Война в Ираке закончилась. Однако борьба за экономические преобразования в странах Ближнего Востока — единственная возможность предотвратить превращение целого поколения молодых безработных арабов и иранцев в религиозных фанатиков и экстремистов — только начинается.
Эта борьба не ограничивается стратегиями развития, а затрагивает самые истоки ислама. «Народ Ирана, — как, рассказывают, любил говорить покойный Аятолла Хомейни, — не совершал исламскую революцию для того, чтобы снизить цены на арбузы.» Согласно такой логике, капитализм и ислам несовместимы. Но так ли это?
Ответить на этот вопрос нам поможет история. Промышленная революция началась в центральной части Великобритании и в лесах Бельгии — районах, богатых углем, водными каналами, по которым на баржах перевозили уголь, и умелыми мастерами, создававшими работавшие на угле паровые двигатели. Наличие угля, водных каналов и искусных мастеров послужило основой для создания, установки и использования автоматических прядильных машин, ткацких станков и железнодорожных локомотивов, представлявших собой первые образцы современного машиностроения.
Паровая тяга, фабрики, рынки для промышленной продукции и промышленное производство быстро распространились на страны Северо-Западной Европы и их колонии. К концу XIX века Турин, Вена, Прага, Вроцлав, Эссен, Париж, Лилль, Льеж, Лион и Барселона в континентальной Европе, большая часть Великобритании и Соединенных Штатов, некоторые части Канады и Ирландии, а также Мельбурн, Буэнос-Айрес, Йоханнесбург и, конечно же, Токио были центрами современной промышленности.
За их пределами, однако, огни промышленной революции едва тлели, а то и не загорались вообще. На протяжении двух веков дальновидные османские визири говорили о необходимости подстегнуть экономическое и технологическое развитие Турции, хорошо помня, что в 1453 году войскам султана Мехмета II удалось взять Константинополь только потому, что они обладали самой передовой и мощной артиллерией в мире.
В начале XIX века в Египте Мехмет-Али, изучив мировое соотношение военных сил и экономических возможностей, пришел к выводу, что Египет должен стать индустриальным государством, и сделать это надо быстро. Он боялся, что если народ Египта не освоит современные промышленные технологии и не достигнет уровня экономического развития, который позволил бы стране иметь современную армию, отвечающую требованиям новой индустриальной эпохи, его потомки станут простыми марионетками в руках британских и французских наместников. Однако индустриализация Египта так и не состоялась, и правнуки Мехмета-Али действительно оказались марионетками в руках англичан и французов.
Сегодня 70 миллионов граждан Египта живут намного лучше, чем их предшественники, выращивавшие хлопок и зерно и облагавшиеся высокими налогами во время правления Мехмета-Али. Но разрыв между странами арабского Ближнего Востока и Западной Европы в производительности (не связанной с нефтедобычей), технологическом развитии и уровне жизни сегодня больше, чем еще сто лет назад, и гораздо больше, чем на заре промышленной эпохи.
Во многих отношениях медленные темпы экономического развития исламского мира были обусловлены сознательным выбором его правителей. Пророк Мухаммед был купцом, а главным занятием курайшитов — правящего племени Мекки при жизни Пророка — была караванная торговля между Аравией и «плодородным Полумесяцем». Однако близость между правителями, купцами и ремесленниками исламского мира, сделавшими Каир, Дамаск, Багдад и Самарканд жемчужинами городской цивилизации позднего средневековья, давно канула в небытие.
Индустриализация означает новшества и перемены. Если власть имущие опасаются, что перемены могут привести к неприятным для них последствиям, они будут постоянно им противиться, что правители Ближнего Востока и делали на протяжении многих веков.
Медленное и непоследовательное развитие стран исламского мира можно частично объяснить и блокированием другими странами благоприятных для них экономических возможностей. Разве экономическое положение Пакистана не было бы гораздо лучше сегодня, имей он возможность экспортировать больше своих текстильных изделий в богатые промышленные страны? Разве не было бы благородным и важным жестом со стороны США отменить квоту на импорт пакистанских текстильных изделий в рамках соглашения по международной торговле текстилем MFA (Multi-Fiber Agreement) — в благодарность за помощь, оказанную правительством Пакистана, во время военной операции США против баз «Аль-Каиды» в Афганистане?
Вне всяких сомнений, было бы. Разве не были бы перспективы экономического развития Марокко, Алжира и Туниса гораздо более многообещающими, если бы правительства европейских стран позволили гражданам ЕС покупать больше североафриканских апельсинов? Конечно, были бы.
Еще одной важной причиной медленных темпов экономического развития в исламском мире является типичная проблема плохого менеджмента. «Защита прав собственности и обеспечение выполнения контрактов», говорят западные экономисты. Однако и права собственности, и контракты подвергаются опасности на многих уровнях. Им угрожают бродячие бандиты, местная знать и, больше всего, правительственные чиновники, использующие свое служебное положение для незаконного получения дополнительных доходов. Если говорить просто, слабое государство не может обеспечить выполнение контрактов и соблюдение прав собственности, тогда как, чтобы обеспечить и одно, и другое, государство должно контролировать своих собственных бюрократов.
Впрочем, самая важная причина, по которой исламский мир значительно отстал в экономическом развитии от стран Латинской даже Америки и Юго-Восточной Азии, заключается в образовании. Вряд ли можно надеяться на стабильный экономический рост в странах, где система образования как минимум на одно, а, возможно, и на целых три поколения отстает от других регионов по своему отношению к обеспечению грамотности населения и где системой высшего образования по большей части игнорируются навыки и дисциплины, необходимые для овладения сложными технологиями.
В конце концов, блокирование экспортных возможностей, слабые правительственные институты и высокий уровень коррупции — это проблемы, которые существуют во всем мире. Даже политические и религиозные лидеры, враждебно настроенные по отношению к переменам и индустриализации, — явление достаточно распространенное. Сравнивая модели экономического развития в разных странах мира, мы получаем все больше и больше доказательств того, что высокий уровень образования населения и наличие многочисленного класса людей, имеющих промышленно- технические знания и навыки, являются основными ресурсами, определяющими, сможет ли страна вырваться из тисков отсталости и бедности.
Дж. Брэдфорд ДеЛонг — профессор экономики Калифорнийского университета в Беркли, в прошлом — помощник министра финансов США.
