За последние месяцы чего только не услышало украинское общество. Почему-то говорили об угрозе вступления в Европейский Союз, которого никто не предлагал, о разных вариациях относительно участия в Таможенном или Евразийском союзах, даже вспомнили о федерализации. В первую очередь, все эти утверждения можно свести на нет, проанализировав явление Майдана и его угрозу для существования авторитарных режимов на просторах России и Беларуси.
Сегодняшний день четко показал, что Майдан стал тем процессом, который стирает национальные границы и интегрирует не политические элиты, а общества как в Украине, так и за ее пределами. Народный подъем в странах, которые вышли из Советского Союза и создают новую его экономико-политическую версию — Таможенный союз, показывает важность Майдана как явления для всего региона. И это подкрепляется не только заявлениями лидеров двух стран — Путина и Лукашенко, но и общественно-политическими процессами, которые уже происходят в России и Беларуси.
ПУТИН В ТИСКАХ МАЙДАНА
Владимир Путин, как никто, понимает угрозу, которую может нести украинский Майдан не только для его планов, но и для его власти. Вообще украинские события с конца 2004 года стали лакмусовой бумажкой для Российской Федерации. Особенно это можно было понять во время выборов президента Российской Федерации в 2012 году, когда Путину пришлось впервые общаться с российским народом и принимать участие, хотя и в имитационной, но предвыборной кампании. Все это засвидетельствовало, что украинские сценарии возможны и для России.
Именно поэтому украинский Майдан стал важным сигналом российскому президенту к активным и быстрым действиям. Понимая, какие сценарии украинского противостояния могут быть взяты для борьбы с российской властью, Путин активно внедряет в жизнь новые законы, которые ставят под контроль российское общество и сужают еще больше уже и так незначительные свободы российского населения.
ПИСЬМО ОТ РОМАНА ВИКТЮКА КО ВСЕМ УКРАИНЦАМ. ФОТО СО СТРАНИЦЫ «ЄВРОМАЙДАН»-EUROMAYDAN НА FACEBOOK
Так, недавно вступили в силу законы, которые контролируют создание экстремистских организаций; блокируют интернет-площадки, где размещается информация относительно организации экстремистских или повстанческих движений; создается новая форма карательного органа — военная полиция.
Цель всех этих законов одна — создать условия для контроля над российским обществом и его гражданским активом. Карательная российская система не просто стала более жестокой, она превратила авторитарное государство в полицейское. Примером может быть недавнее закрытие четырех сайтов, среди которых есть и аккаунт в социальной сети. Надо отметить и то, что инициатором таких изменений был не кто иной, как сам Владимир Путин.
О чем это свидетельствует? Во-первых, президент России четко понимает, а самое главное — признает, что украинский Майдан может стать прототипом будущего российского противостояния. Так это было с Болотной, прототипом которой международные аналитики называют Помаранчевую революцию. Во-вторых, Путин закладывает законодательную основу, тем самым готовя российское общество к переходу от «мягкого контроля» к его жесткому эквиваленту. В-третьих, российский президент не просто понимает, что Майдан в России может состояться, он признает факт того, что именно его правление является той цитаделью, которая является рупором авторитаризма и суверенности не общества, а границ.
Отметим, что, отвечая на вопрос журналистов относительно того, как бы российский президент повел себя в том случае, если бы подобного рода Майдан состоялся на Соборной площади или на Красной площади, Путин отметил: «Я не буду принимать никаких политических решений, буду действовать в соответствии с законодательством Российской Федерации. Каждый гражданин или политическая партия, объединение имеют право выражать свое мнение относительно тех или иных утвержденных в стране решений, в частности и с помощью массовых уличных мероприятий, но любые подобные действия должны оставаться в рамках закона». Также он добавил: «Если кто-либо выходит за эти рамки, то государство обязано — я хочу это подчеркнуть, это не какая-то воля политическая, а обязательство органов власти — наводить порядок, потому что иначе такое развитие событий может повлечь хаос, что самым негативным образом отразится на экономике, на социальной сфере и на политическом состоянии всего государства».
Интересно, но, говоря о «неполитической воле», российский президент лукавит, ведь при авторитаризме такого принципа к созданию государства нет, есть другое понятие — «политическая неволя». Относительно разрешения на мирные протесты. Какие могут быть мирные протесты при законодательстве, разрешающем создавать специальные карательные отряды и контролировать распространение информации?
Проблема российского авторитаризма, как и украинского, в том, что власть не слышит общественности. В России уже давно говорят о нарастании новой формы активизации среди населения. Так, на днях были представлены данные Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) о том, насколько интересны россиянам события в Украине последних месяцев. По этим данным известно, что 40 % населения занимают нейтральную позицию относительно событий, которые происходят в Киеве, а 22 % граждан положительно оценивают украинское противостояние. Это показывает, что, во-первых, пятая часть российского населения поддерживает такое развитие событий и, возможно, видит в этом выход и для России. Во-вторых, этот опрос свидетельствует, что в России есть достаточно большой процент недовольных политикой Путина.
Поэтому украинский Майдан стал не просто новым вызовом для российского президента. Это явление создало тиски, между которыми положило планы путинской гегемонии на постсоветском пространстве и авторитаризм, который до сих пор успешно продавала российская власть близким к себе территориально и политически странам.
ПРИЗРАЧНЫЕ НАДЕЖДЫ НА БЕЛОРУССКИЙ МАЙДАН
Что бы ни говорили о перспективах белорусского Майдана, они пока еще остаются призрачными, и события в Минске 2010 года — свидетельства этого. Но это не значит, что украинское явление Майдана не волнует Лукашенко. Напротив, президент Беларуси всеми силами пытается ограничить доступ не только к информации относительно Майдана, но и к возможности увидеть украинское противостояние собственными глазами. Чувствует он угрозу своей власти? Пока еще нет. Но те события, которые так стремительно развиваются в Украине, охватывают не территории, они охватывают общества, поэтому угроза появления политически сознательного белоруса для Лукашенко — ужасна.
Именно поэтому большое любопытство вызывает разговор белорусского президента с госсекретарем «союзного государства» Беларуси и России Григорием Рапотой, где Лукашенко заявил: «Я хотел бы услышать ваши оценки белорусско-российских отношений в контексте тех проблем, которые сегодня возникают, в том числе конфликта ЕС с Украиной, как это отражается на наших отношениях и какие уроки и выводы мы должны сделать».
Такие заявления свидетельствуют о том, что есть определенное понимание: украинские события могут изменить расположение сил в Восточной Европе. Стоит сказать и об обеспокоенности безопасностью в регионе, что раньше подкреплялась только силой, сейчас же ситуация кардинально изменилась. Украинский Майдан показал, что сила перестала быть механизмом запугивания. Поэтому создание новых форм обязательно, но нереально для людей, которые привыкли к советским методам управления.
Называя Майдан «украинским ужасом», Лукашенко не лукавит. Он действительно обеспокоенный потерей власти в будущем. Это подтверждают его оперативные действия относительно отстранения Беларуси от Украины, как от чумы, всеми возможными средствами. Так, недавно началось планирование демаркации границ между Беларусью и Украиной и создание специальных рабочих групп, которые будут следить за быстрым урегулированием этого вопроса. После того же, как украинский Майдан стал переходить к более активным стадиям, в Беларуси начались аресты тех людей, которые стремились поехать в Киев и стать свидетелями разворачивающихся событий.
Говорят ли факты об обеспокоенности и взволнованности авторитарного белорусского президента? Наверное, да. Можно вести разговор о возможных сценариях развития похожих событий в Беларуси? Пока еще — нет. Но это не означает того, что в будущем мы не сможем увидеть белорусский Майдан, не менее символический и влиятельный, чем он сегодня есть в Украине. Единственная причина, почему пока еще этого не произошло — это отсутствие погибшей мечты. Для Украины — это была евроинтеграция и то, что с ней случилось. Для Беларуси, возможно, это будет вопрос независимости, которой угрожает евразийская интеграция, а, возможно, отсутствие свободы. Но, так или иначе, Беларусь пока еще находится в зоне поиска.
НАПОСЛЕДОК
Даже если сегодня говорить о том, что программа «Восточного партнерства» потерпела краткосрочную неудачу, надо отметить, что она проиграла пока еще территорию, но выиграла целые общества. Украинский Майдан достиг того, чего не могли достичь переговоры между представителями Европейского Союза и странами восточноевропейского региона. Он получил результат, который состоит из двух отказов: отождествление государства с обществом и положения об исключительно территориальной связи между государством и обществом. Сегодня границы как Украины, так и России, и Беларуси приобретают формальный характер. Государства начинают интегрироваться в европейский регион не территориями, а народами. Майдан стал внетерриториальным объединением людей, которые хотят изменений. И что самое важное, это явление претендует на роль новой формы интеграции на постсоветском пространстве. Поэтому есть надежда на то, что украинский Майдан станет новой формой отношений в рамках «Восточного партнерства» и трансформация по формуле Шарля де Голля: «От Европы отчизн к Европе регионов», — станет действительностью.
