Независимая Украина возникнет обязательно, но она будет совсем не такой, как вы ее себе представляете
Полковник МГБ Савченко на допросе Юрия Шухевича
Русский стратег Андрей Свечин писал: «Искусство вождя не может быть изучено по учебнику, так как это искусство заключается, прежде всего, в том, чтобы создать себе такой идейный пьедестал, с которого открывалась бы широкая точка зрения и видны были бы далекие горизонты. Эта точка зрения преподана быть не может: каждый может претендовать возвыситься до стратегического понимания, подготовиться к задачам вождя только собственными умениями. Ни в каких других областях самостоятельная научная работа не имеет такой важности, как при подготовке к ответственной политической или стратегической деятельности. Учительницей политика или стратега может быть только сама жизнь или ее отражение в истории».
Понимание этого и отличает настоящих политиков от политиканов, а государственных деятелей от калифов на час. Именно принципиальное нежелание и неумение ставить сущностные вопросы и отвечать на них, выстраивать смыслы существования, видеть далекие горизонты не позволяет партхозноменклатуре стать элитой, а советской республике — независимым государством.
Впрочем, диагноз поставлен уже довольно давно, а воз и ныне там. Можно до бесконечности выискивать тому причины и негативные факторы. В частности, еще никто (во всяком случае, мне не попадались подобные работы) не провел аналогию между УССР и Гетманщиной (XVII—XVIII и XX столетиями). А поле для исторических параллелей весьма широкое. Намного менее очевидно сравнение сегодняшней Украины со средневековыми северо- итальянскими городами-республиками, хотя, по крайней мере, общественно-идеологическая ситуация имеет удивительно много общих черт. Подобные интеллектуальные спекуляции весьма интересны сами по себе, однако не отличаются практической плодотворностью. Значительно более ценны попытки предложить позитивную программу.
При решении этой задачи следует исходить из двух основных предпосылок. Во-первых, проект должен опираться на реальный потенциал Украины, то есть преодолеть нынешний минимализм, не впадая в ура-патриотические крайности, а во- вторых, соответствовать реалиям начала ХХI века. Иными словами, эпиграфом к этому проекту как нельзя лучше подходит девиз нонконформистов 1968 года: «Будьте реалистами — требуйте невозможного».
Наше эссе не претендует на выдвижение некоего целостного проекта, скорее речь идет о формулировке определенных условий, которые позволили бы ответить на вопрос, неявно содержащийся в словах вышеупомянутого полковника Савченко. Если не «сословно-корпоративная, тоталитарная и т.д.», то какая? Впрочем, большим достижением является уже согласие по поводу «независимая» и «соборная».
Очевидно, что дать полный и исчерпывающий ответ сможет лишь время. Однако уже сейчас стало абсолютно ясно, что государство — это, прежде всего, элита. В частности — интеллектуальная, иными словами, люди, умеющие спрашивать и формулировать практически реализуемые ответы. Будут ли при этом у них яхты и дворцы на ЮБК или Багамах — вопрос второстепенный. Один из моих знакомых как-то заметил, что в Канаде больное общество и здоровая элита. И этого достаточно, чтобы страна преуспевала. У нас же ситуация иная: элиты нет, а общество отравляется миазмами разлагающегося истеблишмента.
Ныне возможны несколько путей лечения. Но все они предполагают свободное выдвижение новых и критику существующих идей и как результат — выработку некоего проекта. Прежде всего, необходимо снять табу на обсуждение Будущего. Украина, в лице своих сегодняшних интеллектуалов, обращена в прошлое. Нынешний истеблишмент живет настоящим. Элита должна думать о будущем. И не о Будущем вообще, а о таком, в котором Украина будет. Вот эта несколько корявая фраза и составляет сложнейшую проблему для любого украинского интеллектуала. Привычка заставляет мыслить грядущее без нашей страны. Неважно, что должно произойти — впадение украинского ручья в Русское море или растворение в Единой Европе, исход один — исчезновение.
Все двенадцать лет современной истории украинский политический дискурс исходит из аксиомы об исторической случайности и необеспеченности независимости, необходимости срочно найти опору (костыль) для изначально нежизнеспособного государства. Это можно понять — шевченковское «хто ваші пани, ясновельможнії гетьмани — варшавське смiття, бруд Москви» родилось не на пустом месте. Но для того, чтобы не выживать, а жить и развиваться, необходимо совершить сложнейшее интеллектуальное усилие — вообразить будущую Украину именно как Украину, а не как часть Федеративной республики. Еще раз подчеркну — неважно какой, российской ли, европейской ли. Впрочем, для современного киевлянина сложно оспорить максиму украинского политолога Д. Выдрина: «Лучше пить кофе в Брюсселе, чем водку в Сургуте». Однако на кофе еще надо заработать. Брюссель, как и Москва, слезам не верит.
И вот здесь начинается самое интересное. Обдумывание будущего требует знания настоящего и прошлого. Перед украинскими интеллектуалами встает гигантская проблема осмысления своей истории, причем, что принципиально, на этот раз без брома. Но очевидно, что решить ее сейчас невозможно. Слишком для многих слова Владимира Винниченко все еще живы.
Еще сложнее проблема нахождения Сегодня. Именно об этом и пойдет речь далее. Наибольшим препятствием на пути формирования проекта Украины представляется определенная методологическая и понятийная дикость отечественного интеллектуализма. Необходимо осмыслить обветшавшие слова и затертые понятия. Свобода, смысл, судьба, общество, нация, государство, империя и многие другие концепты должны быть заново освоены.
Европейские идеи доходят до нас с запозданием и зачастую в довольно искаженном виде. Причем, что давно хорошо известно, у нас новые теории воспринимаются как символ веры, а не предположение, требующее доказательств. Именно это может пояснить удивительную популярность в нынешней Украине доктрин 150—200-летней давности. В частности, речь идет о классической геополитике — ярком примере политической идеологии, созданной для обоснования колониальных захватов конца XIX столетия.
Показательна судьба идеологемы «Центральная Европа», которая, пожалуй, впервые была политически значимо актуализирована немецкими имперскими интеллектуалами 1890— 1920-х годов. Что интересно, такие важнейшие части их весьма целостного мировоззрения, как «жизненное пространство», «мировая политика» и т.д. были отброшены после двух последовательных сокрушительных поражений Рейха, а вот центральноевропейский концепт жив, и в современной Украине даже обрел некую изысканность, элитарность.
Принадлежность к Великому европейскому лимитрофу — землям «Христианской республики», не входившим в Империю Карла Великого, получила в украинском политическом дискурсе черты самостоятельной и самодовлеющей ценности. На декларативно-идеологическом уровне политика государства подчинена задаче достижения сего весьма сомнительного статуса. При этом не принимается в расчет, что последовательное претворение данного проекта предполагает намного более радикальную деукраинизацию, нежели русификаторские потуги петербургских императоров и кремлевских генеральных секретарей. Отказ от кириллицы, навязчиво пропагандируемый ныне, не более чем первая ласточка на этом пути якобы в Европу.
Впрочем, курс Украины на вступление в НАТО и Евросоюз в принципе достаточно здрав, особенно в качестве паллиатива. Главное — рассматривать данные организации так, как они того заслуживают и не поддаваться на популярные идеологемы и благоглупости относительно общих ценностей и необратимости решения. Тем более, что набор и формулировка этих ценностей и стандартов настолько широки, что позволяют объединять Нидерланды и Турцию, Италию и Данию. Относительно же необратимости Экклезиаст уже давно все сказал.
С другой стороны, в нашем случае, особенно в отношении Евросоюза, важен не столько результат, сколько сам процесс. Достижение современных политических, экономических, управленческих, военных и т.д. стандартов, являющихся необходимым следствием евроинтеграционного курса, намного более ценно, нежели само вступление в ЕС. Немаловажно также и наличие определенной узды для современного отечественного истеблишмента, который в противном случае мог бы продемонстрировать всю широту и необузданность своей «европейской» натуры.
В этой связи чрезвычайно интересны весьма содержательные предложения ЕС относительно предоставления Украине специального статуса «соседа Евросоюза». Этот статус при его правильном использовании может обеспечить необходимый уровень взаимодействия и открытости Европе. С другой стороны, соседство с ЕС сохранит поле для маневра, а также позволит избежать ряда совершенно ненужных трудностей, в частности ослабит непосредственный контакт с бюрократией Брюсселя, далеко не самым приятным и ценным порождением панъевропейской идеи.
Намного более полезным, чем центральноевропейские мечтания, представляется творческое изучение опыта Турции Ататюрка. Мустафа Кемаль, создав турецкую нацию, спас свой народ от гибели в попытках сохранить несохранимое и тем самым создал новое Будущее. При этом отметим, что современная анкарская республика весьма вероятно является куколкой чего-то намного более интересного и исторически значимого. Нынешний период, скорее всего, национальная интермедия в имперской истории древних земель Малой Азии.
США — ныне единственная сверхдержава, поэтому отношения с ними будут являться безусловным приоритетом для любого ответственного государственного деятеля. Однако успешность нашей американской политики требует, прежде всего, последовательности и четкого осознания собственной позиции. Лизоблюдство, последовательно переходящее в антиамериканские истерики — наилучший способ эти отношения испортить.
В падении американского доминирования ныне не заинтересованы, в первую очередь, многочисленные американские союзники и нейтральные страны. До тех пор, пока отсутствует реальная альтернатива Pax Americana, будут предприниматься попытки сохранить гегемонию США, не допустить краха современной, пусть и крайне неустойчивой системы международных отношений.
Крах США, как, впрочем, и другие столь же глобальные изменения, например принципиальная перестройка евразийского пространства, приведет к достаточно продолжительному периоду серьезнейшей нестабильности. Их прогнозирование, как и разработка возможной политики на подобный период, достаточно бессмысленны: скорость и глубина изменений обстановки уже в самое короткое время заставят отступить от любого плана.
Другой важнейший вопрос — Украина и Россия. Когда-то яростный Дмитрий Донцов написал брошюру «Росія чи Європа?», где чрезвычайно доходчиво изложил весь набор аргументов, которыми и доныне, правда, в весьма смягченной форме, пользуются борцы с Москвой. Сейчас, через пятьдесят лет, пора уже осознать исчерпанность предмета дискуссии. Современная Россия, стремящаяся стать частью глобального Запада, уже далеко не Третий Рим, и даже не всемирно-историческая альтернатива. Попытка возродить «Россию урядника», декларируемая ныне определенными силами в РФ, исторически контрпродуктивна и может привести лишь к падению. Экспансия как смысл существования не только опасна, но и просто губительна.
«Православный чекист», как, впрочем и «либеральный олигарх», — популярные ныне оксюмороны, используемые для обозначения ведущих общественных сил в РФ, могут многое, им не дано лишь самостоятельно оправдать свое существование и предложить модель Будущего. В ХХ веке в России был предельно ослаблен высший уровень государственности — уровень целеполагания и определения смысла существования. Несколько заостряя — РФ перестала быть Советским Союзом, но так и не смогла стать Россией, выработать привлекательную и реальную альтернативу. Похоже, что великорусский сепаратизм потерпел сокрушительное поражение. Сказанное ни в коей мере не отрицает необходимости развития взаимовыгодных добрососедских отношений, активного участия Украины в общезначимых проектах, в том числе и в военно-технической области.
Украина не может и не должна отказываться от общеимперского культурного наследия, тем более, что она сыграла далеко не последнюю роль в его создании. Важнейший вызов для украинских интеллектуалов состоит в необходимости его адаптации, сохранения и развития. В частности, надо решать проблему имплантирования в культурное ядро идей habeas corpus, изменять отношение к праву и т.д. Но культурный пуризм, отказ от идейных и символических сокровищ, созданных за последние 350 лет, вернее верного маргинализует Украину. Страна перестанет быть собой, а следовательно — исчезнет как культурная и историческая реальность. С другой стороны, автоматическое исполнение культурных программ, неуклонное следование кодам, заложенным в имперское время, также чревато трагедией. Именно успех или неудача ответа на этот вызов и определит в значительной мере наше будущее.
В связи с этим величайший интерес представляет фигура митрополита Андрея Шептицкого и его планы 1910 — 1930 х годов. Прежде всего, требует осмысления его попытка превратить хлопскую Церковь в полноценное ядро будущего большого, возможно даже имперского, государства, создать высший, аристократический этаж в новом социальном организме. Именно так, в принципе, можно трактовать деятельность польского графа, ставшего митрополитом Львовским — духовным отцом многих галицийских украинцев. Необходимо подчеркнуть, что речь не идет и не должна идти об отказе от православия, тем более, что ныне в Украине зарегистрировано наибольшее в мире количество православных общин. О чем это свидетельствует и к каким последствиям может привести — прогнозировать ныне сложно.
Существует сложнейший вопрос, только-только намеченный в современной общественной науке: как изменится социальная организация под воздействием новых технологий? Уже сейчас понятно, что резко растет значимость идентичности. Человек не может жить в пустом и безличностном глобальном обществе. Говорят о будущем сетевом мире, но ведь украинские кланы — ярчайший пример сетевых структур.
Украина уже упустила, точнее, ей не дали использовать уникальный шанс стать страной — речь идет о расстрелянном Харькове. Я умышленно не употребляю термин «расстрелянное Возрождение» ибо он сугубо литературно- и искусствоцентричен. А были еще будущие участники процесса СВУ — блестящие гуманитарии, интересные политические деятели, да мало ли кто и что было. В 1920-х годах творилась самодостаточная Украина в ее индустриальном варианте. Но Й.В. Сталин еще раз подтвердил свой политический гений, ибо не было, вероятно, ничего более опасного для будущего его империи, чем То, что формировалось в степном Харькове. Не хотелось бы, чтобы и новый шанс был упущен и подменен евро-интеграционной болтовней.
Наконец самое время сказать несколько слов о современном Киеве. На фоне достаточно безумного строительного бума осуществляется удивительно интересный проект — создание подземного города. Вряд ли Киевский голова А. Омельченко или его приближенные отдают себе отчет в том, что творят. Что, впрочем, в исторической логике и неважно. Однако в истории великого Города подготавливается принципиальный поворот: Киев обретает подземный уровень, то есть именно то, чего ему не доставало для создания большого проекта. Столица Украины может стать настоящим политическим городом. Вот это уже очень интересно.
Возникает естественный вопрос: кто должен осуществлять осмысление, создавать идеи и проекты? Очевидно, что это задача украинских интеллектуалов. Поэтому стоит обратить внимание на этот общественный слой. Прежде всего, необходимо отметить, что интеллектуалы, а под этим гордым именем в Украине проходит самая примитивная квазисельская интеллигенция — пожалуй, наиболее советская, в смысле «совковая», из всех общественных групп современной Украины. Именно в ней наиболее прочными оказались советские традиции и мировоззрение, в том числе и откровенно деструктивные перестроечные идеи русских шестидесятников. Последнее стоит подчеркнуть особо, украинское национальное шестидесятничество — принципиально иной по своим сущностным характеристикам общественный феномен. Ни в какой другой социальной группе не сохранили такое влияние прекраснодушные мечтания о безгрешном Западе и об ужасной «империи зла», не господствует такое лицемерие и двоедушие. А какими типажами ныне представлена «украинская гуманитаристика»?! Воистину, «о них не сложено былин, зато остались анекдоты».
Но именно в униженности и маргинальности — самая большая надежда. Сытые и успешные редко создают нечто принципиально новое. Смена поколений, которая уже идет, может и, надеюсь, должна создать новую интеллектуальную среду, западные университеты уже не один раз помогали решать эту задачу для незападных стран. С другой стороны, без коренных реформ, притом достаточно очевидных и осуществимых, сформировать качественную интеллектуальную среду невозможно. Речь идет, прежде всего, о преодолении рустикальности интеллектуалов, излечении от народничества, изоляционизма, закрытости, «детского» западничества и т.д.
Итак, мыслить Будущее, а значит наследовать и адаптировать имперскую культуру, выстраивать культурное ядро, в том числе и его высшие сакральные составляющие, учиться у Запада — так можно суммировать интеллектуальную повестку дня. При этом решать указанные выше проблемы необходимо достаточно быстро. Период относительного спокойствия заканчивается. Мир вступает в очередную полосу соперничества и неизбежных войн за перекройку карты и гегемонию. Украина будет иметь шанс выйти их будущих кризисов обновленной и сильной, если и только если будет создан проект Будущего. А сильное общество, действенный госаппарат, успешная экономика, эффективная армия и спецслужбы — ныне вполне советские по своей сути, а следовательно, неадекватные вызовам современности — лишь составляющие этого проекта. В нашем случае без осмысления целостности создать частности невозможно.
