90 лет комсомола Украины и 18 лет жизни в независимой Украине. Две даты, два жизни. Чем не предлог сделать попытку разобраться в итогах, сомнениях? Моему поколению, тем, кому за 60 — 70, кто отдал свою молодость искреннему служению идее и системе, завалившейся в один момент, и сейчас непросто стыковать Вчера и Сегодня.
Есть люди, которые гордятся своей жизненной позицией: «Я принципов не меняю, присягу и свое прошлое не предаю». Как все-таки, уважая мнение другого, не вспомнить: «Тот, кто не имеет сомнений, — мертв душой», или же более резкое изречение: «Не меняются только дураки». Можно позвать на помощь и партийного поэта Маяковского:
Тот, кто постоянно ясен,
Тот, по-моему, просто глуп.
Это тонкая материя — как развиваться и совершенствоваться одновременно в чем-то главном, оставаясь самим собой, как не стать политическим трансвеститом, не опуститься до беспринципного приспособленчества, не подвергнуться искушению поторговать принципами?
Нужно переосмыслить ту часть нашей жизни и честно, один на один со своей совестью, расставить точки. «Чтобы жить в настоящем, нужно искупить прошлое» (А. Чехов).
Это не попытка научного, глубокого, всестороннего анализа роли и места комсомола в жизни страны и общества, это — субъективное воспоминание человека, в жизни которого комсомол был особой страницей.
Я завидую нынешней молодежи, мысли которой выразил Любко Дереш в повести «Архе»: «Немає більше нікого, хто б диктував нам, ким бути і як думати. Ми — покоління недискретного, не обтяжене розділенням на «да» и «нет». К сожалению, судьба моего поколения складывалась в других условиях.
«Социальная утопия марксизма родилась как попытка найти идеальную организацию общества. Пусть идеал недосягаемый, но все же путь к нему наполнял смыслом жизнь миллионов» (О. Бовин). Эта мысль может объяснить многое из жизни не одного поколения советской поры. Так и я, романтический юноша, перечитав в подростковом возрасте почти всю художественную литературу школьной и городской библиотеки, стал легкой добычей «ловцов душ». Мое желание быть полезным, в центре событий, привело меня к так называемому активу еще в школе. Но в те времена у нас не было выбора самореализации гражданской активности, все находилось под жестким контролем, и у меня не было выбора идейных и духовных учителей. Я поверил в красивую сказку и честно, как смог, отслужил этой идее. Не за материальные блага, а «за идею». Кстати, о льготах и благах. Когда в 1963 году у нас с женой родился сын (в то время я работал в Печерском райкоме комсомола), мы не могли купить даже комплекта пеленок, потому что зарплата 82 рубля 50 копеек не позволяла такой роскоши, обходились старым бельем.
Шесть лет работы функционером в райкоме и Киевском горкоме комсомола... Полистал дневники тех лет. Интересные встречи, истории, человеческие судьбы. Размышления о жизни, попытки найти ответы на вопросы, которые даже озвучить в то время было невозможно.
Вот впечатление об участии в первом в своей комсомольской биографии расширенном заседании бюро обкома комсомола. Слушали отчет комиссии, созданной по решению обкома партии о жалобах граждан на проявления хулиганства с боку молодежи в пригородных электричках. Выступающие отмечали, что, действительно, такие факты имели место, но поработал актив, дружинники, ситуация исправилась, проблему можно снять. Я попросил слова: «Ежедневно пользуясь электричкой (езжу до станции Мотовиловка), могу засвидетельствовать, что ситуация не только не улучшилась, а стала критически опасной, особенно в вечерние часы. Поэтому для успокоения оснований нет. Нужны какие-то комплексные меры, а периодические рейды дружинников вряд ли решат этот вопрос». От такого неуместного и несвоевременного заявления поперхнулся даже крутой комсомольский «авторитет», который вел заседание. Правда, дальше заседание пошло, как и планировалось, но заметили, что, действительно, вниманием эту проблему обходить нельзя. А уже после заседания мне преподали полный «курс молодого бойца». Опытные старшие комсомольские «волки» объяснили мне, что реальная жизнь и решение бюро — различные вещи. «Все это действие требуется для того, чтобы снять вопрос с контроля, а ты не высовывайся, если хочешь чего-то достичь».
Так первый раз меня вернули с небес (справедливость — превыше всего) на грешную землю: «главное — это форма» и «не высовывайся».
В Печерском районе в 1960-е годы стояло на учете 20 тысяч комсомольцев в 250 первичных организациях. (Слышал, что сейчас в Украине семь тысяч комсомольцев). За что отвечал райком комсомола? За все, что касалось молодежи. От показателей в производстве, обучении, состоянии политического образования, спорта, художественной самодеятельности, работы оперативных отрядов, «комсомольских прожекторов», молодежных кафе до сбора металлолома и организации книжных базаров и множества других малых и больших дел. Партия пыталась сама и ставила задачи комсомолу влиять на весь спектр жизни как общества в целом, так и каждого человека отдельно. Но эти попытки «объять необъятное» были обречены. Шансы выполнить необходимый объем работы даже у самоотверженных шести-восьми работников райкома были призрачными. Секретаря райкома по состоянию дел в равной мере как обвиняли во всех смертных грехах, так и отмечали за несуществующие победы.
Несколько слов об условиях работы. Те, кто шел работать в комсомол на штатные должности, как правило, были безоговорочно готовы к труду не только на протяжении восьми часов, а столько — сколько требуется. Основная работа среди молодежи как раз и начиналась вечером или в выходные. Характерный пример. 1964 год. В Печерском райкоме идет подготовка к 20-й юбилейной конференции. Понятно, что на мне, на то время зав. орготделом, лежит немалый объем работы. Мы договорились между собой: «Рабочий день начинаем в 8 утра и работаем «до упора». Мне и в голову не пришло просить для себя какой-то милости ввиду того, что жил с женой и новорожденным сыном далеко за пределами Киева. Главным для меня было успеть на последнюю электричку, которая отправлялась ближе к полуночи. В таком темпе до конференции работали месяца два. Даже для молодого организма это было слишком изнурительно. Не один раз, сев в Киеве в вагон, тут же засыпал, и уже в Фастове кто-то из неравнодушных людей будил: «Выходи, конечная». Пару часов дремал на вокзальных скамейках. Первой электричкой ехал в свою Мотовиловку. Нужно наносить воды, дров, заглянуть в детские кроватки, быстро позавтракать и бежать на электричку. Чтобы добраться до райкома на Кирова, 10, требуется 1,5—2 часа, а работа начинается в 8.
Все же следует отдать должное комсомолу как молодежной организации. Он хоть и сформировался на авторитарных принципах и идеологических партийных догматах, пытался воспитывать молодежь, как говорили, в коммунистическом духе. Это в наше время можно разложить коммунистическую идеологическую систему на атомы и молекулы, доказать, что она была сокрушительна и деструктивна, а в тот период, как по мне, все выглядело вполне достойно. Комсомол воспитывал у молодежи сильные патриотические чувства, любовь к Родине (сейчас не будем рассматривать ее границы), альтруизм.
Сегодня много вчерашних идейных постулатов кажутся несусветными, но нас, комсомольских работников, оправдывает то, что мы жили и искренне верили в то, к чему призывали молодежь. Удивление вызывает такой парадокс. Когда мы все очнулись в независимой Украине, и началось бурное строительство капиталистического общества, на которое марксистская идеология всегда накладывала анафему, те, кто прошел комсомольскую выучку, не стали деструктивной силой. Этот феномен когда-то рассмотрят тщательно, но пусть не жалеют бывшие партийные и комсомольские пропагандисты о своем напрасном труде на протяжении 70 лет: два тысячелетия христианство учит прекрасным принципам: «Если у тебя две одежды — делись одной с ближним своим...» К сожалению, пока что дух Маммоны легко побеждает...
В комсомольской работе было где использовать молодой запал, неисчерпаемую энергию. Я встретил множество интересных людей и многому научился: ответственности, организованности, настойчивости. А какие песни были! Нельзя было не влюбиться в жизнь, страну, людей. Лучших своих друзей в жизни я также встретил в комсомоле. Эти люди придавали жесткой и жестокой системе, на которую мы все работали, «человеческое лицо». Среди комсомольских функционеров, формальных и неформальных лидеров, было немало молодых людей, достойных уважения, из которых вышли и ученые, и руководители, и профессионалы различных отраслей, и просто достойные люди. Но, сказать откровенно, время и партия часто отбирали блестящих верхоглядов. Все было у них — и харизма, и габитус, умение громко провести рейд, дать ход почину, высветить «прожектором» недостатки, ударить «дружиной» по хулиганству и преступности, но не было главного — умения мыслить самостоятельно, способности засомневаться в правильности курса партии и, если нужно, плыть против течения. Деспотизм вытравил из их душ готовность пострадать за свободу и привил рабское повиновение. Лидер и личность — эти понятия совпадают не всегда.
Сомнения были. Я видел, что декларируемые идеологические постулаты не отвечают реальной жизни, видел двойную мораль, но меня останавливал внутренний голос: «Миллионы людей вокруг тебя верят и идут этим путем, а ты сомневаешься. Ты, что, самый умный?» По-видимому, чего-то не учел, в чем-то еще не разобрался. Нужно быть Сахаровым, Григоренко, Новодворской, Руденко, Гирныком, чтобы осмыслить суть той нашей жизни и подняться к жертвенности.
Уже позднее я понял степень трагедии своего поколения — нашу мировоззренческую ограниченность, зажатую в жалкие идеологические хомуты. Я с удивлением узнал об ошибочности ключевой концепции марксистско-ленинской теории о верховенстве коллектива над индивидуумом, что милосердие выше справедливости, что любовь обогащает, а ненависть обедняет и многое другое. Нас этому не учили. Пролетарская ненависть к международному империализму оказалась жалким чувством по сравнению с европейскими ценностями Тяжело таким идеям пробиваться сквозь асфальт нашего сознания, потому что «взлелеяно» оно в особых условиях зомбирования — в библиотеках была только «правильная» литература, в эфир, к зрителю, без цензора лишнее не проскочит. Мы не имели права знать свою историю. Шаг вправо, шаг влево от линии партии — политическая (а случалось — и физическая) смерть. Боевой отряд партии (КГБ) «просеял» всех, кто был рядом. Мои ровесники Стус, Тихий, Горская, Свитличный как совесть нации несли свой крест, а Система «отгородила» нас настолько, что это казалось каким-то другим, параллельным миром. Все больше убеждался, что в реальной жизни отсутствовала полностью демократическая доминанта, несмотря на лицемерные декларации партийных документов.
Вот запись из дневника о событиях мая 1968 года. По команде «сверху» (а по команде делалось все, разве что вдруг упал в воду, то без команды можно было грести руками) некоторым работникам горкома комсомола дали указание прийти в парк имени Т. Шевченко. 22 мая возле памятника отмечали, казалось, обычное событие — перенесение останков Кобзаря в Украину. Коротко задание можно было сформулировать так: «Врага нужно знать в лицо». Появилась возможность «вживую» увидеть украинских буржуазных националистов. Проход через парк был ограничен, но все-таки тысяча-полторы народа стояло вокруг памятника. Читали произведения Шевченко, иногда звучали песни, кое-кто в толпе был в вышиванках. Я не мог постичь, ну что здесь уголовно-противоправного, какую угрозу для государства представляло это мероприятие? Почему 22 мая ежегодно превращается в жесткую конфронтацию между властью и определенными кругами интеллигенции, молодежи, студенчества? Впоследствии понял: кроме безумной попытки не допустить роста национального самосознания народа, партийные вожди, КГБ панически боятся всего, что не они организовывают, всего, что происходит вне их контроля. Нужно было видеть лица людей в парке! Прийти в этот день к Тарасу по своей воле — это уже был поступок, а те, кто выступал, словно переходили какую-то грань. В толпе добрая треть — люди из органов, фиксирующие все: кто, кому, что, когда сказал. И исключение из университета было не самым страшным наказанием.
Прошла жизнь, остаются только воспоминания. Прочитал постановление Верховной Рады Украины об ознаменовании 90-летия создания ЛКСМУ. От него так веяло духом прошедшей эпохи, что глаза невольно начали искать дату принятия документа. Ошибки нет — принят 01.04.2009 года. 251 голос «за». Мое мнение, что такое противоречивое событие (на сто процентов идеологическое) должно было бы выглядеть в таком постановлении более взвешенным и сбалансированным. Вспоминая позитивное в деятельности комсомола и не сказать о другой стороне медали? Самое главное — столько «сала за шкуру» залито народу режимом, который идентифицируется как коммунистический, что молодежная организация партии, ответственная за это, вряд ли имеет право на почетное место в истории.
Почти все решения нашего парламента — результат компромисса, но есть грань, за которой остается лишь беспринципность. Фракция коммунистов выторговала у других фракций это постановление, и такая будничность недопустимых для цивилизованного мира вещей делает еще более отвратительной нашу политическую действительность.
Так какие же итоги? Что в сухом осадке? Какими красками рисовать историю комсомола? Уверен в одном: объективно и достоверно рассказать ее только со знаком «плюс» или только со знаком «минус» не удастся.
Как осмыслить то, что я лично ничего плохого в комсомоле не сделал, а выясняется, что работал на преступную систему. Вопросов много, ответов мало. Скажем, воины-афганцы честно выполняли задание Родины, стали героями, а разобрались — получилось, что война эта была оккупационной, по сути, преступной. Так как же быть с героизмом? В нашей жизни еще нужно научиться правильно расставлять акценты, находить правильную тональность в оценках и подходах, чтобы приблизиться к истине. А что же может защитить от ошибки? Скорее всего — вера и совесть. Левко Лукьяненко еще до развала Союза писал: «...каждый, кто состоит в КПСС, разделяет ответственность. Но христианское вероучение всегда оставляет человеку шанс. Помните, апостол Павел, до того как стал апостолом, был гонителем. А приведя в порядок душу, был возведен в ранг святых».
Не нужно «переписывать» историю, нужно пытаться познать ее глубже, а каждое новое поколение будет переосмысливать прошлое, пропуская его через свои ум и сердце, и ему не нужны разрешения на «переписывание».
Иногда собираемся с бывшими соратниками на юбилейные, случается, и на печальные мероприятия. Все изменились внешне, а многие — и в душе, но это не принято обсуждать, в первую очередь нас объединяет память. Отдаем должное политическому романтизму, поем прекрасные песни о комсомоле, все в плену эмоций. Я отбросил коммунистические идеи, но не могу отгородиться от моих друзей юности.
Взяв на себя свою степень ответственности за прошедшую жизнь, попробуем остаться молодыми душой, прощаясь с комсомолом, нашим прошлым.
