Мы с Вишневской не виделись с тех пор, как они с Ростроповичем уехали из Союза. Я не хочу оправдываться, но в книге «Галина» все, что она написала обо мне, вранье...
Прима-вамп советской оперной сцены Елена Образцова, помимо исключительных вокальных данных, обладает качеством, отличающим великую певицу от талантливой вокалистки: она Актриса. Ее сенсационная для советских времен карьера (еще будучи студенткой консерватории она стала солисткой Большого театра) ознаменовалась не только официальными союзными регалиями, но и мировым признанием.
Впрочем, при личном общении Елена Васильевна ничем не напоминает неприступную оперную диву. Контактность, обаяние и чувство юмора — лишнее доказательство прекрасной творческой формы.
— Елена Васильевна, есть ли определенный перечень ваших пожеланий при организации гастролей?
— Репертуар — моя прерогатива, а техническими деталями занимается импрессарио. Желательно, чтобы был рояль или пианино и две чашечки чая перед выступлением. Если позволяет график, то обязательно знакомлюсь с достопримечательностями того города, где проходят гастроли. Марка машины никогда не волновала, но чаще устроители предлагают «Мерседес», «Кадиллак» или «Линкольн». Номер в гостинице считаю хорошим, если в нем тихо и удобная кровать. Я человек не привередливый. Вот если зал не готов, на сцене невозможно работать, то свой характер показываю.
— Как повлияла на вас рано пришедшая известность?
— Если вы имеете в виду «звездную болезнь», то для меня она прошла, как насморк. Попасть в Большой театр трудно, а удержаться, выйти в лидеры — еще труднее. Это была лучшая сцена нашей страны, а работа бок о бок с ведущими артистами — огромное наслаждение. Я максималистка и если слышала блестящую партию, то старалась спеть еще лучше. Увлеченность оперой отодвинула на второй план исполнение камерного репертуара. Сейчас же с огромным удовольствием пою русские романсы Рахманинова, Прокофьева, Свиридова, Чайковского.
В Большом театре я прошла школу жизни: и слезы, и любовь.
— Любовь — это Альгис Жюрайтис, а плакать вас заставила Галина Вишневская?
— Только поддержка семьи помогла выстоять, когда в мой адрес некогда великая певица вылила ушат грязи. Не хочу ворошить старое, но до сих пор больно вспоминать о том периоде. Мы с Вишневской не виделись с тех пор, как они с Ростроповичем уехали из Союза. Я не хочу оправдываться, но в книге «Галина» все, что она написала обо мне, вранье...
Самая большая радость — муж Альгис, дочь и внук. Если есть любовь, то все получается. Во мне постоянно борются две женщины: певица и домохозяйка. Обожаю переставлять мебель, убирать квартиру, мыть посуду, возиться со своими двумя собаками. И терпеть не могу гладить белье.
— Представить вас с тряпкой в руке очень трудно. А правда ли, что собираетесь навсегда перебраться в Питер и уже купили квартиру?
— Может, от того, что редко бываю дома, хозяйственные дела меня не раздражают: успеваю соскучиться по своему «гнездышку». На мои перестановки Альгис смотрит снисходительно. Понимает, что мне нужно где-то гасить свой темперамент. Он удивительно чуткий человек, но если мы начинаем говорить о музыке, то без скандала не обходится. Когда мы поженились, то ввели табу на профессиональные разговоры в доме. Ломаем копья и стрелы в театре. Разговоры о переезде в Питер беспочвенны. Не так давно я действительно купила там квартиру. Моя приятельница уезжала в Сан-Франциско к детям и предложила свое жилье нам. Это улица Маяковского, всего через дом от того места, где я родилась. А вообще, мой дом — это самолет. Веду кочевой образ жизни.
— Ваша дочь Елена Макарова, ученица Монтсеррат Кабалье, недавно выступала в Киеве, Москве. А почему вы возражали против того, чтобы Лена стала певицей?
— Если быть певицей, то первой. А у Лены небольшой голос, правда, довольно красивый по тембру. Петь в опере с такими вокальными данными нельзя. Остается камерный репертуар, а таких исполнителей хоть пруд пруди. Хлеб артистов — не пирожное. Создавать ей тепличные условия, помогать, содействовать при поступлении в музучилище я не считала нужным. Лена показала свой характер. То, чего она добилась сегодня, — не благодаря, а вопреки обстоятельствам. У Монтсеррат она учится второй год в ее мастер-классе. После такой хорошей стажировки постараюсь помочь заключить интересный контракт. Во всяком случае, никто не упрекнет в протежировании бездарности.
— Вы строгая мама и бабушка?
— Я справедливая, без излишнего сюсюканья. Пока жива была моя мама, она очень мне помогала. Ради воспитания Лены она оставила работу. Мне ее очень не хватает, это мой ангел-хранитель. Когда трудно, мысленно обращаюсь к ней. Может из-за сцены, частых гастролей я недодала тепла своей дочери. Теперь стараюсь наверстать упущенное с внуком. Александру 12 лет. Ходит в Испании в школу, занимается спортом (особенно любит футбол). Разбирается в компьютерах, говорит на испанском, итальянском и английском языках — в общем, современный парень.
— В Испании зарождается «звездочка» Лены. Эта страна признала вас лучшей Кармен...
— В Барселоне несколько вечеров подряд шла опера «Кармен» с разными исполнителями партий Хозе и Кармен. Я назову лишь несколько имен: Джойс Давидсон, Грейс Бамбри, Розалинда Элиас — все мастера суперкласса. Мы пели вместе с Плачидо Доминго. Во время спектакля я забыла, что нахожусь на сцене, все чувствовала, как моя героиня. Когда Хозе (Доминго) спрашивал: «Ты меня любишь?», душа переворачивалась. Крики «Браво!» и цветы вернули к реальности. Первые мгновения даже не понимала, почему такой ажиотаж.
Пережить триумф на сцене — самая большая награда за все муки, которые приходится преодолевать. У меня было много хороших ролей, но самые любимые — Кармен («Кармен») и Эболи («Дон Карлос»).
— Появилась мода: оперные певцы выступают с эстрадными номерами: трио теноров (Доминго, Корреас, Паваротти), Кабалье с Меркюри, Соткилава с Долиной. У вас нет желания попробовать себя в подобном жанре?
— Это вы на Машу Распутину намекаете? Пусть никого не вводит в заблуждение мое присутствие на ее концерте. Мы вместе летели в самолете, разговорились. Я с удивлением обнаружила, что ее эпатаж на сцене на самом деле — маска. Она приняла правила игры и тиражирует тот разухабистый образ, который хочет видеть публика. На самом деле, нападая, она просто защищается. Мне стыдно признаться, но до концерта Распутиной я ни разу не ходила на подобные эстрадные выступления.
Смычку оперы с легким жанром не приветствую. Самая удачная композиция получилась у Монтсеррат с Фреди именно благодаря мощному вокалу Кабалье. У трио теноров исчезла новизна, там уже не искусство, а бизнес. Если продолжать разрабатывать эту «золотую жилу», то, как мне кажется, пора сменить репертуар. Дуэт Зураба Соткилавы с Ларисой Долиной «Ода Олимпик» на Всемирных юношеских играх — попросту провальный, не было единения, каждый тянул свою партию.
— Если снять телесериал, то мало кто поверит, что блистательную певицу можно смело записывать в «Клуб невезучих», и все написанное в сценарии — правда. Выступление в Мариинском театре со сломанной рукой...
— А шесть спектаклей «Дон Карлоса» со сломанной ногой на костылях? Переломы, мигрени — сколько всего за эти годы было! Между прочим, причинивший мне травму актер, исполнявший партию Хозе в Мариинском театре, так перепугался, что не пришел узнать, как я себя чувствую и даже букет цветов не передал. В больницу я ехала в сценическом платье, так как рука уже начала опухать и лишь хватило сил закончить спектакль.
В последние пять лет я почти ослепла (сорвана сетчатка глаза). Разучивать новый репертуар не могла, выступала со старым. Оперировалась в Барселоне. Там же оперировали дочь (у нее прогрессировала близорукость). Хорошо, что все эти неприятности позади. Мой гастрольный график расписан до 2002 года.
— Чтобы был сильный голос, надо хорошо питаться, а хочешь иметь осиную талию — садись на диету. Как вы выходите из этого положения?
— Самый лучший стимул — сцена. После болезни я ни в одно концертное платье не влезала. Начала раздельно питаться — и сразу за месяц потеряла пять килограммов. Больше фруктов, овощей и минимум хлебобулочных изделий: вкусно и не надо шить новый гардероб.
— С кем из дирижеров вам легче всего работалось?
— В Ла Скала я чаще всего работала с Клаудио Аббадо. Мы с ним были друзьями, я понимала его с первого взмаха дирижерской палочки. Много радости принесла встреча с Гербертом фон Караяном. В родном Большом театре, конечно же, любимый Альгис Жюрайтис.
— Вы занимаетесь преподавательской работой, не планируете ли открыть свою школу?
— Большую часть жизни я отдала опере, а сейчас открыла для себя целый мир камерной музыки. Пока успеваю сочетать сольные выступления с преподаванием, но подумываю о том времени, когда займусь только мастер-классами. Хотела в Москве открыть свою школу, мэрия даже выделила помещение, но найти спонсоров не сумела. Самой же поднять такой дорогой проект не под силу. Чувствую, как спрессовывается время, столько хочется успеть...
