Тысячи путешественников, проезжающих по оживленной киевской трассе, и не подозревают: за селом Ставок, почти напротив злачного места — бара «Джерела», в церквушке посреди леса хранится святыня — чудотворная икона Богоматери Ромашковской. Но это еще не все тайны храма...
Старые деревья где-то высоко вверху так плотно сплетаются кронами, что даже в летнюю пору, когда солнце царит почти целые сутки, в ромашковском лесу темно, как вечером. Но диво дивное!.. За очередным поворотом извилистой лесной дороги открывается поляна со стареньким сельским кладбищем, вся залитая солнцем.
На ее дверях замок: служба Божья правится здесь только по большим праздникам. Но преимущественно тогда, когда поют «Вечную память» кому-то из ромашковцев. Наверное, не один раз водители и пассажиры авто, часто мчащихся по этой ровной столичной трассе, как на пожар, при появлении неспешной похоронной процессии в непонимании приглушали моторы. Где село?.. (Ромашковка только за «Джерелами», за железной дорогой). Где кладбище?.. (Оно же в лесу).
— Даже моя бабушка не помнила, сколько той церкви лет. А жила она 96 лет, — вспоминает коренная ромашковка и летописец села Леся Авксентьевна Дейнек, которая уже и сама давно вступила во вторую, более короткую пору жизни (через два года — 70). — Еще я помню могилы, о которых говорили, что они — казацкие. Такие высокие деревянные, до семи метров, кресты...
В приятную летнюю пору Ромашковка отмечает престольный праздник, о котором большинство сегодняшних православных, наверное, и не слышало. Это так называемая Десятуха — незначительный, по религиозным меркам, праздник в десятую пятницу после Пасхи. Леся Авксентьевна говорит, что на службе в этот день чествуют две иконы: «Скорбь матери по погибшему сыну» и этот благодатный чудотворный образ Богоматери Ромашковской.
— Уже накануне в село съезжались ото всюду паломники. В каждой хате было полно чужих ночлежан. А большинство ночевали прямо в лесу, на возах. Людей собиралось столько, что не могли найти в толпе ни родных, ни знакомых, — вспоминает Леся Авксентьевна, которая маленьким ребенком успела застать не одно отпущение.
Бабушка ей рассказывала, что именно на этом месте в лесу в 1688 году, по пересказам, пастушок нашел икону Богоматери. Построили церквушку. Впоследствии икону, о чудодейственной силе которой разнеслась молва, забрали в Ченстохов (такая же судьба постигла и чудотворную икону Вышгородской Богоматери, которая нынче известна в мире как Ченстоховская). По легенде, три раза забирали — и тржды чудодейственным образом оказывалась на том же месте в лесу. В Ромашковке еще живут люди, родные которых были свидетелями сотворенных иконой чудес.
— Одна женщина, возраста моей мамы, рассказывала, что ее дядя был в этой церкви паламарем. Он сам видел, как благодатный образ Божьей Матери опустили в водичку, потом ею окропили незрячего — и слепой ребенок стал видеть. Его матери приснилось, что сын исцелится в лесной церкви. Они очень долго ее искали, мальчику было уже 11 лет... Те люди в следующем году привезли очень много мешков пшеницы. За нее, говорят, и построили колодец на кладбище, — Леся Авксентьевна показывает древний, впритык к могилам, кирпичный сруб, накрытый досками.
Старую церковь закрыли еще в 1959 году, а в 1988 сожгли... Казалось, что благодатный образ Ромашковской Богоматери утрачен навсегда. Но в 2000 году из Биливского монастыря Дейнекам передали простую черно-белую фотографию двадцатых годов прошлого века с ее изображением. Леся Авксентьевна тот снимок показывает: вокруг иконы надпись «Благодатный образ появился в селе Ромашковка Луцкого уезда в 1688 году».
С него и нарисовали новую икону. Но с тех пор о новых около нее исцелениях уже не слышно.
Кто бы мог подумать, что село с романтическим названием Ромашковка (и это название первичное, а не придуманное вместо какого-то неблагозвучного) имеет... сугубо русские корни?.. По пересказам, основали его переселенцы из русских губерний, которых царь нанял для сооружения железной дороги. В Ромашковке до сих пор полсела потомков Яковлевых и Михайловых, Давыдовых, Андреевых, Григорьевых, Ершовых, Павловых и даже Романовых. Однофамильцы царской императорской семьи и сегодня работают на железной дороге, благодаря которой у ромашковцев нет проблем с трудоустройством, как у других «бесколхозных» сел.
— И я из Яковлевых, и моя сваха из Яковлевых, — говорит Леся Авксентьевна.
Генетическая память живет только в русских народных песнях, которые — хотя уже очень редко — запевают на свадьбах. А еще полвека назад, после Второй мировой войны, без них в селе не обходились, вспоминает моя собеседница, ни одни вечерницы.
В Ромашковке было и есть две церкви. Одна, более старая, когда еще, может, и самого села не было — в лесу, а другая — в самом селе. Причем обе горели не раз...
— Покойника не было куда занести! — говорит Авксентьевна.
Поэтому снова построили храм в селе. Переданные из лесной церкви в другие храмы «Голгофу», некоторые иконы и хоругви (только, выходит, чудотворный образ не уберегли!) вернули назад. Сельский ромашковский храм поражает и «Голгофой», которую создал профессиональный художник, чья фамилия и год создания работы (1933) сохранились. Пани Леся говорит:
— Это не стандарт! Гляньте, как нарисовано тело Спасителя: видно, что это живой человек. А какой образ у Богоматери, как выписана каждая жилочка!..
Такой же художественной работы и старинные иконы в храме. В селе сложилась традиция, что когда умирают старые люди, то потомки отдают их иконы в храм.
А древняя лесная церквушка и сама Ромашковка несколько лет назад пережили невиданную вспышку интереса к себе. С большой помпезностью, в присутствии нескольких послов, в частности и российского — Черномырдина, было отмечено 90-летие Брусиловского прорыва. Ведь на лесном кладбище хоронят не только потомков российских переселенцев — здесь несколько огромных братских могил российских воинов, которые в 1914-м, когда Волынь оказалась на передовой Первой мировой, именно здесь отдали жизнь «за царя и Отечество».
В церквушке, вспоминает Леся Авксентьевна, хранилась огромная книга с именами погибших воинов, которую забрали в Москве, куда ромашковцы ездили с челобитной, чтобы открыли церковь. Книгу же брали в подтверждение исторической роли храма. Старые люди говорят, что было в ней 505 имен и сверху надпись: «Помолись за упокой душ воинов погибших». А братских могил сделали пять. До нашего времени дошли не все, только три, и они не такие помпезные, как захоронения польских легионеров в других районах Волыни. Тесное кладбище всех не вмещает, поэтому свои захоронения ромашковцы делали и на братских могилах...
Не ходят нынче ромашковцы и крестным ходом на знаменитые источники, давшие название не менее известному злачному заведению. Их предки на этих источниках воду святили, а как атеисты лесную церковь закрыли — так и замутились.
— И такой теперь, знаете, народ безразличный стал. Никому ничего не нужно, — говорит летописец Ромашковки.
