Традиционный конкурс «Учитель года», который проводится среди педагогов всей страны, в 2019-м пополнился новой номинацией — «Учитель инклюзивного класса». Победила в ней учительница начальных классов Белоцерковской общеобразовательной школы №15 Людмила БАРАНЕНКО. По стечению обстоятельств, в этом году также исполняется 20 лет, как пани Людмила впервые начала работать над тем, чтобы ввести особых детей в ритм обучения обычного класса. «Дню» она рассказала, как начиналось внедрение инклюзивного образования и с какими проблемами до сих пор сталкиваются учителя таких классов.
«СНАЧАЛА ВСЕ БЫЛО ВОЗЛОЖЕНО НА УЧИТЕЛЯ»
— Пани Людмила, что вас побудило взяться за работу с инклюзивным классом?
— Начиналось все в 1999 года, это был эксперимент Министерства образования. Об инклюзии на государственном уровне еще даже не говорили, и это слово я тогда услышала впервые. Наша директор заинтересовалась этой темой, потому школа решила принять участие в эксперименте. Тогда вся система была в состоянии зарождения. Мы еще не знали, как работать, что делать, но работать уже начали.
— Сможете вспомнить свой первый класс? Чем эти дети вам запомнились?
— Это были дети 1995 года рождения. Всего в классе — 30 учеников, а среди них и ребенок с особыми потребностями. Перед работой мы прошли ряд тренингов от британских коллег и с этим багажом начали вводить инклюзию в украинскую систему образования.
Тогда еще не было ассистентов, это все было возложено на учителя. Мы все делали впервые, писали индивидуальную программу развития, как она теперь называется. Описывали, как мы видим, что можем дать особенному ребенку и на что можем в нем опереться. Это не та программа, которая есть сегодня, ведь мы писали так, как видели.
В некоторых вопросах еще не совсем понимали, что от нас хотят. Например, на одном из тренингов нас спросили: «Как бы вы объяснили, как написать букву «А» для ребенка с такими-то особыми потребностями?» Мы все рассказывали так, как учим нормотипичных детей, вышли, показали. А тренер нам ответила: «Это все очень хорошо, но это очень сложно». Мы не знали, как это все упростить, ведь с такими детками никогда не работали и не получали специального образования.
Кроме программы, еще вели карту наблюдений за достижениями ребенка. Когда ученик с особыми потребностями приходил в класс осенью, постепенно отмечали прогресс в каждой сфере его развития, к примеру, эмоционально-волевой, когнитивной. Сложно было, конечно, но и интересно вместе с тем. Если честно, уже немного забываем, как это было, потому что сегодня иначе.
МЕТОДИКИ
— Какие именно изменения произошли?
— Во-первых, организуется штат коррекционных педагогов. У нас директор подобрала очень хороших специалистов, которые помогут в любой момент. Если мне нужно — я обращаюсь, и никто не откажет.
Во-вторых, на особых детей выделяется субвенция. Им закупаются дополнительные тетради, весь материал, нужный для работы. Если нужно, например, что-то для коррекционно-развивающих занятий — этим тоже занимаются. Уже нет проблемы, где искать средства и где искать информацию. Определена нормативная база: что нам нужно, что мы должны делать, как это нужно сделать. Все это, конечно, еще не в совершенстве, оно будет меняться, мы сейчас не можем сказать, что это то, чего хотелось бы. Но вопрос инклюзии и слово «инклюзия» уже не так пугают.
— Система инклюзивного обучения существенно отличается от обычной. Какие методики работы с особенными детьми используете лично вы?
— Методик очень много, мы стараемся постоянно внедрять что-то новое. К примеру, недавно я посетила тренинг от организации «Перспектива 21-3» (проект Всеукраинской благотворительной организации «Даун Синдром». — Авт.). Проводили его люди, которые работают с детьми с интеллектуальными нарушениями и синдромом Дауна. Они рассказывали нам о своих методиках: методика безошибочного обучения, методика глобального чтения, методика практического обучения.
Методика глобального чтения — это когда мы учим читать ребенка с интеллектуальными нарушениями или синдромом Дауна, используя рисунки с подписями, рисунки без подписей и просто слова, которые дублируют рисунки. Соответственно, есть специальный план, по которому начинаем учить. По этой методике мы не разделяем слово на части, а берем его в целом, и предложение тоже.
Методика безошибочного обучения заключается в том, что ребенок должен добиться успеха, опираясь не на свою ошибку, а на свои достижения. То есть в заданиях есть подсказки, которые помогают ученику. Например, буква выделена определенным цветом, указана стрелка, куда нужно двигаться. И, опираясь на эти подсказки, ребенок добивается успеха.
«ЭТА СИСТЕМА ПОЛЕЗНА ДЛЯ ВСЕХ НАШИХ УЧЕНИКОВ»
— Кроме обучения, вы занимаетесь и социализацией этих детей...
— Социализация — это в первую очередь. Для нас, как учителей начальных классов, привыкших к старой системе, главное — нафаршировать ребенка знаниями, как рыбу. Для детей с особыми потребностями этого делать не нужно. Им важна социализация. Отец, который ведет ребенка в школу, хочет, чтобы он умел общаться с другими детьми, чтобы мог с ними играть, чтобы умел с ними договориться, чтобы мог пойти сам в туалет, в столовую и вернуться назад, знал, что есть учеба и есть отдых.
— Так как ввести особенного ребенка в детский коллектив?
— Знаете, это, видимо, нам, взрослым, кажется, что детям сложно понять и принять в коллектив особых деток. У меня с этим не было никаких проблем. В моем нынешнем классе я даже не акцентировала внимание на этом. Дети вскоре сами начали интересоваться: «А почему около этого ученика сидит Людмила Васильевна? (ассистент учителя. — Авт.) А почему ему можно пробежаться по классу?» Я один раз объяснила, и у них потом не возникало вопросов.
— Как все-таки реагирует большинство детей? Удается наладить общение?
— Да, детки помогают друг другу, эта система полезна для всех наших учеников. Например, когда мы учились писать, одна девочка из класса, которая любит у нас всем помогать, подходила к мальчику с особыми потребностями, рассказывала, что нужно списать, показывала в тетради, откуда переписывать. Все у них получалось. Если нужно было провести в туалет — проводили. Все абсолютно нормально относятся к ребенку.
«НУЖНА ПОДДЕРЖКА ГОСУДАРСТВА»
— А как относительно родителей? Случается, именно они выступают против того, чтобы вместе с их детьми учились дети с особыми потребностями. Вы с этим работаете?
— Нам повезло: наши ученики в основном живут около школы. Дети все знакомы, родители знакомы. В нынешнем классе я работаю уже третий год, и ни разу не было жалоб или других проблем. С самого начала мы пробеседовали с родителями, что класс будет инклюзивный, и все отнеслись с пониманием.
— Чего еще, по-вашему, не хватает для эффективного обучения и социализации особенных детей?
— Поддержка от государства еще нужна. К сожалению, пока она не на наивысшем уровне. К тому же на местах еще не все относятся с пониманием. Работа в инклюзивном классе — это все-таки дополнительная нагрузка для учителя. Но доплат, например, учителям инклюзивных классов в нашем городе нет, потому что на местном уровне нет денег. Инклюзивное образование очень важно, потому хочется, чтобы государство относилось к этому серьезнее.
— Согласно постановлению Кабмина, до 2026 года дети, которые учатся в спецшколах-интернатах, должны перейти в инклюзивные классы обычных школ. Эта идея вызвала много споров среди педагогов. Как вы считаете, стоит ли ликвидировать школы-интернаты?
— Есть разные дети и разные случаи. Родителям разъясняют, что они имеют право выбора: их дети могут учиться или в специальном заведении, или в инклюзивном классе. И учитывая то, насколько особенны потребности у ребенка, родители принимают решение.
Конечно, есть ситуации, когда лучше учиться в стенах специального заведения, потому что там лучшая база. А есть случаи, где мы можем лучше справиться в стенах общеобразовательного заведения. Система специального образования тоже имеет свои плюсы. Поэтому рубить под корень нельзя.
