Нашей «продвинутой» публике что-то немилым становится традиционное
празднование Дня 9 марта. Идет поиск альтернатив. Конечно же, куда там
Шевченко соревноваться с огосударствленной Кларой Цеткин, но у кое-кого
и после 8-го еще остается немного нерастраченных сил и изобретательности.
В поиск включились даже государственные СМИ, и довольно
успешно: впервые за все постсоветские времена телевидение не транслировало
Вечера памяти из Национальной оперы. Это, так сказать, «нулевая» альтернатива.
По-видимому, так решено отметить приход к руководству гуманитарно-информационной
сферой шевченковедов Миколы Жулинского и Ивана Драча.
Но не всем хватает выдержки, чтобы промолчать. Особенно
нашим стратегическим партнерам. Вот «Известия» (те что, конечно, «в Украине»)
еще за несколько дней до юбилея что-то вспомнили, какая-то там ассоциация
в мудрых политических головах пронеслась, и появилась немалая статья под
интригующим заголовком: «Дефолт Кобзаря» (29.02.). Сначала подумалось не
без страха: найден очередной компромат на несчастного Тараса Григорьевича,
вероятно, проигрался в карты в Орской крепости или же не вернул долг коменданту
Ускову — еще этого нам не хватало. А еще же иллюстрацию какую грозную приложили:
«Утро стрелецкой казни». Но оказалось другое: газета того государства,
которое недавно заявило о своей несостоятельности выплатить финансистам
стран «друга Билла», «друга Тони» и других «друзей» многомиллиардные долги
и теперь использует все чары своих дипломатов, а также балетных и оперных
гениев для того, чтобы выпросить поблажку (но и о модернизированном ракетно-ядерном
оружии деликатно напоминая), — так вот, газета именно этого государства
(хотя и печатается в нашем государстве) сообщила читателям, что это не
то государство, а наше государство не выплачивает долгов: хотя и десятикратно
меньших, чем «то государство», а все равно стыдно. Оно-то так, но при чем
здесь Кобзарь, спросите вы, — без кавычек, с большой буквы? Вот видите,
знают старшие братья, как догодить украинцам, да и себя развлечь. Это же
они, «Известия», что «в Украине», в прошлом году на первой странице сообщили
о том, что Верховная Рада Украины (тогда еще наполовину промосковская)
в националистическом порыве переименовала Севастополь, Симферополь, Никополь
— на «Севастомисто», «Симферомисто», «Никомисто». И даже не извинилась
за дремучесть своего корреспондента. Но что удивляться: «Известия» («в
Украине») в последнее время успешно соревнуются с «Комсомольской правдой»
(«в Украине»), «Московским комсомольцем» («в Украине»), «Сызраньским октябренком»
в Украине» (что, такого нет? непременно будет!), наконец, с ОРТ «в Украине»
— в уровне знаний о стране, которую взяли под свою недремлющую информационную
опеку. (А представьте, как бы это выглядело, если бы одна из многочисленных
украинских газет, которые выходят в Москве на украинском языке, например,
«Гомін України» в Москве», «Нескорима нація» в Москве» или «Недригайлівський
гайдамака» в Москве», в ответ на «Дефолт Кобзаря» взяла и напечатала под
заголовком «Осоромлення Пушкіна» материал о зверствах российской военщины
в Чечне?! Дай нам Бог не быть на высоте нашего стратегического партнера!
Но вот другое — высокого уровня интеллектуальная газета,
«Столичные новости» (та, что: «две столицы, одна газета») специфической
российской «озабоченностью» Украиной не болеет, украинскую проблематику
интерпретирует по большей части компетентно и тактично, и, вероятно, без
какого-либо злого умысла газета решила отметить юбилей Шевченко неординарно
до забавности. Она напечатала («Столичные новости», №7, 13.03.2000) статью
ученика «гимназии имени Тараса Шевченко» (за подписью: «Сергей Васильев-младший»)
под названием «Образ по подобию». О «подобии» далее, а пока что скажем,
что юноша написал грустную правду о том, как «присутствует» Шевченко в
современной украинской школе (столичной! имени Шевченко!) и... в сознании
подрастающего поколения насильственно деруссифицируемой (по авторитетным
свидетельствам московской прессы) Украины: «О Шевченко вспоминаешь разве
что в день годовщины его рождения — 9 марта, да еще в связи с надвигающимися
выпускными экзаменами...» Этот уровень интереса к Шевченко и знаний о нем
подтверждают приведенные ниже премудрости гимназических недоучек. Одной
только фразы: «У него что ни стих, так кого-то убивают или насилуют» —
хватает, чтобы понять: будущие «новые украинцы» заканчивают гимназию имени
Шевченко, так и не прочитав «Кобзаря». Но имеют о Шевченко свое «мнение»...
Так «куется» будущее Украины.
Именно за этим и стоит драматическая и болезненная проблема.
Она известна, но о ней не говорят публично. «Столичные новости» нарушили
добровольное табу. За это их можно было бы поблагодарить, если бы... Если
бы они не доверились в интерпретации этой важной темы автору, которому
она пока что не по силам. Ибо, несмотря на интеллектуальные претензии,
он не только солидаризируется со своими друзьями — гимназическими неучами,
но и лихо демонстрирует собственную неосведомленность и «легкость в мыслях
необыкновенную».
«Года два назад я и сам пережил сильное разочарование в
Главном Национальном поэте и Патриоте. Причиной было даже не то, что этот,
как нам твердили на уроках, гуманист и космополит чуть ли не сладострастно
описывал в своих поэмах истязания и убийства поляков и евреев, но, главным
образом, поразивший меня фрагмент дневников (писанных, между прочим, по-русски),
где о встрече с отцом он упомянул небрежно, вскользь, зато об отсутствии
в дорожной сумке колбасы разразился многословной жалобой».
Немного настораживает меня у юного правдолюба это вольное
оперирование несуществующим «фрагментом». Не рано ли ему брать пример с
тех взрослых пигмеев, которые в поиске компроматов на великих ни перед
чем не останавливаются? И наше ли дело напоминать гимназисту столичной
гимназии им. Шевченко (и редакторам «Столичных новостей») то, что знает
каждый ученик не-столичной не-гимназии и не-имени Шевченко: Григорий Шевченко,
отец Тараса, умер, когда Тарасу было 11 лет, остался Тарас круглым сиротой,
так о какой встрече могла идти речь в «Дневнике» 1857—58 годов? Нет в «Дневнике»
и «многословной жалобы» о колбасе, есть ироническое воспоминание об астраханской
колбасе — иронии наш гимназист не уловил? — и есть сотни пассажей о книгах,
о друзьях, искусстве, которых наш гимназист не отметил.
Хочется надеяться, что когда- нибудь «Сергей Васильев-младший»
(как и редакторы «Столичных новостей») прочитает не фантастический, кем-то
подсказанный, «фрагмент», а весь «Дневник» (тем более — «писанный, между
прочим, по-русски») и увидит то количество светлых мыслей и человеческих
чувств, которые в нем воплотились. Прочитает (как и редакторы «Столичных
новостей») не только «Гайдамаків», «Катерину» и «Назара Стодолю», о которых
вспоминает (но и их небось глазами пробежал, не вчитавшись), но и «Сон»,
«Кавказ», «Єретика», «Неофітів», псалмы, наконец — «Марію», если не в оригинале,
то в конгениальном переводе Бориса Пастернака, которого, наверное, чтит.
И поймет, кто такой Шевченко на самом деле, увидит, сколько в его поэзии
любви и нежности, а если гнев — то к непереносимому злу. Поймет и то, что
нельзя путать автора с его персонажами, а приписывать Шевченко «сладострастие»
в описаниях жестокостей — то же самое, что приписывать «сладострастие»
Шекспиру за кровавые сцены в его драмах. Поймет, что Шевченко, как и всю
европейскую романтическую литературу его времени, волновала загадка человеческой
порочности, и он противопоставлял человеческому злу — человеческую доброту,
милосердие и христианское всепрощение (не знаете? не читали? жаль).
Узнает, что над Шевченко задумывались многие мудрые люди
Украины, России и всей Европы, всего мира, и написали и сказали они о нем
много такого, чего грех не знать интеллигенту современной Украины. А когда
какому-то интеллигенту их отношение к Шевченко ни о чем не говорит — то
это красноречивая оценка ему, интеллигенту, и его интеллигентности.
Надеюсь, что «Сергей Васильев-младший» когда-то все это
поймет: что-то подскажут ему учителя, что-то — книги, а что-то — и «Сергей
Васильев-старший» (редактор отдела культуры «Столичных новостей. — Ред.
), который предостережет, что плевать вверх — самому же конфузно. Но
поймут ли тысячи и тысячи его ровесников, у которых меньшие «стартовые
возможности»? Вот в чем проблема с трагическим привкусом. Здесь есть о
чем подумать и самодостаточному шевченковедению, и замученным безденежьем
учителям, и беспомощному государству. И стратегам средств массовой информации.
Но, видать, не очень думается...
А вот известная журналистка Леся Ганжа в газете «День»
(10 марта) вышла на Шевченко с другой стороны и с более мощной амуницией.
Озабоченная «общенациональным напряжением, которым сопровождается в нашей
стране каждое 9 марта» (да и действительно: не чересчур ли — после «общенационального
напряжения», которое продолжается всю неделю и заканчивается ночью 8 марта:
«С праздничком вас!» — самое время отдохнуть, а они на тебе: другое напряжение),
— так вот, наша неусыпная Леся Ганжа в нашем любимом «Дне» (10 марта, ибо
9-го газеты не вышли) проучила «патриотов» перепечаткой эссе из недавно
изданного в «Основах» «Дневника» Витольда Гомбровича (газетная рубрика
— «Параллели», заголовок, комментарии автора — «Патриотическая повинность»,
фото газетного корреспондента: подчищают к празднику памятник Шевченко
— «Предпраздничная активность на патриотическом фронте»). Достали хохлов
сильно. Параллель действительно язвительная: в эссе блестящего и парадоксального
польского писателя остроумно и ехидно высмеян банальный культ национальных
гениев, культ прошлого, при помощи которого (культа) польский обыватель
утверждает свою чванливость и накладывает табу на самокритику и свободомыслие.
Довольно злой сарказм Гомбровича вполне может быть адресован
и нам, украинцам, особенно, нашим украинским идолопоклонникам. Так что
хочется солидаризироваться с Гомбровичем. Но не очень хочется солидаризироваться
с Лесей Ганжой и с «Днем», с «точечной» направленностью их жеста. Объясню,
почему.
Позволю себе начать с небольшой «притчи». В мои студенческие
времена среди «умных» девушек была мода: выписывать в специальный блокнотик
цитаты из великих писателей и на этих цитатах строить свое мировоззрение.
Ты ей что-то доказываешь, а она: «А вот N сказал...» И все — стена. Я не
намекаю на интеллектуальный потенциал современных журналисток и журналистов,
не дай Бог, куда нам до них. Я говорю о другом — о методе мышления. Гомбрович
— великий и мудрый. Но многие не менее великие и мудрые говорили и прямо
противоположное — и о Мицкевиче, и об отношении к Мицкевичу рядового польского
обывателя (поляки), и, скажем (другие европейцы), о том, что цивилизованность
народа измеряется его уважением к своим гениям. То есть не нужно строить
мировоззрений и концепций на чьих-то взрывных парадоксах или нетленных
истинах, — лучше самому выяснять для себя свою, а не чужую реальность,
чтобы не кричать на свадьбе: «Земля вам пухом!», а на похоронах: «Носить
вам не переносить!» Как раз это мы успешно творим не один год и не одно
десятилетие.
У нас, в Украине, хватает, конечно, и того идолопоклонства,
которое так неприятно у поляков Гомбровичу. Но есть у нас другое, чего
нет в Польше: коллективное самооплевывание и тысячеротое украиноедское
хамство — нередко и в «интеллектуализированных» формах. И этого «другого»
все больше и оно еще страшнее для нашей будущности, чем самые вульгарные
формы идолопоклонства. Ибо идолопоклонство преодолевается культурой и мыслью,
а хамство собою все преодолевает. Гомбрович пишет о специфических почитателях
Мицкевича, но не глумится над самим Мицкевичем, и в Польше не издаются
книги под названием «Вурдалак Мицкевич». Вот чего не видит «День» и вот
в чем его односторонность — имею в виду, конечно, не эту публикацию-перепечатку,
а постоянно уклончивую позицию газеты. Патриотическая повинность — вещь
действительно фальшивая и несносная. А если не повинность, а что-то другое?
Вы догадываетесь о существовании в человеческой душе чего-то другого, чем
повинность? «Плачи в жилетку» — действительно вещь надоевшая и бесплодная.
А если не плачи в жилетку, а твердое требование того, на что имеешь право
в своей стране? Почему бы нашему «Дню» не стать на такую позицию? Или он
— посторонний гость «на нашій, не своїй землі»?
...Эпатажные экзерсисы, различной степени ловкости, в адрес
«столпов» украинской культуры обычно объясняем как реакцию на нудную канонизацию.
Но достаточное ли это объяснение? В конечном счете хватило бы искорки благородства
и добросовестности, чтобы найти собственную позицию и не присоединиться
ни к когорте бездумных возвеличителей, ни к табуну современно наблатыканных
циников.
...А тем временем «каждое 9 марта» хотя и нет того «общенационального
напряжения», которое так встревожило Лесю Ганжу и трезвый «День», — но
и в самом деле по всей Украине, далеко от столицы и правительства, идут
к Шевченко люди, которых никто не принуждает и не зовет. Что-то же указует
их сердцам, чего не слышат те, кто сильно поумнел и возвысился над «повинностью».
Выходит, не все в нашем народе истоптано за века чужого гнета и десятилетия
собственного...
И, может, в этом тихом, сердечном почитании — настоящая
альтернатива как бездумному кликушеству над Шевченко, так и самодовольной
аллергии на него.
