Не живу с головой в облаках, вне проблем сегодняшнего дня. Да это и невозможно. Недовольство нынешним инспирирует заинтересованность проектами изменений, ближайших и далеких, прогнозами футурологов. Поэтому публикация Максима Михайленко об «освобождении от государства» («День», №122) привлекла внимание.
Мир постоянно меняется, несмотря на то, что остаются тупики, где время как будто остановилось. Глобализация, научно-технический прогресс, интеграция, взаимопроникновение идей, людей, культур, товаров и капиталов, активное общение через Интернет (тех, кому он доступен) меняет понятие суверенитета, ослабляет границы, сближает страны и этносы. Наблюдается много такого, что дает основание говорить о кризисе государства как общественного института. Государство часто не отвечает интересам и потребностям граждан, замыкается на своих интересах. (Известна мысль: правители, чиновники везде склонны рассматривать государство как свою собственность.) «Закат Европы» Шпенглера — это также критика государства. В недавней книге о том, что «мир изменился», известный американский политик-республиканец, сторонник «старых, добрых традиций» Патрик Дж. Бьюкенен пишет: «Появилось немало таких людей, которые не ощущают больше Америку своей. Не мы оставляем Америку, говорят они, это она нас оставляет». Подобное может сказать и француз, немец... или украинец. Черновчанин Максим Михайленко написал: «Если государство общается с тобой только через налоги и выборы — ты ощущаешь себя брошенным».
Привлекает другой мир, другие порядки и возможности, без засилья государственного влияния и контроля, когда свободно можешь жить, как хочешь, заниматься, чем хочешь. И защитить себя можешь сам, свободно приобретя оружие. Господин М. Михайленко призывает избавляться от культа государства, жить частными интересами (очевидно, имеет в виду, что именно так живут нынешние его западные ровесники), возвыситься «над руинами наследия, над интригами конкурентов, над пожарищем старых идей». Красивая поэзия, не так ли?
Во все времена свобода манила людей. Больше всего — сильных, творческих индивидуальностей. Но и преступников, злодеев тоже. Вот здесь и возникает первая проблема. И первые сентенции: свобода — не анархия, не вседозволенность. Лишенный альтруизма крайний индивидуализм — это тот же подлый эгоизм. Атомизированное общество — слабое, рано или поздно оно рассыпется, будет поглощено, покорено кем-то, каким-то наездником, внутренним или внешним.
Государство как институт власти над обществом и человеком не является для них пространством свободы. Возможно, «закон» развития цивилизации (или Божья воля) приведет когда-то к безгосударственному миру...
Теперь же согласитесь: пока есть государство вокруг нас — не можем, хотя бы из соображений безопасности, обойтись без своей государственности и своих государственных институтов. Без парламента, правительства, армии, без гражданского и уголовного кодексов и суда... — т.е. без государственных структур. Другое дело — каких и с какими полномочиями, в какой мере подконтрольных обществу.
Веду к тому, что не можем, не должны как граждане отстраняться от «улучшения государства». Должны инициировать и поддерживать изменения в нем в своих интересах, не перепоручая этого кому-то другому. Актуально, в частности, введение демократической западной традиции и модели сменяемости властных «команд» путем честных выборов. Употребляя слова политолога А. Дергачева, выборы должны организовываться обществом, именно оно должно выбирать лидеров (лучших политических и экономических украинских менеджеров) в условиях открытых дискуссий, а не финансово-олигархические кланы. У них интересы другие, они стремятся иметь государство для себя.
Критика государства, его властных структур гражданами, участие в их улучшении — важные и нужные. Но так же важна проблема становления и развития общества.
Со стороны говорят: украинцы по своему сформированному в древности этно-психологическому архетипу — «негосударственный народ». Хорошо, пусть так, но эта наша черта не является препятствием для построения украинского общества как структуры самоорганизованных и самоуправляющихся сообществ, групп и личностей. Во всяком случае, самоуправление территориальных общин — наша давняя традиция, на западе и востоке страны. Ныне оно, чтобы не быть формальным, больше всего нуждается в расширении прав и лучшем финансовом обеспечении. Без этого его реальная состоятельность останется незначительной, сколько бы семинаров на тему местного самоуправления не проводилось.
Мне же самым привлекательным образом будущего, которое должно вырастать уже сегодня, самым прочным национальным организмом видится КООПЕРАТИВНОЕ ОБЩЕСТВО. В Галичине, например, представление о нем есть, помнится довоенное кооперативное движение, не только экономическое. Оно было школой демократического и патриотического сотрудничества украинцев по улучшению благосостояния крестьян и мещан, содействовало развитию профессионализма и реализации личных интересов людей. Кооперативные структуры были уничтожены осенью 1939-го большевистским оккупационным режимом. Если искать примеры за рубежом, то кооперативными можно назвать американское, японское общества. Досадно, что после провозглашения независимости и первых стихийных реформ и «прихватизации» демократической кооперативной идеей как формой взаимодействия свободных людей, в Украине пренебрегли.
Много говорится ныне об аграрном секторе, учете интересов крестьян-товаропроизводителей. Думаю, самостоятельно скооперировавшись, они сумели бы защитить перед монопольными «трейдерами» свои цены на зерно и другую продукцию, а также и более низкие цены на минудобрения, необходимую им технику. И свой кооперативный банк могли бы создать. Делают же так в рыночных условиях в других странах, которые считаем успешными.
...Соседи замечают: Украина остается «проблемной страной», каким-то «незаконченным проектом». Все ли у нас должно быть так, как оно есть?
Известный венгерский политолог Ласло Кемени недавно сказал в «Дне»: «Помогать украинской элите решать внутренние дела никто не будет, она должна делать это сама».
Львовский этнопсихолог Роман Кись говорит: «Когда-то был народ, 80% крестьян без элиты, теперь все наоборот, — элита есть, но народ маргинализован».
Так перестаньте маргинализировать его! Может, этого окажется достаточно.
