Многие положения, высказанные главным архитектором Киева Сергеем Бабушкиным в интервью газете «День», заслуживают комментариев, считает наш читатель.
Прежде всего, это постоянные сетования на связывающие проектировщиков устаревшие («совковые») нормативы. Вряд ли можно считать таковыми утвержденные всего лишь 10 лет назад государственные строительные нормы ДБН 360-92* «Містобудування. Планування і забудова міських і сільських поселень». В соответствии с этим документом — раздел «Охорона історичного середовища, пам’яток історії та культури», — на территориях историко-архитектурных заповедников и комплексных архитектурных охранных зон реконструкция исторической застройки допускается лишь в форме регенерации. Это значит, что новое строительство должно осуществляться с особой тактичностью по отношению к исторической застройке. Новые сооружения не должны быть слишком заметны, благодаря соответствующим масштабным, пластическим и стилевым характеристикам они призваны гармонично дополнять исторически сложившуюся городскую среду. Поскольку за последние годы на территориях заповедников и комплексных архитектурных охранных зон Киева возведено немало крупномасштабных, резко выделяющихся из окружения зданий, приходится констатировать, что современная градостроительная политика осуществляется в городе вопреки требованиям нормативных документов.
С. Бабушкин справедливо отмечает, что послевоенная реконструкция Крещатика имела характер радикального преобразования сложившейся застройки. Кстати, в истории градостроительного искусства можно найти немало произведений такого же рода. Вопрос, однако, в том, насколько продуманными оказываются решения, связанные с радикальными преобразованиями городской среды, осуществляются ли они на основе четкого градостроительного замысла, наконец, приводят ли они в итоге к формированию целостных и гармоничных архитектурных ансамблей?
Присмотримся, например, к тому, как решен высотный жилой дом по ул. Крещатик, № 25. Его параметры (высота около 80 м) и композиция обусловлены, во- первых, тем, что объем здания завершает собой перспективу значительного по длине отрезка улицы Б. Хмельницкого. Во-вторых, дом разместили на террасе, возвышающейся над уровнем Крещатика на 20 м, благодаря чему удалось средствами архитектуры выявить особенности ландшафта. Напрашивается мысль о том, что размещение многоэтажных зданий, каждое из которых обладает предпосылками стать архитектурной доминантой или акцентом, должно быть тщательно продуманным. Высотное сооружение, фиксирующее планировочную ось или подчеркивающее важный градостроительный узел (площадь, перекресток магистралей и т. д.), приобретает символическое значение, становится своеобразным знаком, помогающим людям ориентироваться в городской среде.
С этой точки зрения весьма сомнительно выглядит новая застройка улицы Ветрова. Здесь, рядом с Ботаническим садом университета, на рубеже XIX—XX веков сформировался очень уютный (камерный) фрагмент городской среды. Кстати, здания 1930— 1950-х годов весьма корректно вписались в ее застройку. Поддержала характер композиции улицы и невысокая фасадная часть построенного здесь нового жилого дома, однако оказалось, что в глубине квартала решили «спрятать» его основную часть — многоэтажный объем. Спрятать, однако, не удалось, поскольку воспринимается высотная часть здания с очень многих городских территорий (в том числе расположенных довольно далеко от ул. Ветрова), и нельзя сказать, что при этом должным образом ориентирует горожан. Столь мощное по габаритам и пластике сооружение фиксирует собой не площадь или, хотя бы, перекресток значительных магистралей, а всего лишь акцентирует внимание на уютном внутриквартальном пространстве, в котором, собственно, разместилось.
Возвращаясь к творчеству киевских зодчих 1950-х годов, хотелось бы особо отметить умение подчеркнуть средствами архитектуры особенности ландшафта. Это умение приводит к такому качеству застройки, которое позволяет говорить о градостроительном искусстве. Когда высотное здание, имеющее выразительный силуэт, венчает своим объемом возвышенный участок городской земли, возникает очень яркий образ «вырастания». Многие помнят, что такая образная характеристика была присуща вознесенному над майданом Незалежности зданию гостиницы «Украина». Однако указанный эффект, увы, исчез, когда вместо массивного холма, который венчало это сооружение, появилась громадная поверхность стекла. Тяжелый объем гостиницы теперь будто бы повис в воздухе.
Напомню, что в 1930-х годах Киев переживал период, в чем-то схожий с современной ситуацией. Тогда столицу республики перенесли из Харькова на берега Днепра, и это вызвало необходимость срочного строительства крупных объектов общественного назначения и комфортного жилья для сотрудников государственных учреждений. Опыт жилой застройки Липок этого периода заслуживает пристального внимания. Каждый из возведенных здесь жилых домов индивидуален, однако все они обладают ярко выраженными общими признаками. Архитектуру этих зданий сближает использование определенного набора приемов объемно-планировочной организации, сходны их стилевые, а также высотные характеристики (4—6 этажей). В итоге были достигнуты комплексность, ансамблевый характер застройки, что свидетельствует о наличии градостроительной концепции.
Можно ли сделать такой же вывод относительно современной застройки исторического центра города? Вот, к примеру, участок улицы Богдана Хмельницкого, расположенный у пересечения с ул. М. Коцюбинского. Здесь недавно появилось произведение, ведущим архитектурным мотивом которого стало обращение к традиционным приемам компоновки фасада (ул. Б. Хмельницкого, № 82) Объем этого 8-этажного жилого дома относительно удачно заполнил разрыв сложившегося фронта застройки улицы. Одновременно с ним, с противоположной стороны улицы, возведено сверкающее новейшими отделочными материалами сооружение, превышающее упомянутый дом не менее чем в три раза. Разумеется, можно порадоваться за жильцов верхних этажей этого небоскреба. Им обеспечен красивый вид сверху на купола расположенного невдалеке Владимирского собора. У всех же остальных может возникнуть ряд вопросов. Почему на одном и том же участке городского центра в один и тот же период времени признается возможным использовать столь различные приемы жилой застройки? Неужели таким образом следует решать вопросы ансамблевого характера застройки, придания ей композиционной целостности?
Любопытно отметить, что характерные для 1930-х годов проявления градостроительного мышления имели место несмотря на отсутствие генерального плана города (многие жилые дома на Липках были возведены до 1936 г., когда был утвержден первый советский генеральный план Киева). С другой стороны, градостроительная практика последнего десятилетия показывает, что наличие генерального плана отнюдь не является гарантией эффективного регулирования градостроительной деятельности, во всяком случае, если иметь в виду те ее аспекты, которые связаны с обновлением исторической среды города. Возникает вопрос: стоит ли тратить бюджетные средства на разработку генеральных планов? Если же принять во внимание многочисленные просчеты в осуществлении градостроительной политики, киевские налогоплательщики вправе задать вопрос относительно целесообразности финансирования такого учреждения, как Главное управление градостроительства и архитектуры городской администрации.
