Знаменательным событием в художественной жизни Киева был отмечен один из последних дней минувшего тысячелетия. Большой зал Дома актера наполнила многочисленная публика, собравшаяся, чтобы насладиться премьерой камерной оперы молодого украинского композитора Аллы Загайкевич. Прежде всего необходимо отметить исполнителей, в ряду которых знаменитый Национальный ансамбль солистов «Киевская камерата» (в его активе свыше 600 концертных выступлений в разных странах мира, среди которых хочется вспомнить недавнюю премьеру в помещении Киевского городского совета симфоний «Парад планет» другого молодого украинского композитора — Евгения Оркина) под управлением Петра Товстухи и солистов — Инну Галатенко (сопрано), Наталью Половинку (меццо-сопрано), Виктора Давиденко (баритон), а также постановщика — Нелю Пасечник.
За поддержку и помощь в реализации композиторского замысла необходимо поблагодарить Президента Украины (грант молодым деятелям в области музыкального искусства), Польский институт в Киеве, Украинско- Британское СП «Комора», Центр современного искусства, Киево- Могилянскую академию, а также Олега Зорина, Ольгу Брюховецкую, Дмитрия Лашкевича, Максима Коломийца.
Камерная опера Аллы Загайкевич имеет загадочно-символическое название — «Число и Ветер», обусловленное «внемузыкальной» программой — органическим соединением поэзии и живописи художника-«шестидесятника» Николая Воробьева. Таким образом, данное произведение возникло на пересечении художественно-зрелищных и жанровых магистралей, которое почти всегда дает неповторимо-самобытный результат. Опираясь на традицию камерных опер, зародившуюся в европейской музыке в конце ХIХ столетия, и, в частности, на образцы этого жанра в современной украинской музыке (здесь прежде всего следует вспомнить монооперу «Письма любви» Виталия Губаренко по произведению французского литератора Анри Барбюса, которая уже стала хрестоматийной), А. Загайкевич создала совершенно оригинальную композицию, которая одновременно является шестичастной симфонией с тремя солистами (вокальные партии, за некоторыми исключениями, естественно вписаны в общую оркестровую партитуру, как бы образовывая отдельную группу инструментов — для сравнения вспомним хотя бы несколько похожее использование вокальной краски в симфонической пьесе «Сирены» французского композитора-импрессиониста Клода Дебюсси), вокально-оркестровой сюитой, музыкой к ритмично организованному видеоряду, что является своеобразной модификацией жанра поэтического кино, в котором доминирует созерцательность, погружение в определенные относительно статические эмоциональные состояния и наконец — камерной оперой, в которой отсутствуют главнейшие компоненты оперы, а именно — сценическое действие, актерская игра певцов, в той или иной мере индивидуализированная характеристика действующих лиц, направленная на раскрытие идейного конфликта определенного литературного сюжета.
Тем не менее то, что для большинства произведений этого жанра западноевропейской традиции было бы непростительным недостатком, в опере «Числа и Ветер» становится органическим компонентом индивидуальной авторской концепции, заставляющей «слушателя-зрителя» погрузиться в неуловимый медитативный мир тонких эмоциональных ощущений, отказываясь при этом от почти непреодолимой для большинства из нас привычки к западному, «аналитически-диалектическому» типу мышления.
В особенности хочется отметить мастерство исполнителей вокальных партий, которые смогли преодолеть инерцию традиционного оперного пения и тонко ощутили особенности стилистики произведения. В мелодекламации ощущается влияние шпрехгезанга — манеры пения, появившейся в экспрессионистических операх-драмах начала ХХ века и являющейся чем-то средним между собственно пением и разговорным языком. Применение микрофонов солистами, что вообще-то негативно для оперы, сблизило характер звучания инструментальных и вокальных партий и перенесло смысловой акцент с традиционного, относительно однопланового, «всеохватывающего» звучания вокала на мельчайшие, постоянно меняющиеся сонористические нюансы пения.
Сама автор в нескольких словах так пишет о структуре и содержании своего произведения: «Числа и Ветер» состоят из шести картин: Дорога, Сад, Воспоминания, Игра, Сон, Лодка, которые объединяются вечной темой странствий «беглеца от мира»... Эти перетекания ветра и чисел, сна и игры, живописи и поэзии определили музыку произведения».
А. Загайкевич и Н. Воробьев выдвинули на первый план тему странствования. Но это уже не странствование Чайльда Гарольда, Евгения Онегина или многих других героев романтизма ХIХ века, которые каждый раз старались найти себя в новом окружении. Здесь воображаемый герой странствует путями своего собственного сознания, своих капризных мыслей. Он боится обманчивой гармонии, неправдивого мнимого комфорта, которые угрожают опасностью потерять по-настоящему бесценные духовные сокровища. Следующие строки Н. Воробьева из четвертой части оперы А. Загайкевич под названием «Игра» прозвучали как робкий совет тем, кто по тем или иным причинам вдруг остановился на своем духовном пути: «Надо скорее бежать отсюда! Так здесь тепло и уютно... Ищете жемчуг, разве в детстве вы не ходили далеко?..»
