Вице-президент Всеукраинского Фонда «Защита прав детей» Алексей Лазаренко в рамках проекта при поддержке Датского совета по делам беженцев (DRC) в прошлом году проводил исследование, которое не имело аналогов в Украине, — оценку рисков привлечения детей к военным действиям. Его как известного специалиста в области ювенальной юстиции (он — экс-руководитель Управления уголовной милиции по делам детей МВД, кандидат педагогических наук, разработчик и реализатор правозащитных программ, участник АТО) также заинтересовала тема соблюдения прав детей в кризисных условиях военного конфликта на востоке нашей страны. Результаты исследования выявили ряд проблем, в частности и возникновение неотложной потребности в обучении украинских силовиков как азам, так и специфическим нюансам международного гуманитарного права в части обеспечения прав детей, которые по разным причинам оказались в зоне войны. И хорошо, что это исследование не стало интеллектуальным «якорем», а привело к началу сотрудничества с Вооруженными силами.
Исследование Алексей Александрович начал с активного мониторинга подростковой среды в Донецкой области в конце 2016-го. Его фокусной группой стали студенты профтехнических заведений, расположенных максимально близко к зоне проведения АТО. Сначала диагностировалось восприятие детьми военной ситуации и связанных с ней рисков. Оказалось: 15—20% молодежи прибыло с неподконтрольных украинской власти территорий. Почти все на выходные посещали родительские дома за линией разграничения, общаясь с тамошним социумом. Это гарантированно вызывало у подростков когнитивный диссонанс. Ведь они одновременно находились как под воздействием враждебно настроенных в отношении Украины информационных, идеологических платформ, так и украинского образовательного, медийного полей и в целом наших реалий. Например, в колледже в Славянске им преподавали предмет «Защитник Отчизны», и когда они приезжали домой, то слышали разговоры о «карателях», «киевской хунте». Молодежи с несформированной ценностной ориентацией трудно избежать зомбирования пророссийским медиаконтентом в ОРДЛО.
КРАСНОГОРОВКА, 18 НОЯБРЯ 2017 ГОДА. ПУНКТ ВЫДАЧИ ГУМАНИТАРНОЙ ПОМОЩИ / ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»
«СЫНОВЬЯ ПОЛКОВ» — ЖИВУЧИЙ НАРРАТИВ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ
Дальше исследователь расширил поле внимания, выделив три фокусные группы: администрация и педагоги учебных заведений, ученики-студенты и представители силовых ведомств. Среди военных Алексей Лазаренко теснейшим образом контактировал с офицерами Военной службы правопорядка, отдельными штабами и частями в районе АТО.
— Интересным является выявленное отношение военных к проблеме «дети и война». 67% опрошенных силовиков сказали, что в случае привлечения подростков к вооруженному конфликту они будут сообщать о такой ситуации командованию. 8% заявили, что если подросток попросится к ним в блиндаж, ему не откажут, а накормят и даже дадут автомат, если он действительно патриот, — отмечает Алексей Лазаренко. — И здесь примечательной является мотивация или оправдание такого мнения. Мол, были же во Вторую мировую так называемые «сыновья полков». Вот именно эти нарративы советской эпохи до сих пор живы с обеих сторон линии разграничения, правда, в автономных прочтениях. Причем пророссийские силы вообще ввели их в основы «патриотического воспитания» и повторяют мантры о подготовке к войне за «ценности дедов и прадедов». Еще свыше 20% респондентов не определили вариант реагирования, отмечая отчасти, что это вопрос вне границ их компетенции.
На основе полученных данных разработаны тренинги для специалистов социальных служб и персонала общественных организаций для мониторинга ситуации по соблюдению прав ребенка в районе вооруженного конфликта. Но DRC решила пойти дальше, заключив меморандум с Министерством обороны Украины для реализации плана общих активностей. Уже действует трехуровневая система образования военнослужащих — для рядового состава, командиров более низкого, среднего звена и высшего руководства. Эта работа начата летом 2017-го. Так, состоялись занятия в Краматорске с офицерами службы морально-психологического обеспечения и помощниками командиров по правовым вопросам и со слушателями оперативно-тактического уровня Национального университета обороны Украины.
— Было непросто, ведь эта тематика для военных новая, — говорит глава фонда. — Ребенок — субъект международного права, и в частности в ситуации вооруженного конфликта. До недавнего времени этому вопросу в Украине недоставало внимания, хотя почти четыре года дети в местах военных действий и близ линии столкновения постоянно рискуют попасть на минные поля, их могут обидеть, обмануть, использовать с определенной военной целью. Только в феврале 2016-го внесены изменения в ст. 30 Закона Украины «Об охране детства», где нормировано понятие «ребенок, пострадавший от вооруженного конфликта». К этой категории отнесены как дети, подвергшиеся ранениям, контузии, психологическим травмам в результате военных действий, так и дети, привлеченные к военным действиям в любом качестве путем вербовки, запугивания, те, кто проходил военную выучку. Здесь четко выписано правовое определение ребенка, привлеченного к военным действиям, — причем для этого статуса ему не обязательно брать в руки оружие. Подросток мог подносить боеприпасы, собирать и передавать информацию военного значения, работать в госпиталях, на оборонных объектах. Например, копать окопы, строить укрепления. Упомянутое, к тому же, является наихудшей разновидностью эксплуатации детского труда, что нарушает Конвенцию ООН «О запрете и немедленных мерах по ликвидации худших форм детского труда».
— Есть основания говорить и о сексуальной эксплуатации детей на подконтрольных пророссийским силам территориях. Что подтверждают исследования организованной ООН на Донбассе спецмиссии «Сексуальное насилие, связанное с конфликтом в Украине», охватившие время с марта 2014 года по начало 2017-го. — Следовательно, целесообразно считать пострадавшими от военного конфликта не только детей, которые испытали физические страдания, потерпевших психологически, но и привлеченных в незаконные военные формирования так называемых «республик».
ВРЕМЯ ОПРЕДЕЛИТЬСЯ С ДЕФИНИЦИЯМИ
В соответствии с международным гуманитарным правом, определены три категории детей, на которые нужно обращать внимание в районе военных действий. Это дети, которые не принимают участия в конфликте («просто дети»), дети, потерявшие связь с семьей и оставшиеся без присмотра, и дети-комбатанты. Общей защитой пользуются все категории, а вот последняя имеет особый «иммунитет». Так, ребенка-комбатанта, воевавшего на стороне врага, нельзя держать в одной камере со взрослыми, привлекать к каким-либо работам, он имеет право на образование. Проблема в том, что об этом силовики мало что знали, особенно в начале агрессии РФ. Юридическая закавыка здесь и в том, что Украина до сих пор не классифицировала этот вооруженный конфликт, а от этого зависит его конвенционная принадлежность. То есть чтобы защита в отношении юных комбатантов работала как следует, нужно определить статусность военного конфликта на востоке Украины. Но в любом случае, международный ли это вооруженный конфликт или немеждународный вооруженный конфликт, его участники, в частности дети-комбатанты, все равно подпадут под действие Международного гуманитарного права.
Почему важна любая риторика этой войны? А потому, что национальное уголовное право требует четких дефиниций — с кем имеем дело. Если с террористами — это одно, а если с армией страны-оккупанта — совсем другое. Смешивая их, как ни печально, мы размываем ответственность, ее конкретность. Это не всегда понимают журналисты и военные. А когда в Международном уголовном суде в Гааге будут рассматривать в правовом свете наследие этой войны, что-то изменить будет трудно. Если доказательная база исков Украины к агрессору будет оперировать понятиями «террористы», «бандиты» вместо «военные формирования», «интервенты», «оккупанты», ожидания полномерной справедливости будут напрасными. Из-за характеристики «террорист» мы превращаем военных преступников в уголовных.
УКРАИНЕ СТОИТ ПРИОБЩИТЬСЯ К «ДЕКЛАРАЦИИ ПО БЕЗОПАСНОСТИ ШКОЛ» ЮНИСЕФ
В процессе тренингов с военными решались ситуационные задачи, основанные на реальных событиях. Например, недалеко от роты опорного пункта задержали несовершеннолетнего, который пересек линию разграничения и имел с собой элементы милитарной экипировки, какие-то пророссийские листовки. У парня не было денег на маршрутку и где-то под Зайцевым он решил перейти «линию» пешком. Парень сказал, что является учащимся профтехучилища. Но листовки посеяли сомнение, и с ним бойцы довольно сурово поговорили. Хорошо, что они позвонили в училище, где им подтвердили, что такой ученик действительно есть. Листовки же «ДНР» были в сумке из-за любопытства, а не для диверсии. Потом с парнем разбирались полиция и директор учебного заведения. Но с точки зрения права простые военные не должны были проводить в отношении ребенка процедуру дознания.
С недавних пор программы, разработанные при участии Алексея Лазаренко, заинтересовали Управление гражданско-военного сотрудничества ВСУ. Уже проведено занятие с офицерами Управления, а также офицерами СИМИС, которые отбывают в район проведения АТО. Сейчас решается вопрос подписания меморандума с Минобороны, чтобы каждая ротация СИМИС проходила двухдневные тренинги по соблюдению прав детей в условиях вооруженного конфликта.
— Ну, вот скажите, какой командир знает о «Декларации по безопасности школ», основанной в 2015-м? — спрашивает собеседник. — Правда, Украина только выразила стремление приобщиться к ней, и Министерство образования Украины уже готовит соответствующий документ в Кабинет Министров Украины о присоединении к этой декларации. Однако глава Представительства ЮНИСЕФ в Украине Джованна Барберис отметила, что такое присоединение покажет мировому сообществу готовность нашего государства предоставить безопасные условия образования всем украинцам. Мир в очередной раз поймет, что мы признаем: школы являются гражданскими объектами, которые не следует атаковать или использовать с военной целью. Участники декларации должны делать все для сбора достоверных данных о нападениях на учебные заведения, жертвах нападений и военном использовании школ или университетов во время вооруженного конфликта, чтобы привлечь виновных к ответственности. А мы же хорошо знаем, как агрессор активно и цинично пользуется школами! Эта декларация отмечает, что даже если военные не могут избежать захода на территорию учебных заведений, они должны сделать все, чтобы вред от этого был минимальным.
