Девятое мая — День Победы. И один из парадоксов истории. Потому что здесь и сейчас, на улицах наших городов, есть люди, для которых война, именно та война, — продолжается.
Михаилу 27 лет. Он активный участник антифашистского движения в Киеве. Я связался с ним через общих знакомых. Встреча состоялась 1 мая...
Подхожу в парк неподалеку от костела святого Николая. На лавке — несколько коротко стриженых парней и девушка. Михаил, судя по всему, пользуется у них авторитетом. Дальнейшее общение проходит в условиях, приближенных к боевым. Большинство имен по просьбе моего собеседника опускаются.
— Чем ты в обычной, так скажем, жизни занят? Работаешь, учишься?
— Нет, не учусь... Образование-то у меня есть, строительно- художественное, — лепщик архитектурных изделий... Я пролетарий (смеется). Настоящий. Всю жизнь, и до, и после армии работал... (в сторону: — Нет у меня сигарет!) Или на стройке, или на заводах, и не по специальности, чтобы зарабатывать как-то. Было несколько моментов, устраивался на работу, но меня просто посылали на хрен, не знаю почему. И я уже работал на работах, на которые никто не идет, так же как сейчас... А после определенных событий, когда мне отрубили руку (все запястье правой руки в глубоких шрамах. — Д.Д. ), я, хоть и художник-татуировщик — уже полгода не брал машинку, потому что физически не могу...
— А что случилось?
— Рубанули ублюдки, наци, 25 человек, как минимум. Такие, типа, смелые пацаны... Ну, насколько я знаю, это вообще проплаченная акция из Москвы, и легавые тоже замешаны. Это не мои выдумки... Если какая-то акция происходит — не дай бог, чтобы тебя опознали как антифашиста, — у тебя будет гораздо больше проблем, чем если бы ты им не был, если бы ты бил кого-то, потому что ты фашист... Реально менты покрывают ультраправых. Понимаешь, после того как такого человека, как меня, просто калечат, реально калечат, приезжает милиция в больницу, которая видит, что с тобой случилось и больше я этой милиции не вижу — а прошло уже 6 месяцев — мне что, на инвалидность подавать? Я это государство вообще не люблю, поэтому на инвалидность подавать не буду (смеется).
— Рука не восстановилась?
— Нет. Я инвалид реально, сам видишь — даже кисть не сгибается... Так на чем мы остановились?
— На том, кто вы такие.
— Мы — стопроцентные антифа. Антифашисты. И все. А остальное... есть разные люди. Коммунисты молодые. Есть люди, которые вообще в политику не встревают. Социалисты. Есть скинхеды-шарпы (от SHARP — движение «скинхеды против расовых предрассудков». — Д.Д. ) — часть молодежной субкультуры скинхедов.
— Вот насчет скинхедов — любопытно... Ведь скин — это чуть ли не синоним уличного нациста...
— Субкультура скинхедов изначально как раз против расизма, потому что она была сформирована ямайцами и англичанами, которые вместе работали на самых вредных производствах. Сугубо пролетарская мультикультура, благодаря ямайцам она появилась в Европе. Получается, наци украли этот образ — очень выгодный, конечно, — лысого чувака в больших ботинках, который всех дубасит... Увы, левых скинхедов у нас очень мало, всего несколько человек. А у правых дальше моды это не идет, те же фаши, которые называют себя скинами, они ничего не знают, кроме избиений негров или евреев... А возвращаясь к твоему вопросу, антифашизм — это на самом деле социальная позиция, а не политическая. Есть люди разных убеждений, но все они сходятся в одном — бей фашистов, фашизм — назад в могилу. Я так об этом думаю.
Голос (девушка): Фашистский парад...
— Да, сегодня был, кстати, фашистский парад в центре города. Мы не могли его накрыть, потому что у нас был очень маленький моб (группа, отряд. — Д.Д. ), всего 10—20 человек, а там — 150. Что мы могли сделать?..
Звонит телефон. В компании смятенье — от метро «Пл. Льва Толстого» на концерт в район «Лыбедской» движется группа нацистов, около 40 человек. Обсуждаются способы противодействия.
Голос: ... вот реально чувакам по 12 лет, они хотят выступать за эту идею уже... Я сейчас могу зацепить еще людей...
Михаил: Гопников надо зацепить. Много гопников... Так вот, в силу того, что у нас мало сейчас людей, которые могут реально драться, вчера ночью наши активисты провели акцию, «забомбили», то есть расписали весь их путь антифашистскими лозунгами. И дошла информация до нас, что это их очень сильно взбесило, потому что они в парке Шевченко собирались, и там все было расписано, весь тротуар — наши парни не трогали памятники архитектуры, но «бомбили» на местах наиболее видных...
Голос: Миша, короче, послушай, только что видел, идут четыре скина таких огромных, о, здорово, ты в коммунисты подался? И что у тебя нового? И Мишу наверно знаешь? Сейчас махач будет...
Михаил: Ты сказал, что мы тут сидим?
Голос: Не, я сказал, что идем на концерт.
Голос: Так давайте сейчас пройдемся на концерт, сядем на лавочках, и может, каким-то попутным уродам дадим по морде, они возле садика собираются, и хотя бы человек пять мы там встретим...
— Михаил, а как ты к сегодняшним убеждениям пришел?
— Понимаешь, я раньше сам был ультраправым. В 17 лет легко обвинить всех в своих неудачах юношеских. И мы как наци-скинхеды в итоге сделали свою организацию... Но меня очень напрягало, что кроме локальных избиений «черных», каких-то драк — ничего не происходило. А я, будучи подкованным чуваком — один из немногих фашей, наверно, кто «Майн Кампф» читал, — хотел больше политических движений. А тут еще меня и в еврействе обвинили и я был изгнан. Как-то на тот момент настолько мне было несимпатично все это движение, что я даже при своих фашистских убеждениях не сильно-то и расстроился. Я ожидал западла от этих людей... А потом просто жил как рядовой обыватель. Ну, короче, мне паскудно все это было, я понимал, что фашизм — это реальное дерьмо... Кстати, я одинаково негативно отношусь как к коммунизму, так и к фашизму, потому что это авторитарные, тоталитарные режимы, которые подавляют личность. Я негативно отношусь к любому режиму, в котором нет «я». А в фашизме и в коммунизме «я» не может быть изначально. И это мне противно, поскольку я считаю себя человеком свободным. Я сам делаю свою жизнь и жизнь окружающих меня людей. Я против фашизма даже по бытовым причинам, помимо того, что понимаю всю ошибочность этой идеологии. Ты сам знаешь прекрасно, что есть бытовой фашизм...
— Слишком хорошо знаю.
— Он развит и процветает. И, наравне с уличным — самый опасный. Я вообще какой-то уникал, бывший фаш... Я от этого дерьма отказался, потому что самого себя невозможно обмануть. Время от времени начинаешь понимать: вот все хорошо, только вот что-то не то... И тут не то, и там не то. И рабочие места твои на самом деле никто не занимает, и беды не от евреев, которые контролируют капитал, потому что у капиталиста нет нации или расы... Я просто начал понимать эти вещи. А потом я связался абсолютно случайно с парнями, которые говорят — мы антифа, стал с ними акционировать, потому что за то, что сейчас происходит, я чувствую личную ответственность. Я смотрю, что оно процветает и процветает при всей ничтожности и абсолютной безосновательности этой идеи... Я наломал дров, и кому, как не мне, это разгребать в итоге.
— И насколько давнее ваше движение?
— Ровно один год. И мы вышли на неплохие позиции.
— Но откуда взялось? Подросло какое-то новое поколение?..
— Не знаю. Просто наци-террор всех достал...
Голос: ...от «Пл. Льва Толстого» идут еще человек тридцать... Это помимо тех 40, о которых мне уже позвонили. Это мне друзья звонили. 70 человек. А мы висим, считайте, на их дороге. Все, давайте уйдем отсюда.
Михаил: Видишь, за нами уже пасут...
Голос: Миша, Миша, нужно сваливать отсюда реально.
Михаил: Отваливаем, да.
Поднимаемся, начинаем двигаться по улице Горького в сторону «Лыбедской».
Михаил: Несмотря на то, что нас меньшинство, нас реально щемят.
— Кто?
— Менты. Государство при всем своем якобы лояльном отношении ко всем, на самом деле ни фига лояльно не относится, щемят конкретно...
Девушка с телефоном: Миша, ты можешь увести оттуда этих траблмейкеров (от «make trouble» — буквально «делать беду». — Д.Д. ), которые всем сейчас хотят навешать втроем, их сейчас там убьют на фиг!
Миша: Где они?
Девушка: Не знаю. На, поговори.
Миша: Алло?
...
— По максимуму, если хорошо подготовиться, сколько человек вы можете вывести на акцию?
— По-жесткому, 50 человек — это сказка для нас. Вон фашей на сегодняшний марш вышло 150—200 человек. Хотя, с другой стороны, может, людей достало, может, благодаря нашей агитации среди тусовщиков за год поднялось так это движение... Фаши уже выдумывают, что нас миллион человек...
— Ты все время говоришь, что государство поддерживает фашистов. Откуда такое убеждение?
— У меня складывается впечатление, что правительству везде выгодно поддерживать правых. Потому что правые — верные слуги режима, которые в случае чего всегда могут отреагировать на определенные события, их можно проконтролировать, они всегда могут собраться, сделать что прикажут. Антифашистов контролировать нельзя. С нами даже отечественные спецслужбы находятся на дистанции. Я так тебе скажу — может я такой сумасшедший, 27 лет, дурак, был в «белой силе», но я б не хотел видеть эту страну в том дерьме, к которому фашизм ее приведет. То есть мы боремся за свою улицу, за свой дом, за свой район по-настоящему. А политика государства направлена как раз на совсем противоположные вещи...
— А кто поддерживает вас?
— Абсолютно разные люди... Это социально — низшие слои пролетариата, в лучшем случае какая-то трудовая интеллигенция или дети той же интеллигенции... Но в основном мы — пролы. Пролетариат. Вот, кстати, гопники, о которых все наши отечественные субкультуры отзывались всегда нелестно... Но гопники, которые сейчас остались, — это абсолютно нормальные парни, которые, может, любят другую музыку, может, им нравится ходить в спортивных костюмах, но они понимают конкретно, что фашизм — это херня, и частенько мы подключаем их на свои акции, они идут туда сознательно. И мы не проплаченные никем... Есть же у фашистов легенда, что все антифа оплачены евреями, наркоманы и тому подобное... Ну, если им нравится верить в эту тему — пусть верят. Но где мои деньги из Израиля?!!
— Есть ли у вас те, кого можно назвать идейными лидерами?
— Их у нас нет, мы не овцы, которым нужен пастырь. Объединяющая идея — просто избавиться от этого наци-террора, вернуть улицы нам, потому что это наши улицы, мы на них выросли. Не подключить кого-то к чему-то, это тоже, конечно, хотелось бы, а — выбить фашизм с улицы. Чтобы на улице их не было.
— И какие методы?
— Прямые, какие еще. А насчет поговорить — обычно все съезжают с этой темы...
Девушка с телефоном: На, это ***. Попытайся его утихомирить!
...
— Конечно, физическое воздействие самое эффективное.
— И насколько это часто случается?
— Часто. Так я тебе не скажу...
— А ситуацию в регионах ты отслеживал?
— Там по-разному. Например, Харьков — конченый фаш-город. Там, кроме коричневых, никто себя нормально не чувствует. У меня есть контакты с Одессой, где антифа-движение достаточно мощное. Как ни странно, во Львове существует группа «Тостер» с издевательскими песнями о наци. Во Львове, между прочим, единственный в Украине антинаци-листок выходил, хотя, казалось бы, там должен быть миллиард фашистов. А так нет ни зина (малотиражный субкультурный журнал, от англ. «magazine». — Д.Д. ), ничего. Надеюсь, мы эту ситуацию изменим...
— А почему нет?
— Ленивые потому что.
— Вообще, антифашизм как субкультура существует? Рок-группы, концерты, клубы?
— Была одна группа, и непонятно, что с ней происходит, то ли ее нет, то ли она есть. В общем, кроме панк-рока, нет ничего. Не знаю, почему. Может, из-за России и этой ее имперской политики сама Украина разомкнута. Есть Крым, Восток, Запад, но нет самой целостности в молодежных движениях, которые должны охарактеризовывать все это государство по большому счету. В разных городах кто-то что-то делает, но у нас еще не было ни одного фестиваля. Фаш-концерты проходят дважды в год, это нормально и это даже не обсуждается. Но здесь и наша вина, думаю, что это изменится в ближайшее время.
— С левыми партиями как- то контактируете?
— Лучше быть в позиции снизу, чем плавать сверху. У нас с левацкими организациями не может быть общих... Наша позиция социальная, а не политическая. Единственно, часть из нас симпатизирует анархистам, потому что они ближе всего стоят к нам, к рабочему классу.
— Если сравнить с Россией...
— Тамошние антифа — это политические самоубийцы. Если в Киеве это не влечет последствий, то там уже два убийства было на этой почве — и, опять же, такое впечатление, что государство все покрывает. Мы, конечно, по сравнению с Россией в шоколаде живем. Хотя, с другой стороны, наши российские единомышленники могли себе позволить — они очень жестко наказали тех людей, которые в аналогичном марше участвовали в Москве — выловили по дороге домой, потому что там тоже легавые крышуют... Но к России примазываться глупо. Потому что там империализм конкретный.
— А с Западом как?
— Поддерживали очень плотно связи с RASH (движение «красных анархо-скинхедов». — Д.Д. ). Но для нас главное контачить не с Европой, а с Россией и Беларусью, мы живем в одном пространстве.
— Можно ли говорить о реальной фашистской угрозе у нас?
— Да. Во-первых, не забывай о бытовом фашизме, во-вторых, правеет общество немного, хотя вообще непонятно почему, если взять нашу историю. Я за эти слова готов ответить. Я все-таки знаком с программами и Муссолини и Гитлера, я знаю, о чем говорю, может, на меня в суд подадут, но я отлично понимаю, что программа Тимошенко — это программа Муссолини образца 1920-х годов один в один ... А тот же Ющенко, которому как-то задали вопрос про скинхедов, ответил в том духе, мол, это же патриоты, они просто несознательные, но мы их перевоспитаем. (Останавливается возле универмага «Фуршет».)
— А вот по твоим наблюдениям...
Голос: Идемте, мне сейчас на номер сказали — стой на месте, где «Фуршет» находится? В дворы, все, теряемся, Миша, быстрей!
Компания расходится. Остаются только Михаил, скинхед-антифашист из Беларуси Кадр и я.
— А у фашистов какой контингент, они на кого опираются?
— На малолеток в основном. На слабых и тупых людей. В 17 лет же можно сказать тебе все что угодно. Я сам в свое время...
Кадр: Культ силы...
Михаил: Сила, во-первых, второе — впаривают, что во всем виноваты другие — евреи, «черные» твои места занимают, женщин твоих трахают... Базируются в основном на тупости.
Кадр: Миш, наци должны подойти под «Фуршет». Они позвонили... На самом деле...
— Мы разговариваем 1 Мая. Что для тебя значит этот день?
— Конечно же, это наш праздник. Ну, мы все работаем, производительным трудом занимаемся.
Кадр: Мы рабочие, пролетарии.
Михаил: Не что там с пером где-то там сидим (смеется)... Не, ну я не хочу тебя оскорбить, просто большинство фашистов таковы...
Кадр: На самом деле ты очень рискуешь, если сейчас нас накроют фаши, ты получишь так же, как мы...
Михаил (несколько философски): Накроют ли нас фаши?
Кадр: Ну, можешь получить отвертку в голову, конечно...
— Что поделаешь, работа у меня небезвредная.
Михаил: Мы изначально избегали выходить с отвертками, ножами, заточками. Я, например, сформулировал это для себя благодаря тому, что вырос в определенном районе, с гопниками приходилось общаться — у них я узнал, что западло бить в жизненно важные органы. Конечно, если были безвыходные ситуации... Но драться надо на чистых руках. Потому что если ты заточку сегодня воткнешь в кого-то, то она тебе вернется завтра. А вот, как ни странно, такие бравые парни арийские не брезгуют ножами, отвертками...
— Забыл спросить — чем они тебя, кстати?
— Стеклом, по-моему. Конечно, с одной стороны, сам виноват — бегать не умею, и бежать не буду и не побегу никогда — я и будучи фашем, никогда не бежал, а уж тем более...
— Почему они к таким способам прибегают?
— Потому что они ссут. Боятся реально. Они себя 16 лет чувствовали королями, да еще и легавые их крышевали, и это ситуация типичная, — крышуют везде, в любой стране. А тут вдруг кто-то против них.
— Слушай, все же насколько это опасно?
— Для меня — опасно. Я просто паленый. Меня фашисты знают, потому что я с ними тусовал. С другой стороны, я в эту опасность не особо верю — что наберутся смелости, чтобы меня уделать насмерть. Но я ожидаю такой херни. Честно говоря, иногда даже иду домой, смотрю, пробиваю по парадному, стоит кто-то или нет... Я реально осознаю, что единственное, на что способны эти ублюдки, — поймать меня под парадным и убить за то, что я попер против них. Это правда... А для большинства парней особой угрозы это не представляет — если кто-то вычислит... Все же с закрытыми лицами выступают... А мне нет смысла вообще прятаться, закрываться, я считаю, что я, наоборот, должен на открытом лице выходить...
— С открытым лицом — каким ты свое будущее видишь?
— Если меня не завалят, то все будет хорошо... Но если даже меня убьют, я знаю, что будущее за нами. Все должно быть — зашибись!
P.S. Из троих антифашистов, с которыми Михаил и его друзья пытались связаться по телефону в тот вечер, у одного сломан нос и наложены четыре шва, другой сейчас в больнице.
