События во Врадиевке и последующие выступления против милиции в целом ряду населенных пунктов, вплоть до стольного Киева, — это результат действия подстрекателей из числа оппозиционных депутатов и общественных активистов. Приблизительно так безапелляционно заявляли в прошлые дни не первые, но и не последние спикеры «партии власти». Некоторые из них еще и приводили подробности: оппозиционеры напоили селян водкой... в придачу нетрезвым «штурмовикам» заплатили... такое делается по всей Украине... А простые люди уважают милицию и хотят с ней хорошо жить, потому что она на самом деле их защищает...
В этих обстоятельствах некоторые журналисты даже начали расследование, пытаясь точно установить, который из депутатов и когда именно приехал во Врадиевку, что он говорил и когда уехал, — так же, как и в других случаях массовых акций протеста против действий милиции. Причем если часть расследователей пыталась объективно изложить все детали каждой ситуации (а из этого каждый раз следовало, что присланных откуда-то подстрекателей, собственно, не было и не могло быть на местах событий), то другие принимались плести паутину намеков на какие-то замысловатые планы оппозиционных политиков и на их разработанные не западными ли спецслужбами стратегии подрыва стабильности в Украине.
Поэтому не случайно после того, как люди, возмущенные избиением девушки на рынке «Шлях», пошли на Святошинский райотдел милиции, высокопоставленный милицейский генерал прямо заявил, что речь идет о «политической провокации», так как, мол, участников тех ночных событий мы все постоянно «видим на акциях, где постоянно происходят драки». Да, разумеется, были там общественные активисты, которые появились, едва узнав из интернета о событиях. А с чего бы вдруг ожидать от активистов другого поведения? Но люди подтягивались после инцидента, а не до него. «Много знакомых, а еще больше — незнакомых. Я спрашиваю — а кто эти люди? Мне говорят: ну, люди, просто люди, граждане подтянулись... — написала на Facebook на следующий после штурма райотдела день активистка Татьяна Близнюк. — Потом подтянулась огромная толпа молодежи типа футбольных фанатов, потом байкеров увидела».
Кажется, общественная активистка намного ближе к истинной ситуации. И речь не только о Святошине, но и обо всей Украине. Автор этих строк еще в начале года обратил внимание на то, насколько больше стало сообщений о самостоятельном сопротивлении граждан произволу работников ГАИ или милиционеров, о задержании ими «мажоров»-автомобилистов, которые то ли инициировали аварии на улицах, то ли просто создавали аварийные ситуации, что, к счастью, не вело к человеческим жертвам. В каждом случае фактом становилась мгновенная самоорганизация десятка или нескольких десятков мужчин и женщин, которые действовали порой жестко (это когда «мажорам» доставалось), но эффективно. И вот эти «точечные» (но распространенные по всей стране) акции переросли в массовые. Как писал в свое время еще Георг Вильгельм Фридрих Гегель, количественные перемены сами по себе до поры до времени не ведут к качественным переменам, но когда происходят качественные перемены, то перед нами предстает совсем другой предмет. Что мы и имеем сегодня.
Собственно, о том же писал в «Дне» 17 июля Дмитрий Десятерик, изобразив ситуацию, когда милиционеры в выходной день попытались задержать на Крещатике троих девушек, игравших на тамтамах, — мол, они нарушают общественный порядок (другие музыканты, которых там всегда немало, — нет, а вот юные девушки — да)... «Вскоре уже с милиционерами разговаривали не артистки, которые скромно стояли в сторонке, а крепкие возмущенные ребята при явном сочувствии прохожих, фиксировавших события на камеры телефонов. В конце концов, кто-то шепнул девушкам: «Идите себе». Те двинулись в направлении метро. Не в меру ретивый сержант попытался их догнать. Однако за сержантом ринулся хороший десяток ребят, которые перекрывали ему дорогу, а около спуска в метро стали в цепь, сцепившись руками, и продержали горе-правоохранителя ровно столько, сколько было нужно, чтобы девушки благополучно исчезли.
Стоит напомнить, что в том же Киеве в предыдущий вечер после того, как один униформист ударил девушку, возмущенная толпа штурмовала Святошинский РОВД, а в Буче под Киевом люди отбили у подразделения «Кобра» водителя, которого «кобровцы» пытались задержать без правовых оснований, и не только отбили, но еще и заблокировали на несколько минут ГАИшную машину. Итак, три инцидента меньше, чем за сутки, только в одном городе... Люди на любые потенциально незаконные действия милиции реагируют мгновенным возмущением и самоорганизацией на месте; страх исчез. Мне почему-то кажется, что еще какой-то месяц назад за девушек на Крещатике никто бы не заступился, по крайней мере, не так массово. Но Врадиевка, похоже, изменила все».
Да, изменила. Потому что там, в степном селе на казацких землях, жители вынуждены были — и об этом узнали с помощью масс-медиа — в условиях уже общепринятого бесправия действовать по давнему украинскому традиционному праву. Так как другое, современное государственное право, к сожалению, перестало действовать. А традиционное право регулировало все сферы межчеловеческих отношений: хозяйственные, брачно-семейные, полово-возрастные, военные и тому подобное; на основании этого права действовали так называемые «копные суды», которые разбирали исключительно уголовные дела на общественной лестнице; через копный суд сообщества сами искали воров, проводили предварительное следствие и допросы, определяли меру наказания и исполняли приговоры. Оно до сих пор не забыто, поскольку вплетено в самые главные коды украинской культуры.
«Кріпкі були запорожці ще й через ті закони, якими судили вони... І справді, ворогам, злодіям, зрадникам, ѓватлівникам, усім тим, які ламали стародавні козацькі звичаї, не було в запорожців помилування: таких приковували на цеп до військової гармати, били серед площі, коло стовпа дубовими киями, вішали на шибениці, садовили на гострі палі, перебивали руки або ноги і завдавали інші кари». Так писал известный историк Дмитрий Яворницкий. (Яворницький Д. Як жило славне Запорозьке низове військо. Катеринослав, 1914., С.19-20). Эти законы были неписаными, но всем известными. Поэтому, по украинскому традиционному праву, насильник женщины, который совершил покушение не только на ее честь, но и на жизнь, должен быть наказан. Тем более, если он не кается, не просит прощения у оскорбленной и у общества. И простая смертная казнь в такой ситуации, по обычаям, является самой легкой. А насильник из Врадиевки каяться и не думал — и начался процесс народной самоорганизации...
Могут сказать: «Так это же беззаконие!». Да, здесь есть противоречие, порой сильное, с писаными законами. Но в условиях беззакония со стороны тех, кто называется «правоохранителями», в условиях построения властной системы «по понятиям», логичным ответным ходом со стороны украинцев, которые еще не забыли, кто они, становится обращение к нормам обычного традиционного права, по которому на протяжении многих веков жило украинское сообщество. Радоваться или возмущаться по этому поводу можно сколько угодно, но проблема в другом — что теперь делать, как минимизировать неминуемые и опасные для страны последствия столкновения — в условиях недейственности цивилизованных писаных законов — двух нормативных систем, одна из которых основывается на полукриминальной (а то и откровенно криминальной) практике денационализированных слоев, другая — на вынужденно жестких правилах жизни украинцев-тружеников и украинцев-воевников.
В цивилизованных странах писаное право, система законов и традиционное неписаное право органично соединены друг с другом. В условиях длительного демократического развития последнее гуманизируется, жесткие и жестокие нормы, наработанные в древние века, теряют свою силу, зато на первый план выходят совсем другие обычаи. Ведь что такое, скажем, суд присяжных? Это как раз и является сочетанием государственных законов и традиционного права. Присяжные, набранные среди простых граждан без юридического образования, выслушивают стороны и выносят свой вердикт в общем виде — виновен или невиновен подсудимый. А дальше вступает в действие профессиональный судья, который основывает на вердикте присяжных свое решение в соответствии с конкретикой действующего законодательства. К сожалению, в Украине после 1917 года суд присяжных прекратил существование. И хотя он предусмотрен Конституцией 1996 года, но разве это единственная норма Основного Закона, которая так и не вступила в силу при всех правительствах и президентах?
Но речь о другом. Механическое введение суда присяжных сейчас ничего само по себе не даст. Так же, как и очередная «чистка» органов, официально называющихся правоохранительными, хотя ими уже не являющихся. Процессы самоорганизации общества на почве традиционного права начались — и это тоже следует принимать во внимание. Оптимальным выходом стало бы то или иное сочетание законодательных норм и предписаний традиционного права, как это делалось на Западе, — но как этого достичь быстро и эффективно? Или будем ждать, что самоорганизация масс в конце концов достигнет —без каких-либо «подстрекателей», как это не раз уже бывало в истории, — стадии общенациональной революции?
