Мы часто хотим получать, не беря на себя ответственности, — что-то за ничто. Постмодерный человек становится искателем магии. Мы хотим магически выбирать, но не брать ответственности на себя.
Епископ Борис Гудзяк
Похоже, украинские оппозиционные политики нашли себе нового кумира — Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).
Например, на днях Александр Турчинов заявил, что «решение Европейского суда по правам человека — реальный путь для Юлии Тимошенко выйти на свободу». Другой лидер Объединенной оппозиции Арсений Яценюк убежден, что ЕСПЧ восстановит депутатский статус Сергея Власенко.
А один из символов сопротивления действующей власти, политзаключенный Юрий Луценко даже утверждает, «что нашел действенный способ правовой люстрации этого ЗАО [действующей власти] через использование решений Европейского суда по правам человека, единственного суда, чьи решения являются объективными и признаются украинским обществом. Согласно нашим законам, решение ЕСПЧ — источник права и является обязательным к исполнению в Украине. Следовательно, я предлагаю законодательно установить обязательность снятия с должностей всех следователей, прокуроров и судей, чьи решения были признаны ЕСПЧ нарушением прав украинских граждан».
Я специально ограничился цитатами из заявлений отечественных оппозиционеров-демократов только за несколько последних недель, поскольку любой читатель, который умеет пользоваться Гуглом, сможет легко найти десятки подобных утверждений. Психологически украинских оппозиционеров можно понять, поскольку любой здравомыслящий человек хочет верить в то, что хоть где-то (почему бы не в прекрасном Страсбурге?) есть судебная инстанция, которая олицетворяет неподкупность, беспристрастность, независимость, профессионализм, нравственность, и в этой судебной инстанции можно найти управу на «преступную украинскую власть».
Впрочем, не все в Европе такого же мнения о страсбургской юстиции. Недавно британская газета Daily Mail обнародовала информацию о том, что министр внутренних дел (Home Secretary) правительства Ее Королевского Величества Тереза Мэй готовит предложение о выходе Великобритании из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека, который (цитирую) «позволяет опасным преступникам и проповедникам ненависти оставаться в Великобритании». Поскольку либеральные демократы, нынешние партнеры британских консерваторов по правительственной коалиции, против такого шага, тори планируют провести денонсацию Европейской конвенции по правам человека одним из своих предвыборных лозунгов и программных положений на выборах 2015 года.
Каковы причины такой сенсационной — учитывая украинскую почти религиозную веру в страсбургскую юстицию — инициативы британских консерваторов? Если обобщить, есть два взаимоувязываемых ответа на этот вопрос. Первый — страсбургский суд принимает политические решения, не имея на то достаточного легитимного мандата от избирателей как первоисточника власти. Едва ли не самым ярким примером такого судебного вмешательства в политические дела страны, что возмутило консервативное крыло британского политикума, является решение ЕСПЧ, в котором суд пришел к выводу, что лишение британских заключенных избирательных прав (этому запрету уже более 100 лет) нарушает Европейскую конвенцию по правам человека. Значительная часть британцев считает, что человек, который нарушил закон, не имеет права принимать участие в формировании парламента, который данные законы принимает.
Хватает и других решений ЕСПЧ, которые вызывают неприятие значительной части британского общества. Например, британцы возмущены, что страсбургский суд запретил депортировать в Иордан радикального исламиста иорданского гражданина Абу Катада, которого считают напрямую связанным из Аль-Каидой не только британские стражи порядка, но и специальный Комитет Совбеза ООН по организации «Аль-Каида» и движению «Талибан».
Не меньшее возмущение у жителей Объединенного Королевства вызывает применение прецедентного права ЕСПЧ национальными юрисдикционными органами Великобритании. Так, только в течение последних пяти лет национальные суды, ссылаясь на практику страсбургского суда, отказали в депортации на родину (после отбывания срока в британский тюрьме) суданского беженца Сани Адил Али, который в 2005 году изнасиловал 12-летнюю британскую девочку; гондурасца Цезаря Кастилло Торреса, который является убийцей племянника гондурасского президента; военного преступника Модеста Кеннеди Хакизимана, виновного в геноциде против народности Тутси в Руанде; радикального исламского проповедника Таха Мухаммада, которого до недавнего времени активно разыскивала МИ5 как лицо, напрямую связанное из Аль-Каидой.
Это только некоторые примеры. Но их достаточно, чтобы перейти к объяснению второй причины того, почему британцы, скажем так, недолюбливают страсбургский суд. Гражданам старейшей европейской парламентской демократии не понятно, почему несколько судей в Страсбурге — кандидатов на должность которых сначала выбирают национальные правительства, а затем уже (из трех поданных национальным правительством кандидатур) избирает Парламентская Ассамблея Совета Европы, значительная часть государств-членов которого далека или очень далека от привычных для британцев стандартов демократического управления — могут изменить или отменить решение британского правительства, которое имеет прямую демократическую легитимность.
Не меньшую обеспокоенность вызывает у британцев квалификация судей ЕСПЧ, после того как так называемые новые демократии, возникшие на обломках бывшего коммунистического блока, присоединились к Совету Европы в 90-х годах прошлого века и в начале этого. Напомню, что сегодня из 47 государств-членов 22 — бывшие страны социалистического лагеря. Следовательно, из 47 судей ЕСПЧ более 10 представляют такие проблемные демократии, как Азербайджан, Албания, Босния и Герцеговина, Армения, Грузия, Молдова, Российская Федерация, Румыния, Сербия, Турция или Украина. Следует также помнить, что страсбургский суд рассматривает дела в так называемых комитетах из трех судей или палатах из семи судей, а следовательно вполне может случиться так, что дело против Великобритании будет рассматривать палата или комитет, в котором большинство составляют граждане постсоветских стран.
А теперь попытаемся представить, что должен был думать британский лоэр, когда узнал, что судьей ЕСПЧ от Украины в 2010 году стала Анна Юдкивская, до этого — клерк этого самого суда, человек без опыта работы судьей, которая также не сделала никакого выдающегося или хотя бы заметного на международном уровне вклада в развитие юридической науки (достаточно посмотреть индекс цитирований или хотя бы перечень трудов п. Юдкивской в специализированных юридических базах данных, как, например, WestLaw или HeinOnline или даже в общедоступном Google Academia). В принципе, не секрет, что главной заслугой п. Юдкивской перед Советом Европы, который избрал ее на должность из трех украинских кандидатов, была ее гендерная принадлежность, поскольку СЕ рьяно борется за гендерный баланс во всех институтах и органах Совета Европы, а в страсбургском суде откровенно доминируют мужчины.
Хочу отметить, что автор лично не имеет ничего против того, что п. Юдкивская является судьей ЕСПЧ. Более того, я не возьмусь утверждать, что п. Головатый или п. Шевчук (которые конкурировали с п. Юдкивской на выборах в ПАСЕ) были бы лучше или хуже. Я просто пытаюсь объяснить, что в глазах британского политика или законодателя такой отбор судей не может не вызывать естественного скепсиса к страсбургскому суду как таковому. Тем, кто сомневается, советую посмотреть биографии судей Верховного суда Объединенного Королевства.
Наверное, британцы хорошо помнят, что страсбургский суд был задуман и создан как орган, призванный помочь национальным правительствам идентифицировать и добровольно исправлять недостатки законодательства, которое не соответствовало высоким стандартам защиты прав человека, к которым искренне стремилась послевоенная Европа. Вместе с тем, ЕСПЧ ни коим образом не должен был стать суперапелляционной инстанцией или квази-парламентом, который конкурирует с национальными властями в формировании политических приоритетов или принятии политических решений. К сожалению, наплыв хромых демократий наподобие украинской изменил саму суть страсбургской юстиции, которая из доброго, мудрого советчика для благодарных учеников превратилась едва не в инструмент борьбы с национальными правительствами, к которому с надеждой апеллирует народ и оппозиционеры в постсоветских странах. В Британском контексте это значит, что за помощью страсбургской юстиции, часто обращаются террористы, проповедники терроризма и криминальные преступники, которые предпочитают не испытывать свои рецепты на собственной шкуре в своих странах
Попытаемся подвести итоги. В то время как украинские политики едва ли не молятся на Европейский суд по правам человека, профильный министр (явно при поддержке премьера) страны — основательницы Совета Европы и старейшей парламентской демократии мира, являющейся родиной прецедентного права, которое так активно использует и развивает ЕСПЧ, публично затрагивает вопрос о денонсации Великобританией Европейской конвенции по правам человека как способе выхода Объединенного Королевства из-под юрисдикции страсбургского суда.
Что это значит? Вряд ли кто-либо из украинских политиков осмелится заподозрить тори в коварных планах узурпации власти и установления авторитарного режима на Туманном Альбионе. Поэтому, как мне кажется, позиция британских консерваторов в отношении страсбургского суда означает лишь одно — готовность тори брать и нести ответственность за свою страну и за будущее своего народа, даже если их виденье будущего существенно отличается от общеевропейского мейнстрима.
Как бы кому-то ни хотелось этого, страсбургский суд по определению не в состоянии сколько-нибудь существенно демократизировать Украину. Как говорил когда-то Александр Гамильтон, для этого «суд не имеет влияния ни на меч, ни на бумажник... он не имеет ни силы, ни воли — только решение». Тем, кто действительно хочет что-то изменить в Украине к лучшему, нужно не искать расположения Брюсселя, Вашингтона, Москвы или даже Страсбурга, а брать ответственность на себя и действовать. Просто потому, что все остальное, по меткому выражению Владыки Бориса Гудзяка, вынесенному в эпиграф к этой статье, является верой в магию, то есть, по сути, суеверием.
