Как известно, на 20-летие Независимости военных парадов не будет. Вместо этого на Крещатике анонсировано большое художественное действо. Этот факт вроде бы свидетельствует о том, что дела Украины в культурной сфере идут существенно лучше, чем в армейской (что, впрочем, не так и удивительно, учитывая известное всем состояние хронического недофинансирования Украинских Вооруженных сил). Но что в действительности происходит с нашей культурой — обозначить сложно, и нарисованная картина получится пестрой и неоднозначной.
...За три года до провозглашения Независимости, в 1988-м, Иван Дзюба напечатал в газете «Культура и жизнь» большую программную статью «Осознаем ли национальную культуру как целостность?» «Национальной по форме, социалистической по содержанию» культуре был поставлен убийственный диагноз: нецелостность и фрагментарность, предопределенные тем, что украинский язык (стержень этой культуры!) не выполняет всех должных общественных функций. Что же изменилось за последние почти четверть века?
Сегодня можно утверждать: на протяжении всего периода независимости соревновались два процесса: преодоление постколониальной неполноструктурности национальной культуры (где определенные звенья отсутствовали, иные — недостаточно развиты) и новой культурной колонизации Украины (осуществляемой немалой мерой усилиями самих украинских артистов, художников, менеджеров и, самое главное, потребителей специфического русскоязычного постсоветского культурного продукта). И, если в 1990-х доминировал первый процесс, то в 2000-е перевесил второй.
Сегодня ситуацию в украинской массовой культуре как можно лучше демонстрирует нещадный плакат-карикатура с призывом: «Хахол, паддєржі русскій шоу-бізнес!» На нем приземистая и дебелая краля с чертами известной всем московской эстрадной дивы в узнаваемом коротком пеньюарчике, пышном парике и в сапожках на высоких каблуках твердой рукой косит украинскую «капусту» (для неосведомленных: на сленге «капуста» означает доллары). По краю — лого «информационных спонсоров»: телеканала «Интер», радио «Шансон», газеты «Сегодня» и других всем известных русскоязычных СМИ, которые заполняют нынче наше информационное пространство.
Но кричать: «Все пропало!» было бы тоже неуместно. Нет, конечно, «не все так плохо в нашем доме» (была на нашем телевидении в начале 90-х программа и с таким названием!).
Украинская литература в лице Юрия Андруховича, Оксаны Забужко, Сергея Жадана (список имен можно продолжать) мало-помалу завоевывает Европу. В последний прилет в Варшаву где-то месяц тому назад в любимом книжном магазине на улице Кошиковой увидел целую «украинскую» полку — от Ирены Карпы и до новых переводов из Ивана Франко.
Но в каком-то украинском Луганске купить все это — значительно проблематичнее. На Восток и Юг украинскую книгу не пускает уверенность местных книготорговцев — «это все равно не продастся». А в украиноязычные райцентры центральной Украины (которые и обеспечивали стотысячные тиражи украинской прозы периода «перестройки») эту книгу не пускает тотальное разрушение книготорговой сети (полноценный книжный магазин сегодня один на десять таких райцентров; о селах уж и не говорю). Хотя коммерческий успех последних книг Лины Костенко, Марии Матиос, Василия Шкляра, той же Оксаны Забужко свидетельствует, что украинский «бестселлер» возможен даже сегодня.
За прошлые два десятилетия подтвердило свой традиционно высокий уровень украинское академическое исполнительское искусство. На всех ведущих оперных сценах Европы можно увидеть сегодня украинских певцов (и позиционируют их уже именно как украинцев, а не как «россиян», как это было еще каких-то четверть века тому назад). Только вот с переходом к практике исполнения опер на языках оригиналов в течение того же времени умерло яркое явление украиноязычной оперы (блестящие переводы для которой создавали Максим Рыльский, Николай Бажан, Борис Тен, Николай Лукаш) — и наши ведущие театры потеряли свое неповторимое когда-то лицо, превратившись в часть стандартизированного международного оперного «фастфуда».
В наиболее выигрышной ситуации оказались украинские художники — ведь живопись и скульптура не чувствуют никаких языковых барьеров. Если двадцать лет тому назад нью-йоркские триумфы Ивана Марчука казались чем-то невероятным, то сегодня украинцы представлены в галереях фактически всех ведущих столиц. И продаются их картины вполне успешно. Создавая тем позитивный имидж Украины в глазах многих европейцев и американцев (а живопись покупают по большей части люди со статусом, от которых что-то, да и зависит).
Зато когда-то славный украинский кинематограф погиб, кажется, окончательно и бесповоротно (в память о прежней славе «поэтического кино» остались разве что периодические победы на престижных фестивалях, не рассчитанных на широкий экран «малобюджетных» фильмов). То, что все же снимается стоящего (например, «Молитва за гетмана Мазепу»), до публики не доходит. А как-то выживают актеры и студии за счет московского продукта (очень часто полностью антиукраинского, например, печально известный «Тарас Бульба», или же не менее заангажированные «Мы из будущего»). Наверное, единственным значительным достижением в этой области (и, возможно, единственным по-настоящему удачным шагом культурной политики периода «украинского президента Ющенко») следует считать решение о дублировании на украинский западных фильмов для кинопроката. Ведь, во-первых, украинский язык отвоевал для себя очень важную общественную область и, во-вторых, украинские переводчики, режиссеры и актеры получили дополнительное важное пространство для самореализации именно на родном языке. Не случайно с изменением власти именно это решение стало предметом ожесточенных баталий (задеты же были еще и интересы российских кинодистрибьюторов, которые имеют влиятельных лоббистов в новой украинской власти). Но, несмотря на неизбежные отступления, повернуть все на «исходные» сугубо русские позиции разным колесниченко и табачникам здесь все еще не удалось.
К сожалению, вне этого массовая культура все больше русеет (и потом уже на этой основе неуклюже англизируется). Времена, когда молодая и никому неизвестная Ирина Билык дебютировала на украиноязычном фестивале «Червона рута», минули, кажется, безвозвратно. Один из шоу-менеджеров средней руки в порыве откровенности объяснял: мы выживаем за счет свадеб, дней рождения и «корпоративов». А хорошо платят за это сегодня только денежные «донецкие», отношение которых к украинскому языку известно. То, что не только в Одессе и в Крыму, но и в самой России полностью благосклонно воспринимают украиноязычные композиции «Океана Эльзы», на таких менеджеров не действует. Они привыкли держаться в рамках «мейнстрима», чтобы наверняка потрафить заказчику.
Фатально сузился сектор «высокой» культуры (украинской и мировой) в национальном аудиопространстве. «Брехунцы», которые стояли на каждой кухне еще двадцать лет тому назад, кроме Лещенко, Толкуновой и Пугачевой, транслировали еще и «популярную классику». Следовательно, имена Верди, Чайковского и Лысенко, Шаляпина, Карузо и Гмыри звучали и для обычного обывателя (и в первую очередь для обывательницы-домохозяйки). Сегодня проволочное вещание, которое сжалось, словно шагреневая кожа, доживает свои последние дни, а вещание украинского радио на коротких, средних и длинных волнах вообще прекратилось. Во всем же FM-диапазоне в Киеве не найти ни одной станции, которая бы транслировала «классику» (в каждой порядочной мировой столице таких по меньшей мере несколько). А милое и безнадежно архаичное радио «Культура», вытесненное в отсутствующий на большинстве современных приемников УКХ-диапазон, изменить погоды не может.
Таким образом, большинство молодых людей — современников независимости, уже не знают названия ни одной классической оперы (проверял на собственных студентах!) А отступление «на маргинесов» «высокой классики» всегда сопровождалось ухудшением обычаев и ростом агрессивности в обществе (на то есть убедительные западные исследования). И Украина — не исключение из этого общемирового правила.
О почти тотально дебилизованном на протяжении последнего десятилетия телевидении, которое заполонили развлекательные (и тоже, конечно, русскоязычные) программы, рассчитанные на самого примитивного потребителя, и говорить не хочется. Это является сегодня политикой всех без исключения ведущих телеканалов: не пробовать, хотя бы как-то воспитывать своего зрителя, а, наоборот, опускаться до его самых примитивных запросов и вкусов. Единственной реакцией интеллигентного нормального человека на такое телевидение является желание выбросить телеприемник и полностью перейти в Интернет-пространство (где, слава Богу, можно найти почти все). Кажется, что большинство «продвинутых» студентов (уровня победителей конкурса стипендиальной программы фонда Виктора Пинчука, которых я прямо об этом спросил) так и делают.
За последние два десятилетия мы естественным путем потеряли последние островки природного обитания аутентичного фольклора. Бабушки и дедушки, для которых петь выученные еще в детстве народные песни было потребностью на уровне дыхания, незаметно и тихо ушли. А сегодняшние дедушки с бабушками входили в жизнь уже в то время, которое трудно было назвать благоприятным с точки зрения передачи народных традиций. И все же благодаря многочисленным энтузиастам во всех уголках Украины народные традиции и этническая культура живут, даже хотя бы в своеобразных гетто вроде киевской «Мамаевой слободы», знаменитого хора «Гомон» легендарного Леопольда Ященко, «Страны Грез» харизматичного Олега Скрипки.
В течение периода независимости многие впервые осознали значение национального культурного наследия. Уже никто не приказывал разрушать старинные церкви и замки, чтобы построить на том месте райкомы или универмаги — дежурные символы «победного социализма». Однако появились новые угрозы. Неконтролируемая варварская застройка уже привела к разрушению исторического лица больших городов — Киева, Одессы, Харькова. А возвращение культовых помещений церкви привело к новой (сопоставимой по масштабам с 1930-ми и 1960-ми годами) волне гибели церковного наследия. Владыки и священники (особенно этим «грешит» церковь Московского патриархата, который не имеет сантиментов к чему-то украинскому) утилитарно рассматривают храмы только как помещение для богослужений. Следовательно, старинные «померкшие» барокковые росписи беспощадно будут перемалевывать в чужом (очень часто — московско-византийском) стиле, а сами «тесные» исторические храмы разрушают, чтобы построить на том месте что-то новое и просторное. К сожалению, мы уже фактически потеряли нижнюю Лавру над Дальними и Ближними пещерами, на месте которой уже появился нововыстроенный и прилизанный «монастырь повышенной комфортности».
...В 1992 — 1994 годах министром культуры Украины был Иван Дзюба. Он остро понимал: культурная политика (совокупность целей, которые государство ставит в сфере культуры, и рычагов, с помощью которых эти цели достигаются) потенциально является мощным инструментом национальной консолидации, формирования нового европейского цивилизованного демократического общества. Но эта же политика может привести и к консервированию отживших советских символов и ценностей, ментально держать украинцев в постсоветском пространстве. К сожалению, современная концепция государственной культурной политики, разработанная по инициативе Ивана Дзюбы, так и осталась на бумаге (хотя и была одобрена коллегией министерства после отстранения министра-академика от должности).
С тех пор все, что происходило в сфере культуры на государственном уровне, никогда не мало целостного и продуманного характера. А основными заботами людей, которые приходили в министерский кабинет на улице Франко, 19, было разделить скупой бюджет между теми, кто обнаруживал наибольшие аппетиты и имел наилучшие лоббистские возможности. Когда Виктор Ющенко стал президентом, три академика во главе с Иваном Дзюбой просили его назначить министром культуры культуролога Тараса Возняка. Но министром стала, как известно, певица Оксана Билозир. И «послемайданный» шанс для украинской культуры был утерян так же, как и все другие послемайданные шансы.
А с приходом новой власти (в лучшем случае безразличной к вопросам «всей той украинской культуры») перечисленные выше негативные процессы значительно активизировались. До сих пор помню пронзительную тоску и безысходность в глазах переяславских музейщиков из выброшенного на улицу этнографического музея (историческим Михайловским собором банально «расплатились» из УПЦ МП за поддержку на президентских выборах). Эти люди очень хорошо понимали: поддержки для них (и для уникальной народной одежды XVII — XІX веков, которую они сберегали) ждать уже неоткуда.
Итак, будущее украинской культуры в ближайшее время будет зависеть не от милости государства (максимальная милость будет заключаться разве что в не противодействии). Оно будет зависеть в первую очередь от того, насколько эффективно смогут сплотиться в обороне культуры структуры гражданского общества и простые граждане (большинство которых не голосовали таки за «донецкую перспективу»). Определенное время мы обречены будем жить в условиях, приближенных к тем, в которых наши прапрадеды-украинцы жилы в империи Романовых. Государство не давало тогда и копейки ломанной на украинские книги или украинский театр. И все же книги выходили, а театр существовал.
Сегодня украинцы горько расплачиваются за бездарность и близорукость собственных элит «оранжевого» периода. Но поражение в отдельной битве еще не означает конечный проигрыш кампании. Украинской культуре приходилось подниматься и с худших руин. Просто помним: сегодня всем нам нужно не говорить, а покупать украинские книги, билеты на украинские представления, на концерты украинских исполнителей, поддерживать украинские музеи и галереи. Обеспечивать достойное представительство украинской культуры в интернете. А заодно устроить на общественном уровне эффективное противодействие московским гастролерам в эстрадных пеньюарах и церковных рясах, которые привыкли щедро косить украинскую «капусту», и их «малорусским» помощникам.
