Не проходит и дня, чтобы криминальная хроника была без новостей. Например, в среду в Киеве застрелили главного врача санитарно-эпидемиологической службы на железнодорожном транспорте Василия Анушкина. В тот же день народный депутат Александр Фельдман потребовал довести до логического завершения дело об убийстве его помощника Владимира Копыла. «Каждый год мы получаем от Генпрокуратуры и всех милицейских ведомств заверения о том, что преступление будет раскрыто, к каждой годовщине смерти нам дают клятвенные обещания, а воз и ныне там», — утверждает народный избранник. В то же время министр внутренних дел, не отрицая, правда, отдельных недостатков, постоянно говорит о кардинальных сдвигах в системе охраны общественного порядка.
Чтобы своими глазами увидеть ситуацию в самом низу правоохранительной цепочки, которая, похоже, то и дело дает сбои, но, конечно, не претендуя на полноту выводов, «День» решил провести операцию под кодовым названием «Ночной дозор». Заместитель начальника Оболонского райотдела милиции Анатолий Даниленко оказался весьма интеллигентным человеком, киноманом и сразу же не без юмора сказал нам, что никакие темные или светлые силы в охране столичного порядка не задействованы. Но зато с его помощью журналисты «Дня» без особых усилий преодолели возможные бюрократические препятствия для своего плана и, как только стало смеркаться, без всяких обид со стороны экипажа моторизованного патруля втиснулись в разукрашенный милицейской символикой «Жигуль».
Перед этим у нас была еще встреча с командиром батальона патрульно-постовой службы старшим лейтенантом Русланом Кузьменко. (Довольно молодой «батяня-комбат» никак не тянул бы на эту должность, если бы не его мужественное, испещренное шрамами лицо). Он рассказал, что в его подчинении четыре моторизованных патруля (три на УАЗах, четвертый — на «Жигулях»). И не признал технического отставания перед потенциально преступным миром, разъезжающим, как известно, сплошь на иномарках. «Для этого у нас есть надежная постоянно действующая связь и возможность подключать другие наши службы», — сказал комбат. Вот бензина, по-видимому, хватает далеко не всегда. Правда, по словам Руслана, он не помнит случая, чтобы патруль не мог выехать на дежурство (однако признал: топливный лимит заметно снижает оперативность).
Итак, мы на линии. Старший наряда Сергей Ивасько разъясняет, что у каждого патруля свой маршрут, но когда из управления поступает вызов, тогда действуют по обстановке. Мы постоянно слышим какие-то переговоры по громкой милицейской связи, какие-то адреса, но это, надо понимать, мелочь — для нас в диспетчерской наверняка должны «сделать» какой-то интересный вызов. Тем временем понемногу завязывается разговор. Мы спрашиваем, почему американские полицейские патрули (с их работой украинцы, благодаря телевидению, знакомы куда лучше, чем с отечественными) выезжают всего лишь вдвоем. Оказывается, наши также работают в основном вдвоем, поскольку водителю запрещается покидать машину (а это, пусть бы пометил в своем блокноте министр, в свою очередь, обосновано тем, что технический уровень патрульных машин не позволяет сделать в них центральные замки). Руслан Ахметов (в родственниках у известного олигарха не состоит — «разве я бы тут работал?») не без пиетета замечает о своих американских коллегах: «Они ведь там средний класс».
— Послушать нашего министра, так у нас уже нет зарплаты ниже 1200 гривен, а мы то получаем всего 800, — включился водитель Валентин Соловей, приводя нас в некоторое замешательство, поскольку в наши планы вовсе не входило уличать министра во лжи, а тем более — подставлять этих трудяг в форме под гнев начальства, известного мстительностью. Но Соловей, да, похоже, и остальные, оказались не робкого десятка: «А мы скоро все сами поразбегаемся...».
Социальную тематику продолжил Ахметов: «А что еще нам делать, если 208 человек — милиционеры и их семьи из нашего райотдела могут лишиться крыши над головой. Решение суда — выселить из общежития без предоставления другой жилплощади — уже есть. Начальство помогло взять опытного адвоката, но ничего больше оно сделать не может. Теперь ждем апелляционного суда, с женами и детьми. Куда потом деваться?
А всего в столице под такой угрозой, исходящей от «Киевгорстроя», сейчас четыре тысячи человек. Если отбросить жен и детей, — не меньше тысячи милиционеров». Даже и не зная, сколько всего у нас в столице под милицейским «ружьем», от этой цифры делается как-то не по себе: а кто же будет охранять покой граждан после таких потерь?
Чтобы не бередить души собеседников, переключаемся на другую тему, просим рассказать что-то интересное из истории «боевой единицы», как охарактеризовал мотопатруль Даниленко. Но собеседники, по-видимому, настолько подавлены предстоящими бытовыми хлопотами, что в этот раз предпочли промолчать. А тут как раз поступил первый сигнал. В районе рынка на Героев Днепра, похоже, бьют милиционеров. «Жигуль» с ходу набирает скорость, расчищая дорогу сиреной. Через пять минут мы на месте. Ребята споро выскакивают из машины и осматриваются. Все вроде бы спокойно. Но какой-то парень показывает направление движения, и мы еле успеваем за патрульными. Быстрым темпом проходим квартал- другой, но встречаем только еще один патруль, который прибыл сюда на УАЗе почти одновременно с нами. После небольшого совещания и анализа имеющихся оперативных данных нам сообщают: двое милиционеров в синей форме (наши — в черной) и двое гражданских подергали друг друга за рукава, а потом куда-то вместе ушли... Помирились? Договорились? Растворились в ночи...
— А как в городе с ночным уличным освещением? От него криминогенная обстановка зависит?
— Конечно, — отвечает старший патруля, — улицы и проспекты освещены неплохо, а вот во дворах и междомовых проездах — темень. Особенно летом, когда много листвы. Мы практически ничего не видим, а вот нас видно сразу. И не только благодаря фонарикам, которые приходится включать, чтобы не попасть в какую-нибудь яму или люк без крышки, а и по блестящим даже и в темноте кокардам, бляхам, нашивкам.
Очень неохотно говорят о недавнем резонансном случае, когда патрулем был ранен при невыясненных обстоятельствах молодой агитатор одной из политсил: «Это неумение обращаться с оружием, неосторожность». Тем временем мы продолжаем колесить по ночному городу, который живет своей жизнью. У супермаркета люди пьют слабоалкогольные напитки и пиво, а среди них мелькают и водочные бутылки. Наряд с нарушителями суров, но крайне вежлив: отдали честь, представились, проверили документы, разъяснили... Похоже, ничего большего и не требовалось.
Но вызовов нет. Командир решает проверить подозрительную квартиру на Героев Днепра, где, по агентурным сведениям, размещается «малина» наркоманов. Однажды их уже брали, но наркоты оказалось немного. Сейчас в подъезде снова специфический запах. «Винт варили», — со знанием дела говорит Ахметов. Ивасько становится, на всякий случай, а может быть и в соответствии с инструкцией, сбоку от довольно опрятной бронированной двери и, нажав кнопку звонка, кричит: «Откройте, милиция». Совершенно неперепуганный голос отвечает: «Не могу я открыть, они ушли, закрыли, а мне ключ не оставили». «Это мамаша, — объясняет Ахметов, — она сына, конечно, прикрывает. А мы ничего сделать не можем. Если ворвемся в квартиру, а зелья не найдем — не оберешься неприятностей».
Мы как бы уже вписались в экипаж и тоже чувствуем себя «на улице потухших фонарей» соответственно, и к нам уже относятся почти как к своим. Ахметов вспоминает, как недавно патруль по горячим следам раскрыл разбойное нападение. Двое вполне взрослых парней сначала отвлекли внимание подростка, а потом сбили его ударом кулака с ног и отобрали мобильный телефон. Патруль заметил недоброе только тогда, когда увидел, как потерпевший, шатаясь, убегает. Грабители стали исследовать доставшийся им «приз» и не спешили покинуть место происшествия. Дальше все было делом техники. Наряд в несколько прыжков отрезал злоумышленникам путь к бегству и изъял «вещдок». Но что с ним делать, если потерпевший убежал, а преступники утверждают, что это телефон их друга? Но тут раздался звонок, который помог найти настоящего хозяина. Дальше было задержание, протокол, суд. А наряд получил пусть и небольшие, но премии как в райотделе, так и из горуправления. Мы порадовались за ребят, но с другой стороны, поразились скудности премиальных фондов родного для них МВД...
Зато второй случай всех нас повеселил. Патруль примчался на сообщение о драке. Дело было так. Хозяйка BMW подошла к киоску, чтобы там что-то купить. Расплачиваясь, услышала звук, с которым открывается автоматический замок ее автомобиля, и, выглянув из-за киоска, увидела двух парней, пытавшихся угнать или ограбить ее машину. Дама оказалась не из робких. Двумя ударами она расправилась с обидчиками. Вот только те, оклемавшись, не придумали ничего лучшего, как вызвать милицию. Оказалось, девушка выступает в тяжелом весе и сила ее удара достигает двухсот килограмм.
Вот бы таких помощниц милиции! Пока же от населения, по признанию наших патрульных, помощи не так уж и много. Если кто и звонит о нарушениях, то чаще всего анонимно. А найти понятых для составления протокола подчас не легче, чем взять на горячем преступника.
Последним пунктом, который посетил наш дозор, было общежитие, где пока еще вперемешку со строителями проживают оболонские милиционеры. Соловей завел нас в свою крохотную и, без преувеличения, убогую комнату, разделящуюся шкафом на кухню-прихожую и спальню. «Где дальше буду жить — не знаю», — обреченно сказал водитель патрульной машины, когда мы покидали его временное пристанище.
Была уже глубокая ночь. Не дождавшись повышенных доз адреналина, мы попрощались с симпатичным милицейским экипажем и зашли в круглосуточный супермаркет. На линии касс, также в ночном дозоре, стояли охранники, «вооруженные», рациями, напоминающими милицейские. Один из них, правда, не очень охотно рассказал, что на работу сюда берут после четырехдневного обучения, но больше ни на какие вопросы отвечать не стал, и нам пришлось вызвать начальника службы безопасности. Им оказался бывший милиционер, которого, по его словам, подставили и выгнали, а потом, когда разобрались, извинились и приглашали вернуться. «Сейчас!» Зарплата в охране, где работает примерно 15% бывших «ментов», как оказалось, в сравнение с милицейской не идет. Впрочем, даже порядок цифр нам не был назван, поскольку это — «коммерческая тайна». Но вот что спросил «бывший»: «Сколько бы вы отдали, чтобы не ночевать в КПЗ?» «Пожалуй, все, что есть в кармане». «То-то же, — помахал пальцем собеседник, — пусть не плачут — это постоянный источник их дохода». Тогда я спросил: берет ли он в свою службу людей из милиции? «Нет, — не раздумывая ответил он, — они ленивы и в нашей работе ничего «не шарят», а тут ежесекундно нужен глаз да глаз. Если даже в банках воруют, то у нас и подавно».
Мы, конечно, не поверили, что эти обидные слова могут иметь какое-то отношение к нашим новым друзьям из Оболонского райотдела. Но зато поняли, что деваться им из него особенно некуда. А потому решили назвать этот свой дозор не ночным, как намеревались вначале, а бездомным...
