Немало важных и интересных идей нам подсказывают наши читатели. Иногда они и сами берутся написать о своих наблюдениях и мыслях, и эти тексты, пусть порой несовершенны с точки зрения журналистского мастерства, покоряют своей непринужденностью и искренностью. Так, нашими полноценными авторами из числа читателей стали Сергей Глущенко из Запорожья, Тамара Орлова из Одессы, Михаил Фалагашвили из Ирпеня, Мирослава Бурлеева из Винницы и многие другие. В двухтомниках «Екстракт 150» и «Екстракт +200» из «Библиотеки газеты «День» даже появились разделы «Почта «Дня», которые подчеркивают, что новейшую историю Украины пишут не только журналисты, но и читатели — своими реакциями, впечатлениями, откликами.
Недавно к нам поступило очень ценное письмо от инженера Олега Матиюка из Николаева. В нем автор рассказывает истории незаурядных личностей. Две из них мы решили опубликовать.
Есть на Волыни село Пнивное. И проживает там Иван Никифорович Швед. Больше 87 лет Учителю, Величественному Украинцу. Знают о нем в районе и области. Благодарю судьбу, что имел возможность учиться в школе, где был директором и преподавал украинский язык и литературу Иван Никифорович, доброволец-фронтовик (от Корсунь-Шевченковска до Праги пролег боевой путь), родом из Винниччины. С похвальными грамотами закончил семилетку, Бердичевский педтехникум с золотым аттестатом «под вой фашистских бомб», Бердичевский (1947—1950 гг.) и Житомирский (1950—1953 гг.) учительские институты с красным дипломом. Заочно учился в Московском институте иностранных языков (1948—1950 гг.), не допустили к сдаче экзаменов, потому что был беспартийным. Из-за этого отказали в приеме в Литературный институт в Москве.
Спасся от болезни и голода 1946—1947 гг. тем, что в 1946 году переехал работать на Волынь, «ехал за жизнью». В то время тысячи людей с востока, юга Украины, спасались от искусственного голода в Западной Украине. Подкрепление на восстановление шахт Донбасса шло из Карпатских и Волынских лесов. Осталась фотография моего дедушки-лесника, который стоит рядом со студебекером, загруженным древесиной. Вспоминаю, еще в детстве, по пути в гости, в с. Степное, вблизи Николаева, искренне удивлялся впервые услышанным от ездового брички, что его семья спасалась от голода сусликами, отлавливая их на степных просторах. Мой хороший товарищ, Спица Виктор Иванович, один из основателей Общества украинского языка в Николаеве, с горечью рассказывал, что зимой в 1947 году колхозным свиньям на ферму в с. Богдановка Николаевского района привезли макуху (прессованные отходы подсолнечных семян после удаления масла), как ему очень хотелось порадовать, хотя бы маленьким кусочком, больную маму. Заведующий фермой отказал мальчику «на общепонятном языке». Очерк об этом случае Виктор Иванович пересылал в одну из газет, но до сих пор он не напечатан.
С 1948 г., больше 21 года, проработал Швед И. Н. директором Пнивненской школы. Через год после нашего выпуска уволили с работы из-за партийности. Его уроки, нестандартные, интересные и неожиданные задания требовали такого же подхода от нас, школьников. Вспоминаю, что однажды принес на урок картину с изображением тяжелобольного Ивана Франко в кровати и предложил описать увиденное. И поныне дорожу тем, что назвал лучшим мой очерк. Головоломки-задачи при рассмотрении сложных предложений в старших классах... Именно он учил мыслить, прививал любовь к родной земле, к своим корням через литературу, язык, через спектакли, спорт, кружки: танцевальный, струнный, духовой — всего не перескажешь... А в юбилейном, Шевченковском, 1964 году нам вручали металлические значки с изображением Кобзаря и слова с монтажа до сих пор не забыл. Детской сказкой остались в воспоминаниях Новогодние вечера, которые организовывала семья Шведов у себя дома. Его сыновья-близнецы Владимир и Игорь, мои одноклассники, часто исполняли на баянах разные произведения на концертах в сельском клубе, полонез «Прощание с Родиной» Огинского с тех пор дорог мне. Любовь к музыке у Ивана Никифоровича, по-видимому, с детства и еще с фронтовых лет, где, будучи артиллеристом, также играл в полковом духовом оркестре. Коллектив учителей нашей школы в то время формировался, считаю, не только по назначению, но и при содействии директора, из хороших наставников, которые помогли нам найти себя на широкой дороге жизни.
Второй раз открыл для себя Учителя в день 140-летия родной школы, в 2003 году. К нам, выпускникам, на изысканном украинском языке обращался близкий, родной человек. Завязалась переписка. Однажды получил небольшую бандероль с книжечкой «Гори — палай моя свіча» (г. Камень-Каширский, 2008 г.). Значимость книжки, считаю всеукраинского достояния, трудно передать словами.
Автор пишет: «Это крик измученной души, это боль сердца, которая не проходит и не стихает. Далекими заводями босоногого детства шагает моя неотступная память и перед глазами всплывают страшные сцены голода! Я от них не могу отделаться, они преследуют меня везде, не дают спокойно спать, потому что они во мне, в сердце, в душе, в памяти! По-видимому, мне Бог дал такую долгую жизнь, чтобы я, пройдя через страшные жернова голода, остался жить и рассказал об этом потомкам...»
Как в капле воды, так в стихотворениях отразилась трагическая судьба нашей Украины в годы Голодоморов. Вчитываясь в «Поетичні спогади про Голодомор» возмущаешься настоящим, тем откровенным цинизмом, холодным равнодушием, пренебрежением и невежеством, которыми пытаются нивелировать большую трагедию, отвергая признание Голодомора геноцидом нашего народа.
Прилагаю к своему письму несколько произведений из книги поэта. О тех страшных годах Он имеет больше права говорить. Поэтическое осмысление трагических лет, уникальное, как авторское произведение, как боль всей Украины. Только щемит сердце от примечания в конце книжечки: «Издано за счет автора»...
Пережила два Голодомора и моя мать, родом тоже из Винниччины, учительница, направленная в 1945 году работать на Волынь. Вспоминает, как везли из Николаева, закрыв в товарняке, пригрозив и забрав документы. Запечатлелись в ее памяти на всю жизнь гибель семьи брата отца в 1932—1933 годах, ее детский ужас от людоедства обезумевшей жены дяди. В 1946—1947 годах от голодной смерти спасла свою мать и двух сестер, забрав их из Николаевщины на год в волынское село Ворокомле, где в то время работала.
Воспоминания Ивана Никифоровича призывают «не злим, тихим словом» помянуть невинно убиенных в годы Голодомора:
«Єдине, що можемо зараз
зробити,
Хай струни душевні
звучать —
На пам’ять свічу воскову
запалити —
Хай плаче із нами свіча!..»
В начале октября побывал в родном селе, на свадьбе дочери родственника. Много гостей, красиво накрытые столы, видеокамера, вокально-инструментальный ансамбль, усталые от подготовки к празднику родители-труженики, четверо младших братьев невесты.
Каждое посещение малой родины дает огромный духовный заряд. Это встречи с родными, школьными друзьями, цвета осеннего леса, грибы, пруд, запах яблок из родительского сада, бывшего... Посетил Учителя. Иван Никифорович живет с женой Галиной Васильевной в том же скромном домике, что и много лет назад. Угощал крепкой, настоянной на травах наливкой, которой больше четырех десятков лет.
Швед И. Н. издал за собственные средства и вторую книжку «На веселій орбіті» (г. Камень-Каширский, 2009 г.), которую посвятил памяти своей многострадальной мамочки Виктории Волошиной.
Актуально звучат слова о сегодняшнем дне из стихотворения «Парламентські бої»:
«...Мовчать суди, мовчать
статути,
І Конституція німа.
Людських вам стогонів
не чути,
Той співчуття до них нема!
..................................
Закон і правда — все мовчить.
Людей толкових нехватає.
То хто ж нас розуму навчить?!
Вся Україна в горі тоне.
Спасти ж — нема в нас голови!
Чи діждемось ми Вашінгтона.
Чи попрохаємо в Москви?!»
Веселые-невеселые стихотворения о советском, современном, сельском житье-бытье. Готова к печати вторая и написана третья книги. Переживает. Сможет ли издать?
Присоединяюсь к людям, о которых сам подчеркивает в стихотворении «Тост на власні іменини»:
«...Кажуть люди: — Треба
жити!
— Слухаю — живу...»
Живите долго на радость детям, внукам, ученикам, людям. Многая и добрая лета, вам, пан Иване, и вашей жене.
А на свадьбе резануло ухо: «Ах, Одесса...». Неужели, красивая украинская песня делится местом с худшими образцами других песен, отходят на второй план, утрачиваются вековые обряды?
Обобщая, рассуждаю, что, возможно, преувеличиваю, и новое поколение ко всему относится проще, возможно, не видим, как засевается наше поле сорняком бездуховности, невежества и безликости «не помнящими родства»: «А какая разница, какие песни петь? На каком языке говорить? Какие герои у нас? Какую историю изучать свою или, навязанную, чужую, которую будут предлагать или, вернее, уже предла гают считать своей сначала учителям? Какие и кому памятники ставить? Как нынешние партийные потомки опять подняли на постамент «вождя всех времен и народов» (верного ученика идола, знаки которого десятками виднеются по городам и селам Украины) в славном городе Запорожье, который руками своих сатрапов «во имя светлого будущего всего человечества» беспощадно истязал и уничтожал наш народ, включительно с потомками казачества!?»
Полесский край, дорогой... Колыбель обычаев и традиций украинского народа...
Не забываем, что рядом с нами живет и творит мой Учитель, наш Учитель, Святой Человек. Уважайте их, настоящих сыновей Украины. На родном украинском языке, песне, на исторической памяти держится человек, не скатываемся к люмпенизированному примитивизму, не дадимся в руки духовного геноцида. Бережем, защищаем и преумножаем свои, бесценные украинские духовные сокровища — исцеляющий источник жизни.
