В начале июня журналисты и авторы «Дня» побывали в Национальном горном университете (г. Днепропетровск), где, по словам главного редактора нашей газеты Ларисы Ившиной, создан абсолютно беспрецедентный для технических вузов запрос на гуманитарный стиль жизни и мышления. Напомним, что во время нашего пребывания в Днепропетровске в университете состоялась читательская конференция по материалам книг «Украина Incognita» и «Две Руси» из «Библиотеки «Дня» («День», № 100), а также «круглый стол» на тему «Кто воспитывает национальную элиту Украины?», инициированный ректоратом вуза и Институтом гуманитарных проблем НГУ. «Круглый стол» собрал не только преподавателей самого университета, но и представителей других вузов Днепропетровска, творческой интеллигенции города и области, журналистов. Посетил это мероприятие и председатель Днепропетровской областной государственной администрации Владимир ЯЦУБА, оценивший эту встречу «серьезных журналистов и днепропетровской элиты» как разговор людей, «которые доподлинно знают и историю, и настоящее, и принимают участие в формировании будущего».
С самого начала обсуждение переключилось на проблему формирования и воспитания политической элиты, что, впрочем, не удивительно, ведь именно от истеблишмента зависит, как скоро общество сможет перейти на качественно иной уровень развития. Некоторые фрагменты «круглого стола» в Национальном горном университете мы предлагаем вашему вниманию.
Лариса ИВШИНА :
— Тема, которую вы предложили для обсуждения — «Кто воспитывает национальную элиту Украины?», — очень сложная и новаторская. Если говорить о том, что могла сделать наша газета для формирования образа новой украинской элиты, то, думаю, прежде всего — это определение каких-то критериев и ориентиров. Что в такое время, как наше, — дело само по себе очень непростое. Два проекта «Дня» — «Украина Incognita» и «Две Руси», которые мы создали вместе с нашими авторами и экспертами (историками, философами, культурологами), нашли своего вдумчивого читателя, который, я убеждена, и является, в определенной мере, частью новой элиты. Благодаря им люди могут понять, от какого наследия мы отказываемся, что из прошлого оставляем, каким будет будущее Украины. И потому можно говорить, что эти книги становятся хорошими стимуляторами процесса кристаллизации новой элиты. Почему? Потому что та же книга «Две Руси», написанная с новых концептуальных позиций, отвечает, на мой взгляд, на вопрос, который для Украины является «нервным узлом». Это сложный вопрос об отношениях Украины-Руси и Московского царства, Украины нынешней и России, о нашем знании этой проблематики и о нашей перспективе. И я думаю, что на этом краеугольном камне обтачивается украинская элита будущего. Ей не избежать процесса формирования собственной гражданской позиции. Иногда у нас раздумывают над вопросом: есть у нас сейчас политическая элита или нет. На одном из обсуждений я предложила свой вариант ответа на этот вопрос. Мне кажется, что когда, например, бывший комсомолец Александр Квасьневский привел за две каденции своего правления свою страну не просто в Евросоюз и к членству в НАТО, но к другой кондиции политической, экономической жизни, то те, кто его поддерживал на этом пути, или даже те, кто оппонировали и привели тем самым к этому новому качеству, возможно, могут считаться новой политической элитой Польши. Потому что есть результат. Нет результата — нет и элиты.
СТРАТЕГИЯ ДЛЯ ПРОШЛОГО
Юрий ШАПОВАЛ , доктор исторических наук, профессор:
— Я хочу высказать несколько мыслей по теме, которую мы обсуждаем. Не только в качестве одного из авторов «Дня» — газеты, которую я очень люблю и считаю островком интеллекта в бурном море разнообразной украинской периодики. Но и в качестве человека, который на протяжении четырех лет был причастен к созданию шеститомного издания «Политическая история Украины. ХХ век». Для творческого коллектива, который работал над этим громоздким трудом, вопросы формирования то ли элиты, то ли украинского политического истеблишмента, формирования украинской политической культуры и нового исторического сознания были очень актуальными. Эта тема присутствует и в книгах «Украина Incognita» и «Две Руси» из «Библиотеки «Дня».
В первую очередь, речь идет о том, чего не хватало украинской политической элите, украинскому истеблишменту на протяжении прошлых веков и, в частности, на протяжении ХХ века. Наиболее, наверное, драматического, ужасного и в то же время оптимистического для страны. Поскольку именно этот век дал Украине шанс стать из виртуального государства государством реальным. Которое сегодня оценивают по- разному, многие не принимают или не воспринимают таким, как оно есть, но тем не менее оно существует, и мы должны осмысливать именно это явление, этот феномен. Для меня важен один мотив, который иронично выразил известный российский журналист Виктор Шендерович. Он написал: «Почему так получается, что самые последние всегда в политике идут в первых рядах?» Вот такая ироничная, возможно, даже не очень веселая, но, наверное, правильная фраза, которая заставляет задуматься, почему мы, перефразируя известное высказывание Леонида Кравчука, имеем сегодня тех лидеров, которых имеем.
Для меня, как для историка, ответ заключается в первую очередь в том, что Украина на протяжении всей своей истории имела, по меньшей мере, две негативных вещи. Первая — это то, что определил Александр Шумский, бывший нарком образования Украины в своем незаконченном описании под названием «Малороссы», анализируя историю Украины. Он назвал всю историю Украины историей политики ориентации. То есть Украина никогда не искала своего самостоятельного пути или, по крайней мере, эта линия не побеждала на каких-то важных исторических этапах. А это была преимущественно политика ориентации. Это ключевая вещь, о которой, мне кажется, стоит поговорить, потому что то, что мы имеем сегодня, это по сути та же самая политика ориентации.
Сегодня, накануне президентских выборов, украинский политикум для себя снова в первую очередь решает эту проблему ориентации — идет ли речь о западной ориентации, или о восточной. А вторая вещь, сопровождавшая всю историю Украины, и в первую очередь в ХХ веке, когда она была едва ли не доминантной в политическом развитии Украины — это то, что украинская политическая элита перманентно уничтожалась. И очень интересна мотивация тех людей, которые шли на службу той империи, которую называют красной или большевистской империей (если брать советский период, наиболее длительный и очень важный для ХХ века). Почему так охотно эти люди шли на службу режиму, и почему они так доброкачественно, добросовестно ему служили?
Мы можем идти вглубь и посмотреть на предыдущие столетия, предположим, на судьбу братьев Разумовских. И увидим, что это устойчивая тенденция, а не какие- то случайные вещи. Вот почему это не исчезает в Украине, как это категорически исчезло, скажем, в Польше, где упомянутый Ларисой Алексеевной комсомолец Квасьневский в конечном итоге добился того, что эта страна занимает сегодня ту позицию, которую она занимает?
Мне также представляется важным и вопрос о влиянии на наш политический истеблишмент, на нашу политическую элиту общества. Потому что элита такова, каково общество. Помните, мы много лет оперировали таким понятием, как «народ», и идеализировали его. Говорили о народной мудрости, о том, что народ знает правду и т.д. А теперь, я думаю, что пришло время, когда серьезные ученые (в первую очередь — политологи, историки, философы, социологи) должны посмотреть собственно на народ. Чем является наше общество, каково оно есть, какого качества тот народ, который в 1991-м году получил фактически независимое государство? Мне кажется, эта проблема — элита как зеркало народа, общества — одна из наиболее серьезных.
И еще один момент. Как-то, во время одной из встреч с читателями, Лариса Ившина, отвечая на вопросы из зала, в какой мере издания «Украина Incognita» и «Две Руси» были бы нужны украинским политикам в качестве учебников, сказала, что по этим книгам наши политики должны были бы сдавать какой-то экзамен-минимум по истории Украины. Тогда мне эта мысль показалась несколько гипертрофированной, заостренной. Но со временем я пришел к выводу, что это правильная мысль — не в смысле школярства, не в смысле знания определенной суммы фактов (хотя и в этом смысле тоже), а в том смысле, что политики должны извлекать для себя уроки из истории.
Я это всегда для себя формулирую следующим образом. Наша власть всегда очень любит говорить о стратегии для будущего — в той или иной области развития. А мне кажется, что для каждого нормального, государственно ориентированного общества должна быть стратегия для прошлого — каким видится нашей элите прошлое страны. И события 2003-го года, когда наше общество и власть столкнулись с проблемой оценки противостояния поляков и украинцев на Волыни в 1943 году, подтвердили эту мою гипотезу. И тогда оказалось, что поляки актуализировали эту историческую проблему для того, чтобы сцементировать общество.
Я входил в специальную структуру, которая была создана при Совете национальной безопасности и обороны Украины именно по поводу 60-й годовщины этих волынских событий, мы изучали серьезные документы, мы пытались даже дать какие-то рекомендации. Но оказалось, что наша власть не была готова дать должную оценку этим событиям. И, к сожалению, я могу приводить много примеров, когда властные структуры, политическая элита подтвердили либо свою — простите — некомпетентность, либо нежелание снова «пережить», переосмыслить прошлое, дать ему правдивую оценку. В качестве примеров можно еще назвать указ Президента о годовщине Переяславской рады, указ о праздновании годовщины создания комсомола. Я мог бы назвать празднование годовщины со дня рождения Владимира Щербицкого, когда забыли о Петре Шелесте и тому подобное.
И потому эта стратегия для прошлого, учитывание политической элитой опыта прошлого, в конце концов, воспитание прошлым — чрезвычайно актуальный вопрос.
«КУЛЬТУРА ПРОИЗВОДИТ ЛЮДЕЙ»
Сергей КРЫМСКИЙ , доктор философских наук, профессор:
— Говоря о воспитании политической элиты и о политике как таковой, следует иметь в виду, что сейчас изменилось понятие политики. Сейчас человечество столкнулось со многими проблемами, которые мы должны решить. Приведу несколько примеров. Скажем, каждый этнос не готов к глобализация или денационализации, если не проходит фазу исторически свободного развития. Для свободного развития необходимо государство. В мире сейчас 199 государств и 2000 этносов. Может ли быть 2000 государств? Проблема если и имеет какое- то решение, то только локальное. Или, скажем, проблема «золотого миллиарда», которому соответствует один миллиард голодных людей. Как решать эту проблему? Отказаться, как это предлагает Римский клуб, от растущего производства, перейти на нулевой цикл, то есть на какое-то воссоздание простой суммы потребления? Это невозможно. Я могу вам назвать и множество других проблем. Но суть заключается в том, что политика сейчас стала не искусством возможного, а искусством невозможного, то есть — с учетом того, чего нельзя делать. А политики не готовы к этому. Политика всегда была и остается полем волюнтаризма. Правда, есть некоторые сдвиги. Так, скажем, в политических кругах уже работают программисты и кибернетики, то есть люди, которые знают: вот это можно делать, а этого нельзя. Если такие люди все-таки появляются в политических кругах, это дает надежду на то, что этот фактор невозможного будет учтен.
В политике, возможно, самое главное — возможность опережать. Брэдбери говорил, что будущее нужно не просто предвидеть, а упреждать его наступление. И в политическом отношении мышление должно быть опережающим. Я вам приведу такой пример. В 1940 году, когда капитулировала Франция, Черчилль сделал — тоже с некоторым выходом на будущее — ставку на Шарля де Голля и дал задание вывезти его из Парижа. Осуществить это было довольно сложно, ведь де Голль был очень высоким и заметным в толпе. Во время переезда из Парижа в Великобританию генерал Шарль де Голль вдруг останавливается и говорит: «Я понял: немцы эту войну проиграли». Человек в таком состоянии делает такой вывод! Делает потому, что он понял, что война — мировая, и поражение одной страны еще не поражение в войне. Это был пример опережающего мышления.
Всем понятно, какую роль играет в политике человеческий фактор. Но следует также знать, что человеческий фактор тут настолько важен еще и потому, что в политике действует ответственность в такой мере, которая нам и не снилась. Один из примеров — когда разведка предоставила Черчиллю «Энигму» — расшифровку морского кода немцев. И по этой расшифровке он знал, что Ковентри будет уничтожен немецкой авиацией. Что делать? Предупредить население и спасти его? Это означает выдать немцам, что у англичан есть этот код (а наличие этого кода позволяло до конца войны англичанам выигрывать очень большие битвы). И Черчилль не сказал, обрекая на смерть тысячи людей... И в этом есть еще одна особенность. Политика всегда в родстве со смертью. Это нужно знать. Еще в далекие, архаические времена вожди носили амулеты смерти. Почему они обручены со смертью? Потому что их действия либо ведут к смерти других людей, либо они сами являются объектом смертельных атак. И, кстати, при советской власти — это официальная, а не частная информация — из сейфа в сейф переходили пули, которыми были убиты Каменев и Зиновьев. Это были амулеты смерти, это были амулеты власти. Смерть обручена с политикой. И это нужно иметь в виду. Знаете, у африканских народов был такой обычай: когда выбирали вождя, его сажали на верхушку пальмы и всем миром трясли. Если не падал, то проходил испытание на вождя...
И еще нужно сказать, что на первое место в политике сейчас выходит проблема морали. Даже пишут о возникновении новой разновидности политики — моральной политики. Во время Карибского кризиса министр иностранных дел СССР Андрей Громыко встретился в Белом доме с президентом США Кеннеди и отрицал, что советские ракеты находятся на Кубе. Кеннеди молчал. И когда Громыко ушел, Джонсон, присутствовавший при этом разговоре, спросил: «Почему же вы ему не показали аэрофотосъемку, где указано расположение ракет?» «А зачем? Он просто больше не переступит порог Белого дома. Он лгал». То есть ложь создает сейчас — во всяком случае, в некоторых кругах — невозможность работать, невозможность даже общаться. У меня был интересный личный опыт. В 1969 году в Институте философии, где я работаю, были аресты. Я со всеми людьми, которых арестовали, был очень хорошо знаком. У меня возникло какое-то нехорошее предчувствие, и я обратился к одному нашему деятелю, который работал в Институте, но был очень влиятельным человеком в определенных органах. Я ему сказал: «Я иду работать к тебе в журнал, и больше там не будет ни одной ошибки, а ты гарантируешь мне безопасность». Он сказал: «Хорошо». И действительно, все было хорошо. Прошло несколько лет. Он мне говорит: «Ты что думаешь, я поверил тебе? Я опросил всех людей в Киеве о тебе, и никто ничего плохого о тебе не сказал». И я тогда понял, что всякая подлость нерентабельна. Просто нерентабельна. Ты можешь выиграть в конкретном случае, но рано или поздно все равно проигрываешь. Так что проблема моральной политики — очень серьезная вещь.
Что еще было бы очень важно сказать? В любой сфере деятельности личность имеет большое значение, но в политике — особенно. Личность, которая может быть примером. Личность, понимающая формулу, которую в свое время высказал Гете: если ты относишься к человеку как к такому, каким он есть на самом деле, он станет хуже, чем он есть; если ты относишься к человеку как к такому, каким он должен быть, он станет таким, каким может. Вот это умение особого отношения к людям, даже наделяя их определенными достоинствами по сравнению с тем, чем они есть являются на самом деле, — очень важно для политика.
И я считаю, что не скажу вам ничего нового, если отмечу, что политику, как никому другому, культурное образование необходимо. Дело в том, что материальное производство изготавливает вещи, а культура производит людей. И это «производство людей» должно органично сочетаться с политической деятельностью.
И еще один аспект. Я сейчас выскажу спорное утверждение, со мной кое- кто не согласится. Я — против привлечения молодежи к профессиональной политике. Одно дело — привлечение молодежи к участию в политической жизни, но другое дело — профессиональная политика. Она не для молодежи. Еще Аристотель сказал, что политика — это мудрость, это — фронезис. Политика делается не благодаря присутствию чего-то, а иногда и благодаря отсутствию чего- то. И молодежь на это неспособна. Молодежь всегда пытается выйти на передний план. Выйти на передний план в политике — это смерть, тебя сразу же уничтожат. Молодежь этого не понимает. Политика делается не только головой, она еще и печенкой делается. Для этого нужен очень большой опыт. И когда у нас начинается — парламенты в школе, парламенты в вузах и тому подобное, то мы учим людей не политике, мы учим людей борьбе за власть. То есть воспитываем честолюбцев. Это — страшное дело.
И последнее, что я хочу сказать. Политика — это особенное отношение ко времени. Есть басня о том, что черти в аду решали, как сделать жизнь людей еще хуже. Создали специальную школу, где изучали, как навредить людям. И высшую оценку на экзамене получил тот черт, который пообещал сказать людям, что времени — предостаточно, что некуда спешить. Но ведь каждое дело — срочное!
«НЕ КАЖДАЯ КУХАРКА...»
Владимир ДЕМЧЕНКО , профессор, декан факультета систем и средств массовой коммуникации Днепропетровского национального университета:
— В качестве своего рода эпиграфов хотел бы привести известную английскую пословицу — для того, чтобы воспитать одного джентльмена, необходимо иметь в роду семь поколений джентльменов, а также напомнить очень известный в политике факт, когда Джон Кеннеди, во время встречи с представителями молодежных организаций, пожал руку парню по имени Билл Клинтон — будущему президенту США. И эта пословица и этот пример, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что система воспитания политической элиты не имеет каких-то устоявшихся рецептов. Каждая страна — в зависимости от своей истории, от своих политических традиций — вырабатывает собственные правила. Если же говорить об украинской политической элите, то какое бы мы толкование с вами не взяли, мы обязательно найдем два аспекта. Первый — функциональный: элита — это те, кто избран или те, кто нами руководит, и в этом смысле у нас в Украине нормальная политическая элита — как в других странах. С другой стороны, есть ценностный аспект, то есть — а имеют ли право руководить? И вот в этом плане, говоря об украинской элите, вспомню, слегка перефразировав, слова Михаила Жванецкого: «Внешним видом овладели, хорошо было бы теперь и в суть вещей проникнуть»...
Вообще понятие элиты у нас чрезвычайно размыто, потому что сама элита — очень пестрая. Но я, например, не стал бы обвинять нашу элиту в том, что это, дескать, — бывшие компартийные функционеры. И хотел бы продолжить мысль главного редактора «Дня» о «комсомольце Квасьневском». Комсомольцу Квасьневскому удалось сделать то, чего не удалось сделать электрику Валенсе, хотя заслуги Валенсы в том, что он смог свергнуть партийный режим в Польше, намного больше. Я думаю, что дело не только в том, что их пребывание при власти пришлось на разные периоды. Квасьневский все-таки был функционером и прошел значительный путь ВОСПИТАНИЯ, он был человеком, который имел определенный политический опыт. И потому можно сказать, что все-таки не каждая кухарка может управлять государством, даже если она имеет перед этим государством огромные заслуги. И я абсолютно согласен с коллегами, которые говорили о культурном воспитании, и согласен с тем, что мы утратили традиции. Тем более, что у нас в Украине речь идет не только об истреблении элиты. Не нами придумано: родиться в провинции — умереть в Париже. Для многих наших соотечественников этим «Парижем» была Москва. И сколько киевлян, днепропетровцев, выходцев из других регионов Украины добровольно уехали в Москву, утвердились там, стали элитой тогдашней страны и не вернулись к нам. Но нужно вспомнить не только то, что это — беда Украины, но и то, что мы, возможно, отдали больше всех, и те люди остались там. Как бы там ни было, прибалты и грузины рискнули призвать на высокие посты представителей своей элиты из других стран. Может, это и есть один из путей ротации элиты?
Ну, и, конечно, нельзя забывать о факторе времени. На мой взгляд, все-таки должна произойти реальная смена поколений, в политику должны прийти, в частности, и люди из числа тех, которые, родившись в провинции, будут мечтать умереть в Киеве....
Богдан ГАЛЬ , кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и политической теории Национального горного университета:
— Когда мы говорим о воспитании национальной элиты, предполагается, что мы четко осознаем, что есть такая национальная элита и что ее сознательно можно воспитать. Но, учитывая определенный опыт работы в высшем учебном заведении, мне кажется, что, скорее, нужно говорить о том, что мы учим и воспитываем профессионалов и просто порядочных людей. Есть в Украине национальная элита или ее нет — зависит от того, какое значение мы вкладываем в этот термин. Если речь идет, так сказать, об элите по должности, людей, лица которых не сходят с телеэкранов, то, конечно, она у нас есть. Если под элитой понимать лучших сыновей и дочерей Украины, которые достойно представляют Украину на мировом уровне (не только в политике, но и в спорте, культуре), то опять же, у нас элита есть. И когда мы ставим под сомнение, что у нас она есть, то это значит, что мы под элитой понимаем нечто иное. Мне очень понравилась мысль Ларисы Ившиной, что есть у нас элита или нет, мы будем определять по другим критериям — по результату ее дел. Кто определит результаты этих дел? Следующие поколения. Именно они скажут — была у нас элита или не было. Воспитали мы этих порядочных профессионалов, которые реализовали себя (в том числе, и в политике), или нет. И тогда они скажут, сделали мы свое дело или не сделали, достойно или нет. Будем надеяться, что мы сделаем его достойно.
Владимир ГОЛОВКО , старший научный сотрудник Института истории Украины НАН Украины:
— Мне кажется, что проблема — не в ущербности украинской элиты, а в том, что наше общество умнее, чем элита. И вот такая расстановка акцентов, по-моему, несколько меняет общую картину. Еще одна проблема нынешнего этапа развития украинской государственности — общество приучено к тому, что его интеллектуальным потенциалом пользуется государство. И нынешней правящей элите такое положение дел — когда общество имеет высокий потенциал, а государство его использует — выгодно. Другой аспект — проблема высшей школы. На мой взгляд, после некоторого «проседания» на протяжении нескольких лет, высшая школа начинает подниматься. И она как раз и может стать тем центром, который будет направлять интеллектуальный потенциал общества — не под госзаказ, а под общественный заказ, на реализацию, скажем так, общественного договора. В частности, меня радует пример Национального горного университета, и я, хотя являюсь выпускником Днепропетровского национального университета, вынужден признать, что Национальный горный университет является одним из самых лучших вузов Днепропетровска и Украины. Например, сегодня (4 июня. — Ред. ) в стенах этого вуза проводится сразу несколько «круглых столов» — обсуждаются и проблемы воспитания национальной элиты, и аспекты интеграции в НАТО, и другие вопросы. И мне кажется, что вот эти процессы и являются той путеводной нитью, что выведет наше общество из состояния, в котором оно на сегодняшний день находится.
СЛОВА И ПРИМЕРЫ
Анна ШВЫДЬКО, профессор кафедры истории и политической теории НГУ:
— Когда-то древние говорили: слова волнуют, а примеры увлекают. Значит, нужно своим поведением, своим отношением — к делу, к государству (и не только к его истории, но и к его дню сегодняшнему, к его будущему) воспитывать следующие поколения. Возможно, и не совсем корректно говорить о специальном воспитании элиты, хотя ответственных должностей, от которых зависит развитие государства, — очень много. Но патриотов мы должны воспитывать, начиная еще с детского садика. А воспитание обществом людей, которые любят свою землю, любят свое государство, предполагает еще и воспитание в них потребности действовать. Как говорил знаменитый полемист XVI века Иван Вишенский: «Не только свечу имей, но заботься о том, чтобы она горела». Так вот, когда мы будем заботиться о том, чтобы «свеча горела», то есть будем работать, то тогда, очевидно, не нужно будет задавать конкретный вопрос — кто воспитает? Возвращаясь к первой части нашей встречи с творческим коллективом газеты «День», можно сказать, что они — воспитывают: своими публикациями, своей гражданской позицией, этими книгами, которые сегодня были представлены. Мы, преподаватели вуза, воспитываем. Вот это и есть ответ на вопрос — кто? Мы воспитываем. Но для того, чтобы воспитывать, мы должны еще и сами поступать так, как мы предлагаем студентам. Чтобы не было раздвоенности в словах и делах. И потому закончу тем, с чего начала — слова волнуют, а примеры увлекают.
