Упорядочивая семейные документы, старые фотографии и излагая на бумаге воспоминания своих родителей и родственников исключительно для «внутреннего пользования», заметил, что личные судьбы членов моей семьи тесно переплелись с историческими событиями того времени, которые происходили как на землях Закарпатья, так и далеко за его пределами, и участниками которых им пришлось быть. Кроме исторических и найденных в архивах материалов, привожу фактические сведения, базирующиеся на рассказах старожилов семьи, которые уходят в глубь свыше 150 лет — поры прадедов, которые жили в часовом промежутке приблизительно между 1860 — 1915 годами на бывших Австро-Венгерских территориях, являющихся сегодня самыми западными украинскими землями.
К ИСТОКАМ
Ильницкие — один из самых старших родов на тех территориях Центральной Европы, которые сейчас принадлежат пяти государствам — Украине, Польше, Словакии, Венгрии и Румынии. На Закарпатье, в отличие от Галичины, фамилия Ильницкий не слишком распространена, но хорошо известна. Дважды на протяжении ХХ века волей судьбы Ильницкие были руководителями края. Уроженец с. Черный Ардов (ныне с. Чернотисово Виноградовского района) протоиерей Капитула Мукачевской греко-католической епархии, каноник Александр Ильницкий в 1939— 1944 гг. был главным советником регентского комиссариата Карпатской территории (Подкарпатья) и членом верхней палаты Венгерского парламента. Уроженец с. Розтока Межгорского района Юрий Ильницкий в 1962-1980 гг. был первым секретарем Закарпатского обкома и депутатом Верховной Рады СССР. Известны всей стране заслуженный журналист Украины Илья Ильницкий и заслуженная артистка Украины Оксана Ильницкая.
По утверждениям историков, Ильницкие принадлежат к гербу Драг-Сасов — самой многочисленной геральдической семьи Руси. Этот благородный род выводится от Грифичей, которые в конце І тысячелетия владели землями Саксонии — в междуречье Одры и Лабы. В X-XI веках их земли попали под власть немецких феодалов и часть люда отправилась искать лучшей доли на восток. Венгерский король Гейза ІІ разрешил им поселиться в незаселенные земли Трансильвании при условии, что они будут защищать их от постоянных вторжений печенегов.
В Галичину славянский род Драг-Сасов пригласил Даниил Галицкий. Из-за Карпат к его войску присоединился отряд рыцарей под командой жупана Гуйда из Марамороша. Отбыв успешные военные кампании против мазуров и ятвягов, Гуйд получил особую благосклонность Даниила, получил в награду земельный грант и женился на его племяннице. Этим самым он заложил первую ячейку шляхтичей герба Драг-Сас в Галичине. Начиная с 1359 года королевское правительство приглашало их в свое войско и селило вдоль системы пограничных укреплений и торговых путей в Карпатах. Первое упоминание об Ильницких приходится на 1491 год, когда Миклаш (Микулаш?) и Игнатко из Ильника вели судебное дело с Влодиком из Стебника .
По преданию старожилов, в конце XVIII ст. в село Гусное на Турковщине прибыл поляк Сапега, который стал управителем имения Ильницкого. Он лишил многих людей давних привилегий, запретил ходить в лес. Однажды летом решил он искупаться в реке, доверив оружие своему кучеру. Крепостные, которые отрабатывали панщину неподалеку, увидев пана без оружия, убили ненавистного деспота.
Львовский историк Василий Лаба исследовал историю села Ильник Турковского района, где было много шляхты. В документах он нашел такой факт: местная шляхта была настолько горделива, что в ХVІ веке не хотела слушать польскую королеву Бону Сфорцу. Та обиделась и организовала восстание местных крестьян против шляхты, поэтому ильницкая шляхта вынуждена была разбежаться по всей Галичине, поэтому там так много людей с фамилией Ильницкий.
Что в этих рассказах правда, а что легенда — не мне судить. Но уверовать в их правдивость побуждает чрезвычайно похожий рассказ, услышанный от бабушки Марии, как мой прадед Федор Ильницкий попал на Закарпатье.
ПРАДЕДОВЩИНА
Символ национально-освободительных движений венгров Ференц II Ракоци — сопоставимый с украинским Богданом Хмельницким — потомок наследственного правителя Трансильвании Ференца I Ракоци и Илоны Зрини, внук князя Трансильвании Дьердя II Ракоци и хорватского бана Петра Зрини, родился в словацкой Борше, рос и мужал в Шарошпатаке и Мукачеве, в 1703 году поднял антигабсбурское восстание, находясь в Зборове на территории нынешнего Тернополья. Несмотря на героизм бунтарей, восстание, в котором приняло участие немало крестьян Мукачевской доминии, потерпело поражение, и в 1728 году немецкий король Карл VI подарил имения опального князя архиепископу Майнца Лотару Францу Шенборну. В 1746 году новым хозяином доминии стала семья венских графов Шенборнов-Бухгеймов.
Во времена правления представителя этого рода графа Евгения-Эрвина, который стал головой Бережского комитата, наши предки взялись выращивать картофель, подсолнечник, кукурузу, высаживать сады и виноградники, возить береговское вино в Галичину и Россию. Каждую осень Шенборны устраивали в своих лесных чащах масштабные охоты. На ловлю приезжала аристократия из Будапешта и Вены. Для приема гостей в 1889 году неподалеку Чинадиева Шенборны построили хорошо известный сегодня охотничий дворец Берегвар.
В своих владениях Шенборны соорудили сторожевые домики и поселили туда егерей-лесников стеречь их леса от «несанкционированных» вырубок жителями окружающих сел. В одном из них поселился мой прадед, графский фоштер Федор Ильницкий. Откуда он родом — точно неизвестно. Наиболее вероятно, что из какого-то галицкого села — Ильника, Гусного или Жупанов. Бабушка Мария неоднократно рассказывала мне историю о том, что в каком-то селе с «польской» стороны Карпат, где едва ли не каждый (!) носил фамилию Ильницкий, три брата, доведенные до отчаяния издевательствами своего пана, запрягли того в бричку и целый день гоняли по селу, стегая батогом. Аналогичную историю поведал моему дяде Юрию лет тридцать назад один дед, который специально приезжал для этого в Ужгород. Известный мне с детства рассказ бабушки очень похож на тот, который приводят и львовские исследователи прошлого.
Спасаясь от расправы, дерзкие бунтари собрали свои пожитки в котомку и бежали «на мадьяры», попросились на службу к графу Шенборну. Именно там, на границе Бережской и Мараморошской жуп, где заканчивались владения австрийского графа, в фоштерском домике на изломе ХІХ-ХХ ст. появились на свет восемь детей моего прадеда — сыновья Федор, Василий, который родился 29 октября 1889 года и которому суждено было стать моим дедом, Михаил и пять дочерей.
Как выдающиеся историки того времени, в частности Т. Легоцкий, Ю. Жаткович, Е. Сабов, В. Гнатюк, так и современные исследователи прошлого, едины в утверждении, что те времена были едва ли не самыми трудными и самыми драматичными в истории нашего края. Дошло до того, что в 1895 году епископ Мукачевской епархии Юлий Фирцак подготовил и направил венгерскому правительству «Меморандум о развитии и повышении уровня духовной и материальной жизни русьскоязычного народа северо-восточных Карпат и Рутении», где было описано катастрофическое положение местного населения.
В результате основанных венгерским правительством реформ мой прадед-лесник получил возможность купить для двух старших сыновей — Федора и Василия — землю в соседней мараморошской Розтоке, что он и сделал 101 год назад, в 1913 году, и построить им дом под одной крышей и с общими сенями. Наверное, прадед неслучайно выбрал местом постоянного жительства своим потомкам именно Розтоку. Выдающийся венгерский ученый Элик Фийнеш в изданном в 1851 и переведенном И. Кобалем в 2011 году «Географическом словаре Венгрии» так описал мою будущую малую Родину: «Розтока — село в комитате Мараморош на границе с Бережским комитатом. Жители: 9 римо-католиков, 567 греко-католиков, 30 евреев. Есть здесь греко-католическая церковь, небольшие, но плодородные земли. Очень мало дров для отопления». Думаю, что именно наличие в Розтоке «небольших, но плодородных земель» сыграло при этом выборе решающую роль, ну а отсутствие «дров для отопления» лесника не пугало.
В 1913 году дед Василий Ильницкий женился на Марии Вощепинец (24 июня 1896 г. р.), старшей дочери жителя Розтоки Матвея Вощепинца, которая с 12 лет была служанкой в соседнем Подобовце — сначала у местного попа, а затем у жида-гешефтаря. Рассказывая мне о своем батрачестве, бабушка постоянно отмечала, что в еврейской семье к малолетней наймитке относились гораздо лучше, чем у пана.
Несколько месяцев спустя в мирный жизненный уклад верховинцев вмешалась Первая мировая война, которая огневым смерчем очень скоро докатилась и в Карпаты. На протяжении января-марта 1915 года в жестоких столкновениях Карпатской операции между австрийско-немецкими и российскими войсками с обеих сторон погибли один миллион 800 тысяч воинов. Непосредственно рядом Розтокой боевых действий не было, однако через село несколько раз в направлении Бескида зимой 1915 года проходили российские кавалерийские части.
Поскольку дед Василий был младшим, то избежал мобилизации на фронты Первой мировой войны, а вот его старший брат Федор воевал за цесаря в Европе и вернулся с войны инвалидом. В результате отравления газом где-то в районе бельгийского города Иприт, где ядовитый газ применили впервые, его разбил паралич, поэтому с десяток лет до самой смерти он лежал прикованным к кровати.
В Розтоке дед Василий с бабушкой Марией привели на свет восьмерых детей, пятеро из которых выжили: мой отец Иван (10. 06.1916), дяди Михаил (27.11.1917) и Юрий (23.12.1924), тети Анна (16.01.1927) и Агафья (06.10.1928). Полученной в наследство от прадеда земли не хватало, и 4 февраля 1921 года они купили у жителей Розтоки Зелмана Зегелштайна и Эстер Вайзер за пять тысяч одолженных крон четыре парцеллы земли.
Тяжелый ежедневный круглогодичный труд, с отдыхом только на Рождество и Пасху, подорвал здоровье деда Василия. Несмотря на все усилия семьи (даже продали корову, чтобы лечить его в Мукачеве), преодолеть тяжелую болезнь не удалось. В 47 лет, 12 сентября 1936 года, он покинул этот свет, сделав вдовой 40-летнюю жену и осиротив пятерых детей, среди которых старшим был мой отец — 20-летний Иван. Уходя из жизни, дед завещал семье оставить на хозяйстве сообразительного и прагматичного Ивана, романтичной натуры Михаила отдать в примаки, а маленького Юрия любой ценой выучить. Все, что оставил дед Василий: «движимых» корову, коня, двух овец, поросенка и теленка — общей стоимостью 2200 крон; недвижимые хату и землю стоимостью 6120 крон и долги односельчанам в сумме 4900 крон (из них расходы на похороны составили 600 крон), — Воловский публичный нотариус Иван Кулявчик за вознаграждение в 176 крон в 1937 году описал в «Составе оставленнаго имущества» и разделил между шестью наследниками.
С тех пор бремя ответственности за всю семью легло на плечи моего отца Ивана. Вместе с младшими братьями, 19-летним Михаилом и 12-летним Юрком, они пахали ниву, сеяли рожь, ячмень, овес, лен, коноплю, косили и молотили хлеб, сажали картофель, боб, капусту, ухаживали за скотом, мастерили и чинили нехитрый рабочий инвентарь, ездили в Чехию и Словакию на заработки и в Мадьярщину «на жатву», чтобы привезти оттуда несколько мешков пшеницы для пасхального кулича и рождественского керечуна, нанимались рубить и возить на собственной лошади древесину в Воловец на лесопилку Шлемы Гринберга.
НА ИЗЛОМЕ ЭПОХ
Построенная прадедом Федором Ильницким в начале ХХ ст. хата становилась тесной, и, несмотря на хронические лишения, в 1937 году взялись строить новый дом. Но отчая хата стоит в Розтоке и сейчас. За 75 лет от ее порога в безвестность жизни пролегло много грустных и радостных дорог. Отсюда, выполняя завет деда, повел мой отец в свет широкий, который начинался в 1938-ом с горожанской школы в Воловце, своего брата Юру; отсюда в 1940-ом пошел в свое первое и последнее в жизни заграничное путешествие, которое навсегда оборвалось в концлагере Печерлага, дядя Михаил; сюда 26 февраля 1941 года привел отец из соседнего Скотарского жену Гафию, а уже через несколько месяцев мадьярским гонведом отбыл на войну; здесь отгуляли свои свадьбы тети Анна Юраш и Гафия Шкирта; в этом доме 17 января 1946 года появилась на свет, а 24 августа 1968-го, когда советские танки «утюжили» Вацлавскую площадь в Праге, выходила замуж моя единственная родная сестра Мария; отсюда 9 апреля 1973 года провожали в последний путь мою бабушку Марию, которая заменила мне весь персонал местного детсада и школьной группы продленного дня и на протяжении всех 13 лет нашего сосуществования едва ли не ежедневно увлекала меня сверхинтересными рассказами на тему «как это давно было»; здесь с нетерпением ждали приезда и радовались внукам Олегу, Наталье, Лесе и Мирославе мои поседевшие родители. В итоге возраст и болезни заставили и их в конце 90-х отважиться навсегда затушить семейный очаг и перебраться доживать век к детям в Ужгород.
...Тревожной осенью 1938 года отца призвали в чехословацкую армию. Служил он в Чехии, где и застал его очередной передел Европы. После распада Чехословакии в 1939 году воинскую часть отца разукомплектовали, оставив в ней только словаков и закарпатцев. В первых числах марта 1939 года он еще успел сфотографироваться с однополчанами перед казармой на словацкой территории. Через несколько дней, 14 марта, лидер Словакии Йозеф Тисо провозгласил независимость своей страны, а через день, 15 марта, Августин Волошин — Карпатскую Украину, поэтому всех закарпатцев отпустили домой.
Излом 30—40 годов прошлого века стал в нашем крае самым настоящим водоворотом общественно-политических событий. Распад Чехословакии, провозглашение Карпатской Украины, венгерская оккупация, массовый побег молодежи в СССР, мобилизация на фронты Второй мировой войны, приход Красной армии, освобождение, воссоединение, репрессии и коллективизация — все эти потрясения, через которые пришлось пройти сотням тысяч закарпатцев, поместились в каких-то десять лет жизни одного поколения — поколения моих родителей.
Следующий, почти 50-летний советский период, был едва ли не наиболее противоречивым в истории нашего края. С одной стороны — раздел графских, церковных и ростовщических земель между бедняками, открытие в Ужгороде университета, внедрение действительно бесплатных и доступных для сотен тысяч малоимущих краян образования и медицины, строительство новых промышленных предприятий, электрификация сел, внедрение украинского языка в образовании и делопроизводстве вселяли оптимизм.
С другой — массовые аресты и заключения украинских патриотов, творцов и защитников Карпатской Украины, национально сознательной молодежи, репрессии против закарпатцев венгерской и немецкой национальностей, уничтожение греко-католической церкви, принудительный набор в заведения ФЗО и направление на работу на Донбасс, откровенное фабрикование охранкой уголовных дел по политическим мотивам.
Я «МИР УЗРЕЛ ПОД БЕСКИДОМ»
В селе Розтока под Бескидом в семью Ивана и Гафии Ильницких 8 февраля 1960 года пришло пополнение — мир узрел долгожданный потомок. Тогда в моде были имена Володя, Сергей, Владислав, поэтому моя «продвинутая» сестра-медичка и слышать не хотела о каком-то архаичном имени и самочинно назвала меня Сергеем. Отец — в то время председатель Пилипецкого сельсовета, спорить с дочкой не стал, однако в заполненной собственной рукой метрике записал меня Василием — в честь своего отца. Когда сестра случайно обнаружила «подставу», обижалась невероятно. Но недолго.
Эту историю, как и сотни других легенд, сказок, повествований, бывальщин, сельских и семейных историй рассказала мне, уже школьнику, бабушка Мария Ильницкая, рожденная Вощепинец. С тех пор я невероятно хотел быть во всем похожим на деда Василия и ужасно гордился тем, что ношу его имя.
Пока я добывал аттестат зрелости и изучал во Львове журналистику, а после учебы вел телепрограммы, писал статьи, редактировал и печатал газеты, издавал книги, тусовался с нардепами, губернаторами и дипломатами, ездил по близким и далеким мирам, растил дочерей и «перестраивал» свою личную жизнь, уставшие от долголетней ходьбы по крутым серпантинам стремительных перевалов жизни мои родители отошли за земные горизонты. Поздно вечером 12 февраля 2002-го 85-летний отец, а среди ночи 18 апреля 2005-го 82-летняя мама отошли в вечность и нашли рядышком вечный покой.
Всевышний почему-то распорядился так, что в семьях Ильницких рождались девочки, поэтому единственным «могиканином» рода долгое время оставался я. Однако Господь милостив — 11 февраля 2010 года в мир пришел Василий Ільницкий-младший, и уже пятый год этот не по возрасту вдумчивый и любознательный мальчишка, который не пропустил этой зимой ни одного ужгородского Вече, радует мое сердце и лелеет надежду на гарантию непрерывности рода. Молю Всевышнего, чтобы его личное жизнеописание, судьбы всех детей, родственников и соотечественников, как и история моего родного Закарпатья, моей Соборной Украины, были наполнены только радостными, счастливыми и добрыми событиями. А за души пращуров помолимся и коленопреклоненно поблагодарим их за то, что они были, что подарили нам жизнь, как могли, скрашивали ее и, несмотря на войны, геополитические катаклизмы и общественные потрясения, сохранили нам нашу Родину.
