Хочу коснуться некоторых определений, данных в материале «Религия и светское общество» («День» от 2 апреля 2004 г.). В старом, еще застойных времен учебнике философии Афанасьева в предисловии говорилось, что основной вопрос философии — что первично: бытие или сознание — является актом веры. Заметьте, вопрос не эмпирического опыта, не рационального дискурса, а веры. Нам не дано знать, какой из посылов веры правильный, оба посыла равноценные. Это как два глаза у человека — нельзя сказать, который из них «показывает» нам правду, хотя «показания» их рознятся. Из материализма, как и из идеализма, можно вывести все необходимые умопостроения и объяснения (принцип дополнительности). Поэтому атеизм является формой религии, только верят они в Большой взрыв, космогонию Канта-Лапласа и теорию Дарвина. Все это находится за пределами личного опыта, т.е. усваивается из окружающей культуры. Атеизм занимает то же место в психике человека, что и религия, и является следствием ограниченности нашего знания.
Атеизм имеет богатую многовековую историю — говорят, что есть атеизм стихийный, научный и т.д. Поэтому множество взглядов и представлений, которые составляют мировоззрение атеиста, пересекаются с подобным множеством компартийца, но они отнюдь не тождественные. Более того, советологи считали коммунизм религией, а советское государство — фундаменталистским государством. Можно сказать, что ревнивый «советский бог» вытеснял всеми способами из сознания людей Бога христиан. О том, что это была не свободная конкуренция, хорошо сказала Клара Гудзик.
Более спорным видится положение статьи, что ни один сегодняшний атеист «не может пожаловаться на какую-то дискриминацию или ущемление со стороны власти или общества». Тогда почему стоят со свечами в церквях политические и государственные деятели? По крайней мере, относительно некоторых можно усомниться в их искренности в тот момент. Можно сказать, что это политик такой — он боится быть (как теперь модно говорить) маргинальным (на молодежном сленге: «не в струе»). Но тогда в триаде «свобода, равенство, братство» выпадет средний член. Человек не должен опасаться за свое реноме, если он атеист.
Конечно, газета «День» — не религиозная газета. Но свои предпочтения в этом вопросе она акцентирует. Так, например, бывает, смешивает веру и мораль. Человеку веры как бы автоматически приписывается более высокая степень моральности. Что не всегда верно. Атеист как бы ничем не защищен от посягательств порока, да и интеллектом он немного «не дотянулся». В одном из писем читателя, который регулярно публикуется в «Дне», неверующие почему-то считаются «немного недоделанными». Ну что ж — у каждого свой крест. Политика государства в вопросе религии и состоит в том, чтобы никто не опасался за последствия своей веры или неверия, не опасался спокойно заявить об этом и не маяться, и не маячить со свечой. Мы видим, что и первый член в упомянутой выше триаде хромает.
Какое-либо предпочтение патриархатов тоже не говорит о патриотичности. Мой дед после Февральской революции на тогдашних выборах проголосовал за некую украинскую партию, но когда в церкви «обновленцы» начали вести службу на украинском языке, туда не пошел. Наверное, в вере есть какая-то заскорузлость (вспомним староверов). А ведь у христиан братьями считаются люди одной веры, а не одного языка.
