, только тогда писатель, став самоиздателем и самопродавцом, получит экономическую свободу, а с ней и все другие свободы. Во всяком случае, это достаточно привлекательный выход. Потому что потеряв контроль над интеллектуальной собственностью, книгоиздатели захотят ее приобрести на выгодных для автора условиях. Сейчас же он или не получает ничего, кроме авторских экземпляров, или только жалких 10% по факту от продажи книги, над которой он работал несколько лет. Это для него очень невыгодно, потому что не обеспечивает даже прожиточного минимума. Я не могу назвать сейчас ни одного литературного журнала в Украине, который бы регулярно платил гонорары писателям. Поэтому их качество очень низкое, и приобрести их практически невозможно в газетных киосках. Если автор не получает прибыли, то он не будет принадлежать издательству. Обычно наши издательства издают книги на заказ. Как правило, это учебники или переводная литература. Иностранное консульство, конечно, не будет финансировать книгу украинского автора, а будет заботиться о престиже национальной литературы. Украинский писатель должен становиться за прилавок и рекламировать собственную книгу. И это его «долг», а не акт доброй воли: развлечься, общаясь с читателем. Это — новое ярмо, еще более унизительное, чем цензура. Другое такое ярмом — конвейер, правда, на Украине он еще не внедрен из-за отсутствия достойной оплаты литературного труда. Ничто так не угрожает творческой свободе, как договор, согласно которому автор должен периодически приносить рукописи в издательство. Это касается не только массовой литературы, детективов, экшенов или любовных романов, но и любой покупки авторских прав. Договор выглядит очень соблазнительно: получаешь аванс и возможность работать, не заботясь о хлебе насущном. Но свободный рынок очень чувствительный к товару. Сверхпроизводство или ухудшение качества приводит к снижению спроса. Если товар поставляет фирма, она несет убытки и вынуждена что-то изменить. Но в случае автора-писателя, потери значительно более тяжелые и необратимые: деградация личности, творческое бессилие, полное профессиональное разрушение. Нужно признать, что книга — больше, чем товар и, что когда мы хотим сохранить духовные ценности, необходимо максимально декомерциализировать культуру, потому что это аморально: продавать то, что не должно продаваться. В глобальном измерении чувствуется снижение качества культуры с тех пор как она стала прибыльным бизнесом. Частный сектор в мировой экономике, так же как и государственный, сегодня поставил человечество перед проблемами, гуманитарными и экологическими, которых оно уже не может решить без радикальных изменений в политике и формах собственности. Еще в 70-е годы Аурелио Печчеи, инициатор создания «Римского клуба», предостерегал от опасности сверхпроизводства, расточительности и пренебрежения человеческими качествами, находящими проявление в творческом труде ради общего блага. Но экономика, существующая сейчас в мире, в том числе и украинская, нежизнеспособна в будущем, потому что ничем не ограниченна и выходит за грани человеческих качеств, вредя не только самому человеку, но и окружающей среде. Свобода — это получение новых обязанностей вместе с новыми правами. Она должна быть обеспечена как свободой мышления, выбора и действия, так и очерченная, ограниченная общечеловеческими потребностями. К услугам человечества все еще немало шахтеров и гномов духа и мудрости. Если оно их потеряет, то потеряет все.
...Украинская культура сейчас напоминает пейзаж постиндустриального Донбасса. Ни войны, ни революции, а одни шахты закрыты, другие приватизированы, кругом безработица и бедность. Есть еще частные шахты, выкопанные подручными примитивными средствами, где без никаких условий и гарантий безопасности работают наемные шахтеры. И без достойной оплаты. Все равно работают, потому что не имеют никакой защиты от власти, которая ничего не дает, лишь отбирает. Так же как от литературных шахтеров, так и от шахтеров Донбасса не требуют профессионального роста, следовательно, их умение забывается. Чем меньше шахтеров, тем меньше хранителей сокровищ — гномов, потому что разочарование — не самый лучший приятель человека, стремящегося оставить что- то грядущим поколениям. Забота о будущем — единственная заслонка от экономической анархии.
ОБ АВТОРЕ
Писательница-романистка. Живет и работает во Львове. Автор книг «Діти» (1982), «Господар» (1986), «Потрапити в сад» (1989), «Гірчичне зерно» (1990) и др. Член Национального союза писателей Украины.
