В новогоднем номере «Дня» мы предложили вниманию читателей статью Юрия ШЕВЕЛЕВА «Москва, Маросейка», которая впервые была напечатана в Бостоне в 1954 году («День» № 240-241 за 30—31 декабря 2011 г.). В ней автор перечисляет «трех страшных врагов», которые стоят на пути украинского возрождения: это «Москва, Кочубеевщина и украинский провинциализм».
Мы давно говорим о многочисленных проблемах украинского исторического контента. Особенно, что касается отношения власти к исторической памяти, воспитанию молодежи, уважения к традициям. В этом направлении у нас если и принимаются какие-либо решения, то наподобие перенесения Дня Свободы на День Соборности.
Чего не скажешь о россиянах. Известно, что 2012-й Россия объявила Годом российской истории. Это не первое «историческое» решение российской власти, которое направлено на воспитание патриотической молодежи. Были указы и «О создании при президенте РФ комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории во вред интересам России», и «О праздновании 1150-летия зарождения российской государственности» и другие.
Если россияне принимают вполне правильные решения с точки зрения интересов гуманитарной политики России (другой вопрос — каким образом это делается и что принимается за основу), то наша гуманитарная политика не носит системного и воспитательно-патриотического характера. Почему? В этом контексте мы предложили нашим современникам растолковать вышеупомянутые три пункта Юрия Шевелева. Насколько эти «три врага», по их мнению, актуальны сегодня?
«ВСЕ УКРАИНСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ МОЖНО СВЕСТИ К ЭТИМ ТРЕМ «ВРАГАМ»
Мирослав ПОПОВИЧ, доктор философских наук, академик НАН Украины, директор Института философии им. Г. С. Сковороды:
— Россия сегодня прилагает колоссальные усилия, для того чтобы связать в единое целое историю таких регионов, которые между собой вообще никак не связаны. Почему, скажем, должен радоваться «году российской истории» Татарстан, который никогда не был ее союзником или верной и покоренной территорией? Для России — это серьезная проблема. Для Украины вопрос истории не выглядит настолько сложным, у нас нет проблем с тем, чтобы связать историю разных уголков Украины. Однако в прошлом мы имеем множество неприятных с современной точки зрения проблем, разных этнических конфликтов между татарами, поляками, евреями, россиянами. Но в конце концов подобные моменты можно наблюдать в истории каждой нации, они не делают Украину исключением в этом смысле и это не требует больших интеллектуальных усилий. В России же единственным путем, на котором можно хотя бы что-то, пусть и фиктивное, но получить, является путь евразийства. Евразийство — это та почва, на которой по сути и развивается российская национальная идеология.
В Украине, как я уже сказал, не существует таких серьезных вызовов, но мы почему-то с позорно низким энтузиазмом занимаемся теми, которые появляются. Такое впечатление, что украинцы не имеют представления о том, на чем развивать собственный национальный потенциал. Хотя я бы причислил сюда не только украинцев, но и крымских татар.
В то время как единственным украинским национальным военным формированием, которое поддерживало связи с немцами, был лишь один батальон «Нахтигаль», целые дивизии русских воинов-«власовцев» откровенно поддерживали нацистскую армию. Об этих вещах нужно знать абсолютно всем, чтобы снова не начиналось сотворение исторических монстров, которые, кроме вреда, ничего хорошего не принесут. Поэтому я призвал бы постоянно обращаться к украинской истории, которая должна быть согласована со всеми остальными этническими или национальными историями на нашей земле.
Мне иногда кажется, что кроме газеты «День» больше никто не занимается вопросами идентичности украинцев и их истории. Очевидно, мы должны создавать условия для публичного обсуждения неприятных для нас вопросов истории. Если этим будет заниматься власть, решать проблемы по своему усмотрению, то при любом политическом руководстве ничего хорошего в результате не получим. Нынешним руководителям Украины страсти вокруг нации и ее истории абсолютно чужды. Правящая партия — владелец огромного финансового и промышленного капитала, его не интересуют такие вопросы. Этим должны заниматься не президенты или премьер-министры, предлагая решение тех или иных исторических вопросов, а ученые-интеллектуалы, публицисты, научная общественность. В этом отношении за 2011 год, кроме скандальной истории с вручением Шевченковской премии Василию Шкляру, я не увидел ни одного интересного случая. «Сермяжная правда» заключается в том, что не нужно давать за хороший поступок премию, а за плохой — бить кнутом, нужно создавать условия, в которых ведущие специалисты могли бы растолковать обществу его историю.
Три врага возрождения Украины, о которых писал в свое время Юрий Шевелев, — Москва, Кочубеевщина и провинциализм — существуют и сегодня. Более того, я осмелюсь сказать, что все украинские проблемы и неопределенности можно свести к этим трем «врагам». Они будут препятствовать национальному развитию до тех пор, пока мы не ликвидируем свою реальную отсталость, провинциализм и производные от этого ощущения комплексы, порождающие историко-культурных монстров.
«В УКРАИНЕ СТРОИТСЯ СОВЕТСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ»
Владислав ГРИНЕВИЧ, доктор политических и кандидат исторических наук Института политических и этнонациональных исследований им. И.Ф. Кураса НАН Украины:
— Очевидно, в рамках 2012 года — российской истории, россияне будут праздновать победу над Францией в Отечественной войне 1812 года. Для них эта победа является определенной национал-патриотической особенностью. Это событие во всех источниках подается как наивысшее проявление патриотизма, связанное с русской литературой. В России, в отличие от Украины, чрезвычайно большое внимание уделяют политике памяти, особенно исторической составляющей процесса. Другое дело — как это делается и для чего, но достаточно остро стоит вопрос формирования национальной русской идентичности и патриотизма. Его нужно решать, и россияне, соответственно, делают это всеми возможными способами.
В Украине происходит все с точностью до наоборот — под единым лозунгом «Назад в будущее!» строится советская идентичность, которую в последнее время все больше и больше нам навязывают. Наша современная власть фактически загнала себя в ловушку — она абсолютно отказалась от позиции, на которой акцентировал внимание Президент Ющенко, она не является ни демократической, ни либеральной властью. На этом фоне мы видим, как российская власть формирует русский патриотизм, как она об этом заботится. Кое-где доходит до случаев, когда Россия преследует за рубежом историков, которые, по ее мнению, пишут антироссийские материалы. Но все же, в России существует, по крайней мере, какой-то процесс продвижения, формирования. В Украине же происходит тотальное разворовывание ресурсов и уничтожение исторического поля самого государства.
Тема относительно России является очень широкой: это и создание молодежных движений, в частности прокремлевское национал-патриотическое движение «НАШИ», которое действует в направлении формирования русской национальной идентичности, не гнушаясь давлением на «внутренних» и «внешних врагов», на тех, кто думает по-другому. В последнее время я много просматриваю русских книжек на военную тематику. Должен сказать, что эта литература значительно изменилась, она стала национально ориентированной, насыщенной материалами о русском патриотизме. Другими словами, в России происходит мощная деятельность по формированию своего национал-патриотизма.
Евросоюз, например, большинство считает либеральным и лишенным националистических веяний формированиям. Но не так давно в Берлине проходила очень интересная выставка, где страны Объединенной Европы представили свои определенные символы, фотографии, представляющие ту или иную страну. Когда же научные работники подвели итоги выставки, они обнаружили, что большинство государственных символов являются националистическими в классическом понимании этого слова. То есть, в Европе, в сущности, нет процесса размывания идентичности, а даже, напротив. А между либерально-националистической Европой и национал-патриотической имперской Россией находится отдельное государство — Украина, в которой абсолютно запущено все, что связано с национальной памятью. На экране телевизора мы можем увидеть лишь украинские шаровары и борщ, культурное воспитание детей в школе отсутствует, отсутствует любое патриотическое образовательное направление. На фоне очень мощного формирования национал-патриотизма в России и национализма в Европе Украина остается государством с пометкой «самоликвидация».
Когда идет речь о том, что Москва — это один из врагов украинского возрождения, много говорить не приходится. Это борьба против очень мощного имперского центра.
Я считаю, что провинциализм — не что иное, как синоним малороссийства, что-то наподобие культурной слабости, отсутствия национальной элиты. То есть в результате плохого образования, в результате колониального и постколониального синдрома люди не понимают национальных интересов. Конечно, этот феномен значительно ослабляет украинское движение и государство в целом.
Кочубеевщина же — яркий пример предательства, переход украинских элит на сторону более сильного, на сторону московского имперского центра. Мы до сих пор встречаем случаи, когда экономические, культурные и политические элиты не живут в теле украинской государственности и ее интересов, таким образом, пытаясь получить в борьбе какие-либо преференции от Москвы. Собственно, кем был Кочубей? Это предатель, позднее ставший героем России, важных государственных дел, осуществляемых Иваном Мазепой, он стал символом предательских элит, которые перебегают на сторону более сильного. С точки зрения украинской идеи, исторической памяти такие символы, очевидно, рассматриваются как предательские. Хотя с точки зрения исторической объективности для предательства было очень много предпосылок, создавались такие ситуации, что изменники выбирали именно такой вариант хода событий.
В то же время украинцев здесь трудно обвинять. Есть пример Польши, где достаточно мощная национальная идея. Но после ее присоединения к социалистическому лагерю, который управлялся из Москвы, сознание граждан испытало значительную советизацию, и элита так же стояла перед выбором направления деятельности. Спасение своей страны путем измены идеалам социализма, который имел широкую поддержку среди политической элиты Польши, рассматривалось как что-то почти недопустимое. Но в Польше была католическая церковь, которая с достоинством выдержала это безумное давление советской власти и стала важным духовным центром во время революционных событий 1980-х годов, когда Польша фактически возродилась.
В Украине, к сожалению, столь же мощной духовной силы не было, в результате чего мы до сих пор считаем Новый год важнее Рождества. Рождество в значительной мере вообще не воспринимается как праздник, как духовное возрождение. Хочу заметить, что Новый год — это лишь примитивная календарная дата, которая не имеет под собой духовной основы. Те действия, «авторитет», которым нынешний Президент пытается привлечь внимание общества к Рождеству, очень плохо срабатывают. Не удивительно, что весь этот комплекс проблем негативно влияет на состояние сознания людей.
«КОМПЛЕКСЫ ТЕ ЖЕ, ФОРМЫ — ДРУГИЕ»
Тарас ВОЗНЯК, главный редактор культурологического журнала «Ї», Львов:
— Сейчас мы имеем, к сожалению, те же украинские комплексы, которые были и в то время. Другое дело, что изменились их формы. Здесь есть и несомненный украинский провинциализм, персонифицированный в фигуре нашего Президента, относительно которого есть большие сомнения. Во-вторых, комплекс кочубеевщины, второстепенности, предательства, которое сейчас процветает и в Верховной Раде, и в «украинском» правительстве. И Москва никуда не делась — как сосед, который тяжелым прессом давит на Украину, в том числе — на тех закомплексованных провинциалов в украинской политике. Это мы видим и из истории с постоянной газовой канителью, которая никак не может закончиться, также с неопределенностью относительно языка, религии, культуры — есть ли мы, или нас нет? Возможно, немножечко уменьшилось количество попыток изменить ментально, культурно Россию с украинской стороны. Хотя, конечно, в современной русской культуре есть достаточно людей, которые туда вносят определенную лепту, хотя это не имеет такого масштабного измерения, как это было после Переяславского соглашения.
«...МЫ НЕ УМЕЕМ ДЕРЖАТЬ ГОСУДАРСТВО»
Евгений ГРИЦЯК, лидер Норильского восстания 1953 года:
— Вообще Шевелев мне нравится. Он очень правильно когда-то написал, что украинский язык только тогда возродится, когда станет престижным. Он должен быть государственным и интересным для всех. За благозвучие его никто изучать не будет. Я с ним полностью согласен. Статью «Москва, Маросейка» читал.
Москва для нас всегда была врагом. Расскажу вам на примерах. Приезжаю я в мордовскую тюрьму Рузаевка. Застаю в камере одного мужчину, он представился — донецкий инженер Орлов, получил семь лет за участие в какой-то российской подпольной демократической партии. Это еще в советское время. Потом представился я, говорю, что дали двадцать пять лет, что повторно арестован, что был в Норильске. Так он мне говорит: «О, батюшки! Как же это мы с вами раньше не познакомились? Как бы вы нам пригодились, у вас такой опыт, да вы бы ничего не делали, только сидели и подсказывали, что делать, а вас охраняли бы двадцать пять молодцов». Он так восхищался мной. Но когда мы пошли на нары, он говорит, а теперь я вам расскажу о своих планах, какая программа и т.п. Взял лист бумаги, карандаш и написал сверху — «Бог» и обвел в кружочек. Это означало, что Бога пока трогать не будем. Он рисовал разные квадратики, линии, одним словом, нарисовал целую схему. При этом все рассказывает, комментирует. Я смотрю, а Украины там нет. Спрашиваю его: «Какое вы место отводите Украине?». Говорит он: «Вы что с ума сошли. Вы понимаете, что значит Россия без Украины? Это уже не Россия». Тогда я ему ответил: «Но плохи ваши дела. Мы так не думаем». Больше с ним мы не говорили. Ночь переночевали, а утром он ушел, даже не попрощавшись со мной. Так вот они настроены против Украины. Причем, он считал себя русским демократом.
Были у меня и другие разговоры по этому поводу. Помню, как однажды, сидя на нарах, один из россиян рассказывал мне, что нет никакой разницы между Украиной и Россией. Я с ним, конечно, не соглашался... это продолжалось долго. Наконец его вызвали на этап, и он, уже стоя у дверей, вернулся ко мне и, махая пальцем, сказал: «Вы подумайте над этим». Мне, честно говоря, хотелось бросить в него ботинок, но двери уже закрылись с той стороны.
Еще один случай был во Владимирской тюрьме. Также был разговор сразу с двумя москалями. Они меня долго заедали за наш национализм, говорили, что это вы — западники — хотите независимой Украины, а вся восточная часть хочет быть с Россией. А дальше говорят мне, что мы проведем плебисцит в Украине и... А я им в ответ: «Но вы у себя проведите плебисцит, разберитесь со своими проблемами, мы сами проведем плебисцит». Мы так на этой почве заелись, что я вынужден был выйти от них и вообще попроситься в другую камеру.
Что касается украинского провинциализма. Я бы здесь сказал, что нам больше присущ комплекс «моя хата с краю». Даже ОУН, которая была высокопатриотической организацией, как-то не вписывались в международную политику, мы варились только у себя. Наша общенациональная болезнь — мы не умеем держать государство. Поляки после двухсот лет зависимости возродили свое государство. А мы — даже теперь, когда имеем независимость, никак не можем возродить государственность. Законы не работают, гражданину не на что опереться, никакой государственной защиты. У нас нет четкой политики — как говорят «одні пішли до ліса, другі до біса». Не знаем, кто мы и что мы.
Комплекс кочубеевщины. Взять, к примеру, Семена Палия, который пошел воевать за Петра I против Украины, против Мазепы. Мы не только не поддерживаем своих вождей, но и часто сдаем их, чтобы спасти свою шкуру. Пример. Когда-то на фронте я встретился с одним украинским сержантом — родом из Алма-Аты. Был старше меня. Он очень хорошо знал украинский язык, наши взгляды совпадали. Мы понимали, что Москва — наш враг, и мы воюем за него, другие украинцы с той стороны воюют за немцев. Как говорят, Австрия и Россия воюют, а украинцы погибают. Я спрашиваю этого сержанта: «Отчего так? Почему мы воюем за наших врагов?». «Ты не знаешь? Тогда, слушай», — говорит он. Рассказал мне анекдот: «Идет Первая мировая война. Солдат всех армий напутствовали, чтобы никто не боялся смерти, а если кто-то и погибнет на фронте, то, не имея никаких препятствий, сразу попадет на небо. И вот, погибли англичанин, немец и украинец. Оказались они перед вратами в Рай — постучали. Вышел святой Петр: «Что за люди? Что вам нужно?». Говорят они: «Мы погибли на фронте, нам сказали, что мы можем попасть в Рай». Говорит святой Петр: «Да, есть такое положение, но мы принимаем не всех, а лишь тех, кто знает, за что погиб». И спрашивает англичанина: «Ты за что погиб?». Говорит тот: «За империю». «Хорошо, принимаешься», — отвечает св. Петр. «А ты за что погиб?», — спрашивает немца. Говорит он: «За дисциплину». «Ладно, проходи», — пропускает его св. Петр. А дальше спрашивает украинца: «А ты за что погиб?». Украинец почесал затылок и говорит: «Та я знаю... говорили, что землю будут давать еще что-то». Святой Петр отвечает: «Ну, если ты не знаешь, за что воевал, тогда мы таких не принимаем».
Нам нужно еще много времени, чтобы избавиться от всех этих комплексов. Жириновский когда-то говорил, что в России за год совершается 80 тыс. убийств. Они постоянно дерутся между собой, но когда встает вопрос: «За Россию!», они — как один. А мы нет, мы не знаем, чего хотим.
«А ЧТО МЫ, СОБСТВЕННО, ДЕЛАЕМ ДЛЯ СВОЕЙ СТРАНЫ?»
Александр МУЗЫЧКО, кандидат исторических наук, доцент:
— Безусловно, три составляющих, о которых писал Юрий Шевелев, до сих пор господствуют в Украине. Феномен часто упоминавшегося малороссийства украинцы могут преодолеть только путем наращивания собственного достоинства. В этом вопросе в любом случае нельзя отбрасывать националистические позиции и Дмитрия Донцова, и Николая Михновского. Трагедия Юрия Шевелева заключается в том, что он много критиковал «вестниковцев», которые сделали сверхважный вклад в преодоление этого малороссийства. В украинском истеблишменте до сих пор существуют подобные споры — некоторые представители элиты признают малороссийство, провинциализм, но считают, что националистические традиции здесь не помогут. Я не согласен с подходом Ярослава Грицака и Тараса Возняка, которые подвергают острой критике украинские партии националистического направления и настаивают на повальной толерантности. Но ситуация в Украине намного более сложная. Как говорил Юрий Ильенко, мы живем в информационном пространстве, которое можно назвать блокадой.
Нужно понять, что не так важна сама фиксация комплекса малороссийства, он очевиден, как пути его преодоления. Понятно, что без информационной разблокировки терапевтических целей достичь будет трудно. Когда телевидение, радиоэфир и пресса захвачены украинофобами, то позитивные перспективы развития Украины просто невозможны.
Комплексы малороссийства и кочубеевщины между собой тесно связаны. Здесь, как по мне, речь идет об определенной конкуренции между элитами, которая действительно часто сопровождается изменой интересам. Известно, что Кочубей сначала был в составе старшины, приближенной к гетману Мазепе. Позже он действительно перешел на сторону врага. Однако это было предопределено не так интеллектуальным противостоянием с Мазепой, как личными причинами, и подобные вещи ярко характеризуют украинскую элиту, представители которой не могут преодолеть личные обиды ради национальных интересов. Выходит так, что человек, образно говоря, обращается к царю-батюшке, заботясь лишь о собственных интересах. Юрий Шевелев достаточно метко обозначил это явление словом «кочубеевщина». То есть, если малороссийство касается всего народа, то кочубеевщина — это что-то элитарное, в негативном смысле.
Рассматривая активность или пассивность украинского народа в историческом продвижении, я пытаюсь отказаться от внешних причин. Москва, может, и враг, но, если мы сами за 20 лет не смогли выстроить украиноцентричную историю, почему, собственно, Москва за нас должна это делать? Многие обижены на Москву, но у нее есть свои интересы, Россия имеет свой путь, каким бы он ни был. Мы действительно можем охарактеризовать его как имперско-мессианский, но это, в сущности, оправданно. Россия — огромная страна и ее руководству нужно как-то удерживать под одним лозунгом много разных по своему этническому составу территорий. Поэтому я бы не занимался демонизацией ее образа по отношению к Украине.
Вопрос заключается в том, а что мы, собственно, делаем для своей страны? Я не буду обвинять рядовых граждан, поскольку среди самой элиты нет понимания того, что нельзя, например, называть события Второй мировой войны «Великой Отечественной войной». Ни в одной другой стране мира не фигурирует такое название, однако для французов или поляков эта война тоже была отечественной. Среди элиты, историков до сих пор господствует атмосфера «кочубеевщины», когда отдельные личности до выборов президента провозглашают одни идеи, а после объявления результатов, занимают совсем другие позиции. В этом вопросе среди российских политиков и историков существует определенный консенсус, у них есть представление о том, где Россия начинается и где она заканчивается.
Наши же историки почему-то боятся сказать о том, что в Киевской Руси жилы предки украинцев, боятся назвать Голодомор геноцидом украинского народа, хотя сам основатель термина «геноцид» Рафал Лемкин соглашался с этим. Кроме того, мы постоянно действуем с оглядкой на Москву. Эта традиция как раз тянется со времен Кочубея, когда украинская элита обращалась к царю с просьбой принять ее под руку государеву. Россия в этих вопросах занимается исключительно углублением такой традиции. В Украине же большинство городов Юга отказывается искать свои истоки, считают, что происходят от Екатерины ІІ, то есть с конца XVIII века.
Часто можно услышать мысль, что историк не должен быть патриотом, но в результате такого взгляда в обществе образуется вакуум. Когда авторитетный историк или политик говорит о том, что патриотизм и национализм — это плохо, народ перестает понимать, откуда же он, в конце концов, происходит. Грубо говоря, если патриотом быть не модно, общество ищет другой выход, ему вовремя подкладывают под руку российский национализм. Очень метко пишет Оксана Пахлевская о том, что на интеллектуальном уровне народ хочет конкретных героев, конкретных представлений.
Конечно, в Украине существует не только проблема отношения к России. Отдельно следует отметить идеализацию западной цивилизации. Нельзя делать примитивное противопоставление: Россия — это темнота, Европа — это свет. Всегда нужно думать о том месте, которое мы сможем занять в Европе, о том, что ее руководство — это достаточно прагматичные люди, которые не станут принимать Украину в свой культурный мир с широкими объятиями. Европа предлагает сценарии, в соответствии с которыми Украине тоже придется отказаться от некоторых национальных интересов.
«УКРАИНСКОЕ «ОКНО» НАКОНЕЦ ЗАРАБОТАЕТ»
Мирослав МАРИНОВИЧ, вице-ректор Украинского Католического Университета, Львов:
— Меня, во-первых, поразил высокий профессионализм автора этой статьи. Шевелев не просто дает какие-то тезисы, он импровизирует — как пианист высокой квалификации, свободно гуляющий по клавиатуре. Поэтому читать его статью — наслаждение, потому что это импровизация, но талантливая, научно обоснованная. Второе впечатление. В статье Шевелева очень четко прослеживается позиция, с которой я впервые ознакомился у российского историка Ключевского, а именно — о том, что были волны цивилизационного влияния Украины на Россию; что малороссийский тезис о том, что только русская культура доминирует, а украинская — это что-то вторичное, идет от комплексов, а не от исторической правды. Ключевский говорил о трех волнах просветительства, которое шло из Киева, из Украины в Россию. При этом очень четко, выразительно из этой статьи видно, что сначала существовало чисто украинское цивилизационное окно в Европу, через которое Украина на протяжении долгого времени очень активно общалась с Европой. И украинское барокко было бы немыслимым без этого цивилизационного окна. И очень четко из этой статьи видно, как Петр, а затем Екатерина окончательно, наглухо забили это украинское окно, а прорубили это окно через Санкт-Петербург. Следовательно, циркуляция новых идей со всеми возможными последствиями уже шла не через Киев, а через Санкт-Петербург.
Сегодня у нас ситуация такова, что работают оба окна и идет острое соревнование между русской и украинской культурами за то, как будут идти эти потоки. Сегодня Россия делает все в своем стиле, то есть преемственность чисто российских приемов продолжается. Идея «Русского мира» — это, собственно, идея обеспечить циркуляцию русского «окна» в Европу и получение Украиной цивилизационных благ, уже переработанных русским сознанием. Последствия этой борьбы сегодня трудно очертить с научной достоверностью. Я, конечно же, убежден в том, что украинское «окно» наконец заработает. Пока же оно еще работает не так, как следует. Пока еще с Европой у нас больше контактов в том плане, что мы получаем, скорее, отходы европейской цивилизации. И сама украинская культура — в очень закомплексованном состоянии. Но я убежден, что в будущем украинское «окно» заработает! Хотя сегодня, повторяю, мы в состоянии неопределенности, когда и украинская, и русская культура имеют победы, но имеют и поражения.
«НАМ НЕ ХВАТАЕТ СВОЕГО «Я»
Леонид КРАВЧУК, первый Президент Украины:
— Я вспоминаю определенные российские премии в искусстве, которыми раньше награждали за лучшие исторические художественные полотна или лучшие произведения искусства, литературы. В первую очередь они награждали, например, «Куликово поле», то есть такие исторические события, которые поднимали патриотизм в России, воспитывали у людей гордость за то, что история России такая величественная, могучая, и отсюда идут корни того, что сегодня должно быть именно так, эта история должна продолжаться и Россия должна быть в глобализированном мире одной из тех, кто имеет великую историю и заслуживает достойного места в глобальном мире. То есть они смотрят на историю, прошлое, как на завтрашний день, каким он должен быть для России.
Также они продолжают присваивать себе не просто границы, скажем, современной России, но и продолжают присваивать исторически, территориально, ментально, литературно и т.п. историю земли, на которой мы с вами живем. То есть нашу историю, которая намного глубже, намного опытнее и намного старше, чем чисто российская история. Скажем, уже в этом году мы должны праздновать по крайней мере две больших даты: 1160 лет со дня основания на нашей земле древнего Киевского государства и 1100 лет со дня первого дипломатического соглашения — договора между Киевской Русью и Византией. Это же Киевская Русь — история нашей земли, нашего фундаментального исторического прошлого. А мы об этом почему-то говорим «между прочим»...
Вот в прошедшем году мы праздновали 1000-летие Киевской Софии. Пришел Янукович, выступил с речью. Это хорошо. Но нет системного подхода. Должна быть украинская история, которая берет свои корни из Киевской Руси и глубже. Отчего это для нас важно? Потому что нас хотят, будем говорить откровенно, сделать очень молодыми, неопытными, дескать, нам только 20 лет, поэтому мы еще несовершенны, не имеем настоящей государственности. Они это очень серьезно используют против нас. Я смотрел учебник российской истории, по которому сейчас учатся молодые люди России — студенты и ученики старших классов — там прямо сказано, что Украина — не является естественным государственным образованием (!) и как такая она не имеет исторической перспективы. То есть в их концептуальных подходах заложена мысль, что на этой территории были совсем другие образования, которые потом распались в силу известных исторических причин, и сегодня центром всего этого является Москва, а не Киев. А если и признается Киевская Русь, то она делится на три: Россия, Украина и Беларусь. И мы опять же — часть одного большого, что находится не на нашей земле.
То есть мы еще не имеем государственного мышления, имею в виду украинскую интеллигенцию, власть, ментальность. Мы не понимаем, насколько для людей важно историческое прошлое. Возьмем просто семью. Сколько я бывал за рубежом — в Польше, Венгрии, Австрии, я встречался с людьми и смотрел, как они знают свою историю, свое прошлое. Из этого — истории семьи, родителей, дедов, прадедов — и складывается большая история государства. У нас, за некоторым исключением, просто люди не знают. Спросите: а кто был твой дед, прадед? Что вам скажут? Он там где-то работал, например лошадей любил — какие-то фрагменты расскажут. А чтобы рассказать, как творились эти фамилии, как они рождались, как они укоренялись в нашу землю, произрастали потом до высоких крон — этого абсолютно никто не знает и не хочет знать, главное.
Если человек не гордится своей историей, памятью, песней, культурой, литературой, фамилиями, которые поддерживают нашу историю, то это не глубокие убеждения, это не тот фундамент, который объединяет нацию. Когда и сегодня мы говорим, что у нас нет объединенной нации, объединенной силы, которая могла бы поднять государство и власть и сказать, что это мы, это наша история, мы здесь стояли, стоим и будем стоять. Она воспитывается только на историческом прошлом, которое совмещается, естественно, с современными проблемами. Поэтому я отношусь к вашему вопросу с большим пониманием и поддерживаю то, что газета берется за такие вещи. Думаю, это важно для нашего государственного строительства.
Относительно Шевелева. Каждый из этих врагов или, скажем, направлений нашей второсортности, несовершенства требует представления очень большого материала. Но я разделяю, если не стопроцентно, то сам подход. Потому что нам действительно своего «Я», своего величия, не за счет унижения других, а величия народа, государства недостает. Мы где-то хуторяне, мы еще не можем подняться до государственного мышления. Я бы к этому добавил несовершенство нашей элиты. Мы еще не совершенны как украинская элита, как люди, которые способны жертвовать за государство, его будущее, способны гордиться, отстаивать, стоять, когда ставят на колени.
Нам нужно вобрать то, что является основой. Мы же живем, развиваемся, несмотря ни на что, мы не просто живем, но и гордимся нашим украинством, в том числе за пределами Украины. Я встречался с украинцами во многих странах мира — в Канаде, США, Франции, той же Германии недавно — люди, которые продолжают наше историческое прошлое, переживают за Украину, изучают украинство с позиций европейского мышления. Я соглашаюсь со многими их выводами, в том числе статьями, литературными произведениями. То есть мы не можем уже так прибедняться и все время говорить о своем плохом прошлом.
Нам нужно искать лучшее в своей жизни, гордиться этим. Когда мы начнем это делать, нас начнут уважать. Когда я слушаю вождей, лидеров прошлого и современного, депутатов, просто стыдно становится за себя и этих людей. Они не понимают, что когда они сами себя унижают, то они унижают и народ. На них смотрят как на людей второсортных и говорят: вы сами говорите о себе плохо.
Почему Медведев объявил Год российской истории? Они хотят поднять уровень мышления, исторической памяти, прошлого, чтобы молодое поколение, которое сегодня живет, вобрало в себя лучше, что есть в истории, даже если это преувеличение. Возьмите греческую мифологию. Я многократно бывал в Греции. Мы же знаем, что это мифология, но какое они уделяют ей внимание! Что они — греки, все начиналось оттуда, все это воспитывает у людей чувство достоинства за свое прошлое, и даже мифы они превращают в историю, иногда эта история становится настолько увлекательной, привлекательной и интересной для каждого человека, что он гордится тем, что было тысячу лет назад. А мы трипольскую культуру подняли, потом опустили, еще что-то из Киевской Руси подняли, потом опустили. Теперь я назвал эти две даты, мы к ним немножечко подошли, предприняли шаги, а затем остановились, потому что, возможно, у нас не хватает знаний, желания, никто не хочет возглавить это дело. Думаю, что нам нужно всем вместе, и СМИ, поднимать людей к вершине исторического мышления, вершины величия украинства в мире и украинства как государства. Мы развиваемся, и мы будем государством. Я в этом глубоко убежден.
